Эрих Кестнер - Эмиль и трое близнецов
Сосны слегка раскачивались от мягкого ветерка и шептали друг другу: «Начались летние каникулы».
«Жаль», — ворчал старый бук.
Глава четвертая
ВИЛЛА «МОРСКАЯ»
Корлсбюттель — малоизвестный курорт. Десять лет назад там даже не было железной дороги. Чтобы попасть в Корлсбюттель, надо было сойти на полустанке. И хорошо еще, если там стояла старомодная, запряженная черным мекленбургским жеребцом коляска, на которой отдыхающие могли добраться до Корлсбюттеля. Коляска тряслась по разъезженной песчаной дороге, а слева и справа тянулись леса и поляны, поросшие кустами можжевельника. Словно зеленые гномы, стояли кусты между столетними дубами и буками. Кругом ни души, лишь иногда промелькнет косуля да поднимутся в небо голубые дымки от костров на лесных лужайках, которые жгут угольщики. Все как в сказках братьев Гримм.
За последние десять лет многое изменилось. До Корлсбюттеля едешь теперь без пересадки, выходишь из вагона, даешь свой чемодан носильщику, и через три минуты ты в гостинице, а через десять — в море. А прежде надо было преодолеть немалые трудности, чтобы добраться до моря. Не надо недооценивать значение трудностей, стоящих на пути к цели. В трудностях есть свой смысл.
…Каникулярный поезд встречала половина жителей Корлсбюттеля. Вся вокзальная площадь была заставлена всевозможными тележками, тачками, повозками. Ждали много гостей и еще больше багажа.
Клотильда Зеленвеленбиндер, старая кухарка Хаберландов, стояла, прислонившись к турникету. Увидев советника юстиции, она замахала обеими руками. Он был на голову выше толпы, хлынувшей из поезда.
— Я здесь! — кричала она. — Господин советник! Господин советник!
— Не кричите так ужасно, Клотильда, — сказал он, пожимая ей руку. Давно не виделись? Она рассмеялась.
— Всего лишь два дня.
— Все в порядке?
— Еще бы! Добрый день, фрау Хаберланд. Как вы поживаете? Счастье, что я поехала вперед. В таком доме полно работы. Здравствуй, Тео! Ты что-то очень бледный, мой мальчик. Уж не болен ли ты? А это, верно, твой друг Эмиль? Я угадала? Здравствуй, Эмиль. Я много о тебе слышала. Постели я постелила. На ужин будут бифштексы с овощами. Мясо здесь дешевле, чем в Берлине. Ах, а это, конечно, Пони-Шапочка, кузина Эмиля. Сразу видно. Поразительное сходство. Ты привезла свой велосипед? Неужели нет?
Бабушка Эмиля заткнула себе уши.
— Остановитесь хоть на минуту! — взмолилась она. — Прошу вас, хоть на минуту. Вы меня совсем заговорили… Я — бабушка Эмиля. Добрый день, дорогая.
— Нет, это сходство просто поразительно! — воскликнула Клотильда. Потом она поклонилась и представилась: — Клотильда Зеленвеленбиндер.
— Бедняжка! Какое длинное имя. Сходите к врачу, может, он вам пропишет другое, а может, предложит операцию.
— Вы мне это всерьез советуете? — спросила Клотильда.
— Да нет, — успокоила ее бабушка. — Не всерьез, я почти никогда не говорю всерьез — обычно игра не стоит свеч.
Потом чемоданы и сумки погрузили на тележку, и носильщик покатил ее по Блюхерштрассе, а Эмиль и Профессор подталкивали сзади. Взрослые и Пони-Шапочка двинулись следом.
Вдруг кто-то громко просигналил, и из боковой улицы на большой скорости выскочила мотоциклетка и тут же затормозила. Носильщик остановился и выругался, да так громко, что в соседних домах задребезжали стекла.
— Чего раскричался? — огрызнулся мотоциклист. — Я не из пугливых!
Эмиль и Профессор выглянули из-за горы чемоданов, заорали в восторге: «Густав» — и кинулись навстречу старому другу.
От неожиданности Густав положил свою мотоциклетку прямо на мостовую, снял защитные очки и сказал:
— Только этого не хватало! Я мог бы раздавить своих лучших друзей! А мы собирались встретить вас на вокзале.
— Человек бессилен перед судьбой, — послышалось из канавы, идущей вдоль улицы.
Густав в испуге посмотрел на мотоциклетку.
— Ой, а где же Вторник? Он только что сидел за мной, на багажнике!
Они поглядели в канаву и увидели Вторника. С ним ничего не случилось просто он упал, когда Густав так резко затормозил.
— Каникулы хорошо начались! — сказал Вторник и расхохотался. И потом он вскочил на ноги и крикнул: — Пароль «Эмиль»!
