Астрид Линдгрен - Эмиль из Леннеберги
Но папа Эмиля ошибся, а мама оказалась права. Эмиль, конечно, мало-помалу повзрослел, а потом стал председателем муниципалитета и самым славным парнем во всей Леннеберге.
Но теперь расскажем по порядку о том, что случилось однажды на ярмарке в Виммербю, когда Эмиль был еще маленький.
СРЕДА, 31 ОКТЯБРЯ Как Эмиль добыл коня и перепугал насмерть фру Петрель и всех жителей Виммербю
Каждый год в последнюю среду октября в Виммербю бывала ярмарка. И уж поверьте мне, с самого раннего утра до позднего вечера в городке не прекращалась веселая сутолока и царило праздничное оживление. Жители Леннеберги и окрестных приходов все до одного спешили на ярмарку, кто за чем: продать быков, купить свиней, выменять лошадей, встретиться со знакомыми, присмотреть жениха, полакомиться мятными леденцами, сплясать шоттис note 9, ввязаться в драку и вообще развлечься каждый на свой лад.
Однажды мама Эмиля, которой хотелось узнать, сметлива ли ее служанка, спросила Лину, может ли она перечислить самые крупные праздники в году. И Лина ответила:
– Сдается мне, это – Рождество, Пасха да ярмарка в Виммербю!
Теперь ты понимаешь, почему каждый спешил в Виммербю именно тридцать первого октября. В пять утра, когда на дворе еще стояла кромешная тьма, Альфред впряг Маркуса и Юллан в большую повозку, и все обитатели Каттхульта – папа и мама Эмиля, Альфред и Лина, Эмиль и маленькая Ида – отправились в путь. Лишь Креса-Майя осталась дома – присматривать за скотиной.
– Бедная Креса-Майя, неужто тебе не хочется съездить на ярмарку? – спросил добряк Альфред.
– Я пока что еще в своем уме, – ответила Креса-Майя. – Это нынче-то ехать, когда прилетит большая комета? Нет уж, спасибо, я хочу помереть дома, в Леннеберге, где мне каждый камень знаком.
Дело в том, что в последнее время жители Смоланда ждали появления огромной кометы, и в городской газете оповестили, что как раз тридцать первого октября и прилетит дымящаяся комета. Возможно, она упадет с такой силой, что наша Земля разлетится на тысячи кусочков.
Ты, верно, не знаешь, что это за штука – комета, да и я не очень-то в этом смыслю, но кажется, это отколовшаяся часть звезды, которая несется в пространстве неведомо куда. Все жители Смоланда до смерти боялись кометы, которая ни с того ни с сего могла расколоть Землю и положить конец всякому веселью.
– Чего тут гадать, эта дрянь упадет точно в день ярмарки в Виммербю!
– в сердцах сказала Лина. – Ну да пускай, лишь бы не принесло ее раньше, до того, как мы успеем вернуться домой!
Она таинственно ухмыльнулась и подтолкнула локтем Альфреда, сидевшего рядом с ней на заднем сиденье. Лина многого ждала от этого дня.
Впереди разместились мама и папа Эмиля. На коленях у них пристроились маленькая Ида и Эмиль. Угадай, кто правил? Сам Эмиль. Я и забыла рассказать, каким знатным конюхом и кучером был Эмиль. Альфред обучил его всему, что только можно знать о лошадях. Вот Эмиль и поднаторел в этом деле как никто другой в Леннеберге, и обходился с лошадьми половчее самого Альфреда. Теперь он сидел на коленях у отца и правил как заправский кучер. В самом деле, этот парень умел держать вожжи в руках!
Ночью прошел дождь, а утром туманная осенняя мгла плотной пеленой окутала Леннебергу и весь Смоланд. Над верхушками деревьев еще не забрезжил рассвет, и лес вдоль дороги, по которой ехали обитатели Каттхульта, стоял мрачный, отяжелевший от дождя. Однако никто не унывал, а Маркус и Юллан бежали так резво, что только комья размокшей глины летели из-под копыт.
Юллан, пожалуй, не очень-то радовалась. Это была старая, заезженная кобыла, которая охотнее дремала бы у себя в стойле. Эмиль давно приставал к отцу, чтобы тот купил молодого жеребца в пару Маркусу. И вот теперь, думал Эмиль, настал долгожданный час, ведь они едут на ярмарку.
Но отец сказал:
– Ты, верно, думаешь, у меня денег куры не клюют. Как бы не так! Старушке Юллан еще придется побегать в одной упряжке с Маркусом не один годок. Ничего не попишешь!
И право же, Юллан не отставала. Она терпеливо трусила рысцой по холмам, и Эмиль, который любил старую добрую лошадь, пел, как всегда, когда хотел ее немножко подбодрить:
Кобылка чуть трусит рысцой.
Совсем плоха, совсем стара.
Ну не беда! Ну не беда!
Пусть только довезет меня!
Поклажа, чай, невелика!
