Вера Ферра-Микура - Путешествие в город чудаков
Папа Штенгель потёр подбородок.
— Я думал, в Плутен-Глупинге можно делать всё, что вздумается.
— Только не то, что вытворяет ваш бегемот, — возразил Сентябрь.
Фрау Свобода понюхала свой букет и робко спросила:
— А может, вы назовёте место, куда бы мы могли перебраться вместе с бегемотом?
— Я знаю такое место, — сказал Сентябрь, — и могу дать вам для поездки грузовик с прицепом. Платить не надо ни гроша. Лишь бы в Плутен-Глупинге опять воцарился мир.
— Не нужен нам ваш грузовик, — гордо отказалась мама Штенгель.
Но папа сунул руки в карманы и сказал:
— Мы должны подумать сначала над вашим предложением, господин Сентябрь.
— Наверное, вы отправите нас в джунгли? — спросил Горошек.
— Ну, в джунгли мы ни за что не поедем, — сказала Анни. — Там водятся ядовитые мухи. И вообще, это не очень-то уютное местечко.
— Куда вас отвезут, об этом вы скоро узнаете, — сказал Сентябрь. — Сегодня после захода солнца придёт грузовик, и баста. Шнурпетеры и я сам поможем погрузить мебель и зверей.
— Как пить дать поможем, — подтвердили трое братьев.
— А мы назло останемся в Плутен-Глупинге! — заявила мама Штенгель.
Едва она произнесла эти слова, как на улице показался бело-голубой автофургон и затормозил прямо перед домом Штенгелей. На фургоне чёрными буквами было написано: «Фирма Глобус. Доставка мучных изделий на дом».
— Ура! — крикнула Анни. — Макароны прибыли!
Двое мужчин в серых спецовках вышли из машины, посмотрели на номер дома и принялись за выгрузку. Они нагромоздили вокруг дома горы пакетов с макаронами, а потом один из грузчиков достал из кармана листок бумаги.
— Вот счёт, — сказал он. — Кто будет глава семьи Штенгелей?
— Это я, — удивлённо сказал папа.
Тогда мужчина протянул счёт и сказал:
— Оплатите побыстрее. Мы очень спешим.
Папа Штенгель уставился на бумажку.
— Господа, — заикаясь, начал он. — Я не заказывал никаких макарон.
— Папа! — крикнула Анни. — Это я заказала, но я не думала, что директор пришлёт счёт. — Она взглянула на грузчиков и спросила: — Разве директор не читал моего письма? Ведь в нём было сказано, что у нас сейчас нет денег!
Мужчина, который передал счёт, сказал:
— Наш директор никогда не читает писем до конца. Он их получает ежедневно до пятисот штук. Во всяком случае, нам приказано получить деньги немедленно.
— Анни, — качая головой, сказала мама Штенгель. — Как тебе могло прийти в голову?..
А папа ещё раз посмотрел на счёт и добавил:
— Я в отчаянии, Анни!
Визенклее и фрау Свобода стояли со скорбными лицами. Горошек грыз ногти и смотрел в землю. И только Сентябрь с тремя братьями Шнурпетерами казались довольными.
Анни закрыла руками глаза и так заревела, что слёзы полились меж пальцев прямо на ботинки.
— Не сердитесь, — всхлипывала она, — не сердитесь, пожалуйста! Я ведь думала как лучше, нам же нужны макароны, а что теперь делать?..
Папа Штенгель сложил счёт и протянул его служащим фабрики.
— Простите, — сказал он. — Заказ был ошибкой. Вам придётся отвезти макароны обратно.
— Мы сделаем это только в том случае, если вы оплатите проезд. Мы потратили десять литров бензина и два часа рабочего времени. Всё вместе это будет стоить восемьдесят шиллингов.
— У меня всего шестьдесят, — сказал папа Штенгель.
— Но вы должны нам восемьдесят! — в ярости воскликнул грузчик.
Тут вмешался Сентябрь:
— Чтобы вы не угодили в тюрьму, я добавлю вам двадцать шиллингов. Но только при условии, что вы сегодня же покинете Плутен-Глупинг.
— Нам не остаётся ничего другого, — сказал папа Штенгель.
А мама сказала:
— Вы нас вынудили к этому. Добровольно мы бы и не взглянули на ваш грузовик.
— Мне ужасно интересно, куда мы поедем, — сказала фрау Свобода. — Само собой разумеется, я вас не оставлю. А вы, Визенклее?
Вы же знаете, — смущённо ответил бывший ночной сторож, — я очень люблю Штенгелей, но всё же я лучше останусь в Плутен-Глупинге.
— И не стыдно вам, Визенклее? — спросила фрау Свобода.
— Я этих вечных передряг не выдержу, — тихо возразил он.
Цель путешествия
Смеркалось. Солнце уже скрылось за зелёными холмами. Там и тут вспыхивали в окнах жёлтые огни.
