Кармен Гайте - Красная Шапочка на Манхэттене
— Именно так, ну и что?
— Не беспокойтесь, мисс Лунатик, уверяю вас, это не будет зафиксировано ни в одном протоколе. Просто я хочу вам помочь. Так значит, деньги вас не интересуют?
— Не интересуют. Деньги превратились в цель, они не дают человеку с удовольствием проходить путь, но которому он идет. Кроме того, они ведь даже не красивы — не то что раньше, когда смотреть на них было приятно, потому что они действительно напоминали что-то ценное.
Комиссар увидел, что, произнося эти слова, мисс Лунатик достала из зеленой бархатной сумочки какие-то странные монеты и перебирает их в руке. Монеты были небольшие, зеленоватые, они матово блестели и казались очень старинными. Он уже собирался было спросить, где она их раздобыла, потому что никогда таких не видел, но промолчал, боясь прервать разговор. Ему очень хотелось, чтобы мисс Лунатик что-нибудь сказала. Наступила тишина, и старуха снова спрятала монеты в сумку.
— Сейчас все не так, — вздохнула она. — Нынче деньги — это всего лишь бессовестные мятые бумажки. Как только у меня появляется такая бумажка, мне сразу же хочется от нее избавиться.
— Может, вы и правы, — ответил комиссар. — Но без этих бумажек не проживешь.
— Верно, так все говорят. Не проживешь… Но что именно люди называют жизнью? Для меня жизнь — это никуда не спешить, любоваться всем вокруг, слушать чужие истории, испытывать любопытство и сострадание, не лгать, делиться с тем, кто жив, стаканом вина или куском хлеба, с уважением помнить о тех, кто уже умер. Не позволять, чтобы тебя унижали или обманывали, не говорить «да» или «нет», не сосчитав до ста, как делал утенок Дональд… Жить — это учиться быть одиноким, чтобы уметь дружить, это наука открывать себя другим людям и с удовольствием плакать… и в то же время жить — значит смеяться… За свою жизнь я перевидала множество людей, комиссар, и поверьте мне, добывая деньги на жизнь, люди относятся к этому так серьезно, что забывают о самой жизни. Например, вчера, гуляя по Центральному парку приблизительно в это же время, я встретила одного сказочно богатого человека, который живет там неподалеку, и мы с ним остановились поболтать. Так вот, этот человек в отчаянии, а почему — сам не знает. Ему все безразлично, он утратил вкус к жизни. Вскоре мне показалось, что это я миллионер, а он нищий. Мы очень подружились. Он признался, что у него нет друзей. Точнее, один друг есть, но этому другу он ужасно надоел.
— Какая невероятная история, — воскликнул мистер О’Коннор.
— К сожалению, у меня нет времени рассказать ее более подробно. Но мы с ним договорились, что я через некоторое время приду к нему домой и прочитаю по ладони его судьбу. Правда, я не уверена, что это нужно, потому что я уже все прочитала вчера. Я читаю будущее не закрытым, а открытым способом.
— Что это значит?
— Я не предсказываю события, я только указываю людям путь, а дальше они сами выбирают, что им больше по вкусу. А мистер Вулф хочет, чтобы я все разложила по полочкам. Боюсь, он ждет приказа или приговора. Может быть, он устал от того, что другие ему подчиняются. Его зовут Эдгар Вулф. Он зарабатывает целую кучу денег: у него очень доходная кондитерская.
Глаза комиссара округлились от удивления.
— Эдгар Вулф? Король сладостей? Вы приглашены домой к Эдгару Вулфу? Он живет в одной из самых роскошных квартир Манхэттена. Говорят, что он страшно нелюдим и ни с кем не общается.
— Серьезно? Значит, я ему понравилась. Надеюсь, теперь-то вы не думаете, что я общаюсь с одними неудачниками. Хотя в каком-то смысле, — добавила она, подумав, — мистер Вулф тоже неудачник. Для меня существует только одна разновидность удачи — уметь жить своей жизнью и быть свободным. Так что деньги — это не главное, дорогой комиссар. Оглянитесь вокруг, почитайте газеты. Подумайте о преступлениях, о войнах и лжи, которые процветают в мире. Свобода и деньги — это противоположные понятия. Так же, как свобода и страх. Однако, дорогой комиссар, я отнимаю у вас время. Я пришла не затем, чтобы читать проповеди. Что же касается вашего предложения, я ответила вам, не так ли? А теперь отпустите меня, пожалуйста.
Комиссар О’Коннор смотрел на нее внимательно и немного растерянно.
— Значит, у вас нет ни денег, ни страха… — проговорил он.
— Нет. А у вас?
Лицо комиссара потемнело.
— Страх мне знаком. Честно говоря, я довольно часто его испытываю.