— Пароль «Эмиль», — подхватили все четверо, продолжая путь уже вместе.
Взрослые шли далеко позади. Они вообще ничего не заметили.
— Вот он, дом Тео, — сказала Клотильда и показала рукой куда-то вперед.
Это был прекрасный старинный дом, окруженный заросшим садом с яркими клумбами. «Вилла „Морская“»— стояло на дощечке.
— Слева, как видите, большая застекленная терраса с раздвигающимися окнами, — продолжала Клотильда. — Над ней — балкон. Для солнечных ванн. Прилегающую к нему комнату я приготовила для господина советника и его супруги. Вам это по вкусу, фрау Хаберланд?
— Мне по вкусу все, что вы делаете, — приветливо сказала мать Профессора.
Клотильда покраснела от удовольствия.
— В соседней комнате будут жить бабушка Эмиля и Пони-Шапочка. А мальчиков мы поместим на первом этаже. В комнате рядом с террасой. В соседней комнате тоже есть диванчик. На случай гостей можно будет еще и раскладушку поставить. Есть будем на террасе. В хорошую погоду можно, конечно, и в саду, хотя на воздухе все стынет быстрее. Правда, если супницу накрыть крышкой… — Вдруг она оглянулась. — А куда делись мальчики? Они ведь должны были прийти раньше нас.
— Они легли спать, — сказала бабушка. — А если вы будете говорить еще некоторое время, они успеют выспаться и снова встанут.
Клотильда с сомнением посмотрела на бабушку:
— С вами никогда не поймешь, что всерьез, а что в шутку.
— Вопрос тренировки, — объяснила Пони-Шапочка. — Мой отец говорит, что бабушка всегда всех разыгрывает.
Пони открыла калитку сада и побежала к дому. Взрослые медленно двинулись за ней, объяснив носильщику, куда отнести вещи.
Основная часть сада была расположена за домом. Там сейчас носились мальчишки, выискивая место для мотоциклетки Густава.
Профессор сидел на скамейке, болтал ногами и рассуждал вслух:
— Собственно говоря, есть две возможности. Либо мы поставим мотоциклетку в теплицу, к помидорам, либо в сарай, где инструменты.
— В теплице слишком жарко, — заявил Вторник.
Эмиль подумал и сказал:
— А в сарае, наверное, лежат ножи и всякие там пилы, стамески. Они могут легко продырявить шины.
Густав побежал к сараю, заглянул в дверь и пожал плечами:
— Там все битком набито — и самокат не поставишь, не то что мою тяжелую машину!
Профессор засмеялся:
— И ты это называешь тяжелой машиной?
Густав обиделся:
— Без прав на другой не поедешь. Но мне и этой хватает. И если бы я там, на повороте, так классно не затормозил бы, от вас бы и мокрого места не осталось.
— Мы отключим отопление в теплице, — предложил Вторник.
Профессор покачал головой:
— Тогда помидоры будут зеленые.
— Думаешь, им, помидорам, не все равно, зеленые они или красные. Помидоры — это все мура! — воскликнул Густав.
Тут появилась Пони. Эмиль подозвал ее и спросил:
— Может, ты придумаешь, куда поставить мотоциклетку?
Она огляделась по сторонам, потом показала в глубь сада:
— А это что за штука?
— Это так называемый павильон.
— А на что он? — спросила девочка.
— Понятия не имею, — ответил Профессор.
И они все побежали к павильону; Густав толкал свою мотоциклетку.
Павильон оказался застекленным маленьким домиком, в котором стояли лакированный столик и зеленая лейка.
— Отлично! — воскликнул Профессор. — Вот вам и гараж. Лучше не придумаешь!
— Что бы вы без меня делали, — заметила Пони-Шапочка и открыла дверь. Ключ торчал в замочной скважине.
Густав втащил мотоциклетку в павильон, запер дверь, вынул ключ и сунул себе в карман.
Мальчики уже шли назад к дому. Они проголодались. Пони хотела их догнать, но Густав остановил ее:
— А что ты скажешь про мою машину? Тебе нравится?
Она еще раз подошла к павильону и сквозь стеклянную стену стала разглядывать мотоциклетку.
— Ну, что ты скажешь? — повторил свой вопрос Густав.
— Видала и лучше, — заявила она и величественно, словно королева, двинулась к дому.
Густав растерянно поглядел ей вслед. Потом кивнул своей мотоциклетке, обиженно проводил взглядом Пони и сказал самому себе:
— Это все мура!
После ужина они посидели еще некоторое время на террасе, любуясь садом, пестревшим цветами.
— Вкусно? — не выдержав, спросила Клотильда.
Само собой разумеется, все сошлись на том, что еда была великолепной. А когда бабушка заявила, что со дня своей серебряной свадьбы не ела такого бифштекса, Клотильда засияла от счастья.