Фрау Свобода, сидевшая на чемодане перед домом, закуталась в вязаную кофту.
— Становится прохладно, — сказала она. — Надеюсь, скоро придёт грузовик. Пора бы уж.
Мебель уже стояла во дворе, готовая к погрузке. Семейство Штенгелей и животные тоже были в сборе. Кошки полукругом сидели возле стеклянной банки, в которой возилась белая мышь. Змея Сузи свернулась в своём скрипичном футляре. Петух и заяц выглядывали из хозяйственной сумки мамы Штенгель, а бегемот подпирал фонарный столб.
Наконец грузовик с прицепом пришёл, а скоро появились братья Шнурпетер, господин Сентябрь и с ними молочник.
Молочник не помогал грузить мебель и зверей, он только молча пожал руки Штенгелям и с тяжёлым сердцем ушёл домой. Пришёл прощаться и Визенклее. Прежде чем захлопнулись тяжёлые двери крытой машины, он ещё успел сыграть на своей гармонике песенку «До свидания, храбрые парни», а потом долго смотрел вслед грузовику, пока он не исчез за поворотом.
Сентябрь и трое братцев стояли на противоположной стороне улицы и громко смеялись. Визенклее молча прошёл мимо них. Он с тревогой думал о том, не завезут ли Штенгелей и в самом деле в безлюдные джунгли.
Тем временем грузовик с прицепом, громыхая, мчался сквозь ночь. В кузове было темно и душно. Папа Штенгель всё время посвечивал карманным фонариком на свои часы. Поездке, казалось, не будет конца.
Было уже за полночь, когда грузовик остановился. Слышно было, как заскрипели ворота, наверное, очень большие и тяжёлые. Потом грузовик опять поехал, но скоро снова затормозил. Шофёр распахнул дверцы.
— Вылезай! — крикнул он. — Приехали!
Папа Штенгель первым выбрался наружу. Двор, куда они въехали, был слабо освещён. Направо виднелся какой-то желтоватый дом и несколько деревьев. В темноте белели садовые скамейки. Другая сторона двора была оцеплена цветущими деревьями, а за деревьями стоял непроглядный мрак.
Шофёр сказал:
— Позвоните в дом и спросите господина Пфеффера.
После звонка в первом этаже засветилось окно, и человек в очках громко спросил:
— Кто там?
— Семейство Штенгелей, — сказал папа.
— Верно! — ответил незнакомец. — Господин Сентябрь телеграфировал мне о вас.
Немного погодя мужчина вышел из дома с двумя какими-то людьми.
— Я — директор Пфеффер, — сказал он. — А это мои помощники Франц и Леопольд. Они помогут вам разместить зверей.
— А разве для нас нет квартиры? — спросила мама Штенгель.
— Так вы тоже хотите остаться здесь? — удивился Пфеффер и поправил свои очки.
— Ну, конечно, — сказала мама.
— А вы думали, что мы можем ночевать на скамейках? — сердито спросила фрау Свобода.
— Ну ладно, — сказал Пфеффер и щёлкнул пальцами. — Франц! Мебель Штенгелей перенесёте в помещение 34. Зверей — в семнадцатый, девятый, сто пятый и восемьдесят шестой! — Он взглянул в стеклянную банку, которую Горошек судорожно, прижимал к груди. — Мышь может остаться с людьми. На сегодня всё. Спокойной ночи, Франц и Леопольд!
— Приятного сна, господин директор, — ответили разом помощники.
— Большое вам спасибо, — сказал папа Штенгель.
— Не за что, — буркнул Пфеффер и исчез в, доме.
— Сколько же здесь домов! — сказала Анни. — Сто пятого номера в Плутен-Глупинге не было и в помине.
— Я только не понимаю, почему звери должны жить отдельно, — заметила фрау Свобода. — Сейчас, конечно, ничего уже не сделаешь, но завтра я потолкую с этим Пфеффером.
Тем временем помощники втащили мебель в номер 34. Когда все крупные вещи были перенесены, помощник Леопольд сказал:
— Идите за мной и прихватите весь этот мелкий хлам. Франц и шофёр позаботятся о зверях.
— Извините, — обиделась мама Штенгель. — Но у нас нет никакого хлама. Это — кресла, картины, горшки и узлы с бельём.
А фрау Свобода добавила:
— Завтра я этому помощнику выскажу всё, что о нём думаю. А сейчас спать очень хочется.
— Скажите спасибо, что нас не выкинули в джунглях, — напомнил папа Штенгель.
Скоро они остановились перед каким-то длинным помещением. Папа Штенгель посветил фонариком в открытую настежь дверь и заморгал.
— Вы что-нибудь видите? — спросила фрау Свобода.
— Почти ничего. Всё заставлено мебелью. Кроме того, моя батарейка совсем ослабла.
— Да входите же наконец, — сказал Леопольд. — Я вас должен запереть снаружи.