Наконец хуторяне добрались до Виммербю. Подыскав удобное местечко для Маркуса и Юллан неподалеку от ярмарки, все отправились по своим делам. Мама Эмиля с маленькой Идой, ухватившейся за ее подол, пошла купить синюю тетрадь да продать шерсть и яйца, которые привезла на ярмарку. Лина тотчас потянула Альфреда в кондитерскую выпить кофейку; ей и в самом деле удалось утащить его с собой, хотя он отчаянно сопротивлялся, потому что ему очень хотелось пойти вместе с Эмилем и его папой на ярмарку.
Если ты когда-нибудь бывал в Виммербю в базарный день, то знаешь, что такое ярмарка. Ты знаешь, что именно там идет купля-продажа коров и лошадей. Вот и сейчас на зеленом выгоне уже вовсю шла бойкая торговля. Эмилю понадобилось туда позарез. А его папа, хоть и не собирался ничего покупать, тоже был не прочь посмотреть, как там и что.
– Не забудь, что мы приглашены на обед к фру Петрель ровно в полдень!
– крикнула напоследок мама и скрылась в толпе вместе с маленькой Идой.
– Зря беспокоишься, уж о таком деле я не забуду, – ответил папа и отправился вместе с Эмилем.
Не прошло и пяти минут, как Эмиль увидел на выгоне прекрасного коня! Как раз о таком он и мечтал. Сердце его заколотилось так сильно, как никогда в жизни. Вот это конь! Красавецтрехлетка буланой масти! Конь стоял на привязи и доверчиво смотрел на Эмиля, словно надеясь, что мальчик купит его. А Эмилю только этого и хотелось. О, как ему хотелось купить этого коня! Он оглянулся и поискал глазами отца, собираясь завопить так, чтобы отец, хочет не хочет, купил бы коня. Но вот беда: отец исчез! Его угораздило затеряться в толчее среди крестьян, которые шумели, орали и смеялись, среди лошадей, которые ржали и били копытами, среди быков и коров, которые ревели и мычали на все голоса в этой сумятице.
«Вот вечно так, – с горечью думал Эмиль. – Стоит взять отца с собой, как он сразу куда-то запропастится».
А дело было спешное. Появился какой-то дюжий верзила-барышник из Молиллы и уставился на коня Эмиля.
– Сколько хочешь за него? – спросил барышник хозяина коня, щуплого бледного крестьянина с хутора Туна.
– Триста крон, – ответил крестьянин из Туны, а у Эмиля даже похолодело в животе, когда он услыхал такую цену. Он знал, что выжать триста крон из отца не легче, чем добыть их у скалистого утеса, это уж точно.
«Надо все-таки попытаться», – подумал Эмиль, потому что мальчишки упрямее его не было не только во всей Леннеберге, но и во всем Смоланде. И он ринулся в толпу – разыскивать отца. Он сновал туда-сюда, все больше распаляясь и злясь. Он хватал и тянул за полы незнакомых крестьян, которые со спины походили на его отца. Но когда они оборачивались, то оказывались совсем чужими людьми – либо из Седрави, либо из Локневи. Не было только Антона Свенссона с хутора Каттхульт Леннебергского прихода.
Но не подумай, что это обескуражило Эмиля! Он приметил врытый среди ярмарки невысокий флагшток, мигом вскарабкался наверх, чтобы быть на виду у всех, и закричал что было мочи:
– Эй, люди, знает кто-нибудь из вас меня?! Мой отец где-то потерялся!
Тут же он увидел, как внизу под ним толпа крестьян, коров и лошадей всколыхнулась, словно там прорубили просеку, по которой кто-то сломя голову несся прямо к флагштоку. Ясное дело, это был его отец.
Антон Свенссон стряхнул сынишку с шеста, будто спелое яблоко с дерева, и схватил за ухо.
– Ах ты, неслух! – заорал он. – Где ты пропадал? Как ни пойдешь с тобой, вечно ты потеряешься!
Эмилю некогда было препираться с отцом.
– Идем! – сказал он. – Ты должен посмотреть коня.
Отец Эмиля и впрямь увидел коня, только тот был уже продан. Вот невезенье! Эмиль с отцом подоспели как раз в ту минуту, когда барышник из Молиллы раскрыл кошелек, вытащил три сотенных и сунул их в руку крестьянину из Туны.
Эмиль разревелся.
– Конь-то смирный? – спросил барышник.
– Куда какой смирный, – ответил крестьянин из Туны. Но при этом он покосился в сторону и, казалось, думал совсем о другом.
– Я вижу, конь-то еще не подкован, – сказал барышник, – придется его подковать, прежде чем ехать…
Эмиль залился горючими слезами, и отцу стало жаль своего бедного мальчика.
– Не реви, Эмиль, – произнес он и решительно тряхнул головой. – Мы с тобой купим кулек мятных леденцов, была не была…
Он повел Эмиля на базар, где в палатках сидели торговки карамелью, и купил ему полосатых леденцов на десять эре. Потом он встретил знакомого крестьянина из Леннеберги, разговорился с ним и забыл про Эмиля. А Эмиль, набив рот леденцами, со слезами на глазах все еще думал о коне. Вдруг он увидел Альфреда. На руке у него повисла Лина. У бедного Альфреда был усталый вид, да и немудрено – ведь Лина семнадцать раз провела его мимо лавки золотых дел мастера, пытаясь затащить туда, чтобы Альфред купил ей наконец обручальное кольцо.