— Как это вредно при вашей работе! Кроме того, страх порождает страх. Где вы его ощущаете? Вероятно, где-то в верхней части желудка?
Комиссар посмотрел на нее с сомнением и пощупал рукой то место под жилетом, где, по его мнению, располагался желудок.
— Пожалуй, где-то здесь.
— Его там чувствуют почти все. Подождите-ка минутку…
На глазах удивленного комиссара О’Коннора мисс Лунатик порылась в своей сумке и извлекла несколько баночек, которые расставила на столе.
— Какая жалость! У меня был сильнейший эликсир против страха, но он кончился. Обычно все спрашивают именно его.
Складывая баночки обратно, она добавила:
— Есть еще один способ прогнать страх, но, к сожалению, это не баночка с эликсиром: пациент сам должен приложить немалые усилия. Когда тебе страшно, надо подумать: «То, что меня пугает, не имеет ко мне никакого отношения». Ты как бы видишь со стороны то, что тебя пугает, и оно уже не кажется таким страшным.
— Что-то я не совсем понимаю.
— Этого никто не понимает. Вот почему я сказала, что это средство редко просят. Но может случиться так, что в один прекрасный день вы почувствуете себя одиноким и тогда поймете… А теперь разрешите мне покинуть участок?
Комиссар О’Коннор кивнул. Но когда мисс Лунатик встала, взялась за свою коляску и направилась к двери, у него вдруг возникло щемящее, очень похожее на страх чувство, что он прощается с ней навсегда. Он окликнул ее. Она остановилась и вопросительно посмотрела на комиссара.
— Мисс Лунатик, — сказал он, — вы удивительный человек.
— Спасибо, комиссар. То же самое мне всегда повторял мой сын, мир его праху. Он был, между прочим, великим художником, хотя суетная людская память похоронила его имя… Вы хотели сказать мне что-то еще?
— Да, хотел. Вы не должны голодать или мерзнуть.
— Не беспокойтесь, не буду.
— Просто в голове не укладывается! Простите, мисс Лунатик, но как вам это удается? Как вы умудряетесь так существовать?
Мисс Лунатик остановилась в центре комнаты. Она неторопливо приподняла край шляпы и с достоинством посмотрела на мистера О’Коннора. Ее темные глаза на бледном изрезанном морщинами лице сверкали, словно раскаленные угли. А сама она в этом кабинете с голыми стенами казалась восковой фигурой.
— Мне помогает сила воли, дорогой комиссар, говоря словами Несуществующего Рыцаря.
— Еще один ваш друг? — спросил комиссар.
— Пожалуй. Хотя он никогда не существовал в действительности. Вы любите романы?
— Очень. К сожалению, у меня почти не остается времени читать.
— Когда у вас появится свободная минутка, очень советую почитать «Несуществующего Рыцаря». Там не очень много страниц. Сегодня вечером, проходя мимо книжного магазина «Даблдэй», я видела этот роман на витрине, он переведен с итальянского.
— Да вы успели побывать всюду! Такое впечатление, что вам удается пересечь весь Манхэттен вдоль и поперек за одно мгновение!
— Вы совершенно правы. Не могу понять людей, которые жалуются на скуку. У меня никогда не хватает времени сделать все, что я задумала… А сейчас мне, к сожалению, придется вас покинуть. Я договорилась с мистером Вулфом, а потом собираюсь покататься в конном экипаже по Центральному парку. Бесплатно, разумеется. Меня обещал прокатить один кучер, который остался моим должником. Его дочка собиралась покончить с собой, а я ее отговорила. Так что мне пора. Прощайте, комиссар.
Комиссар О’Коннор встал, чтобы открыть дверь мисс Лунатик.
— Надеюсь, мы еще увидимся, — сказал он, крепко пожимая ей руку. — Жизнь долгая, мисс Лунатик. И чего только не случается на свете.
— Кому как не мне это знать, — ответила она, улыбаясь.
— Значит, до встречи. И застегнитесь, а то того и гляди пойдет снег.
— Разумеется, ведь на дворе декабрь.
Когда мисс Лунатик вышла за дверь, холодный ветер подхватил ее длинную гриву. Она поспешно направилась по направлению к Сто двадцать пятой авеню, где собиралась спуститься в метро и сесть на поезд до Коламбус-Серкл.
Напевая эльзасский гимн, она размышляла об Эдгаре Вулфе, Короле сладостей.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Небоскреб, в котором жил Эдгар Вулф, принадлежал ему целиком вместе со всеми этажами, лифтами, окнами, коридорами и подвалом. Более трех тысяч человек, работавших на всех сорока этажах, были подчиненными Короля сладостей. И хотя в здании еще оставалось несколько свободных помещений, в аренду их не сдавали. Постепенно их становилось все меньше, а дело мистера Вулфа все росло и расширялось, требуя все более современного оборудования и оформления.
