Любовь Воронкова - Собрание сочинений в трех томах (Том 2, Повести)
- Иди, иди! Вот Чоо-Чой тебе польет.
Вода из родника была чистая и холодная. Чечек умывалась, брызгалась, смеялась. Чоо-Чой плеснула Чечек последний раз в пригоршни, а остаток воды вылила ей на голову. Тогда Чечек мокрыми руками умыла Чоо-Чой. Чоо-Чой вырвалась, побежала. Чечек погналась за ней. Крики, смех поднялись на луговине.
- Подожди, подожди! - кричала Чечек. - Вот я сейчас вытрусь да поймаю тебя!..
- Вытрись сначала! - отвечала Чоо-Чой.
- И ты вытрись.
А пока бегали - обе высохли. От холодной воды, от свежего утра, от беготни и смеха Чечек жарко разрумянилась.
И бабушка Тарынчак сказала про себя, поглядывая на нее: "Цветок! Цветочек! Мы, бывало, в старину боялись умываться, боялись счастье смыть. А где оно было, счастье? Его не было..."
И может, вспомнилась в эту минуту бабушке Тарынчак ее молодость. Что такое была она? Разве человек? Как вышла замуж, как надела чегедек, так ни на один день и не сняла его... Работа, нужда, голод... Муж - у бая пастух, байские стада пас и всегда был в долгу у бая... А когда же было счастье?..
И снова повторила про себя: "Не было его... не было..."
После завтрака Чечек убежала с ребятишками на покос.
Много трав расцвело в июльских долинах. Распушила розовые шапочки душица. Пижма - полевая рябина - подставила солнцу свои желтые плоские цветы-пуговицы. Буковица высоко подняла четырехгранный шерстистый стебель с розовым колосом наверху. Неистовой синевой светились дельфиниумы. И чемерица, жесткая, неласковая трава, красовалась нынче белыми звездочками, собранными в густую кисть.
Щедрая роса лежала на травах по утрам. И тогда выходили в долину косилки, и травы ложились ровными рядами по отлогим склонам. Сначала свежие, зеленые, тяжелые, а потом светлеющие под жарким солнцем, они золотились, становились легкими и ломкими.
Такие вот золотисто-зеленые ряды увидела Чечек, когда прибежала в долину. Эти ряды поднимались высоко-высоко по склонам, они разлиновали все окрестные горы до самого подножия тайги, растущей на вершинах.
Все люди, жившие в стане, пришли на покос. Зашелестели под граблями длинные подсыхающие травы. Женщины и ребятишки уходили все выше и выше, разбивая скощенные ряды.
Старый рабочий Устин готовил место для стога - под крутым увалом, под густыми лиственницами.
Солнце пригревало. Июль вдруг взялся за силу и словно хотел наверстать упущенное: и землю прогреть, и хлеба подрастить, и сено высушить. Чечек давно уже сняла свою шапочку с малиновой кисточкой и повесила на мохнатую лапу лиственницы. Лоб и без шапки был мокрый, и гладкие волосы стали влажными на висках.
Ардинэ, старшая сестра Чоо-Чой, давняя подружка Чечек - они вместе учились в начальной школе, - шла рядом с ней. Они ворошили сено, а разговор у них не умолкал - столько надо было рассказать друг другу!
Ардинэ спрашивала про школу - про ту школу, что стоит на берегу Катуни:
- Чечек, а там все русские?
- Почему же все русские? Нет, не все. И русские и алтайцы!
- А может, они смеются над алтайцами, что мы плохо по-русски говорим?..
Чечек усмехнулась:
- Ой, что ты, Ардинэ! Никогда не смеются! Что, Кенскин будет смеяться надо мной?..
Голубоглазое спокойное и немножко суровое лицо старшего друга возникло перед ней и улыбнулось ей краешком рта... И Чечек словно услышала его голос: "Эх ты, бурундук!"
- И кто еще будет смеяться? Мая?.. Она хоть и белая, как кок-чечек*, да ведь алтайка тоже. Лида Королькова, подруга моя?.. Что ты! Даже Алешка Репейников, хоть и вредный, а разве будет смеяться? Что ты! Что ты, Ардинэ! Да ведь мы же пионеры - и мы и русские, - все пионеры! Что ты, Ардинэ, что ты!
_______________
* К о к-ч е ч е к - белый цветок.
- Тебе хорошо, - задумчиво сказала Ардинэ, - а у нас маленькие ребятишки дома... Мать мало трудодней заработает, если я уйду...
Чечек даже остановилась с граблями в руках:
- О Ардинэ! А детский сад на что? Что ты! Пускай мать сходит к директору. У нас же детский сад есть.
- Попрошу, - согласилась Ардинэ, - к нашей учительнице схожу. Ты помнишь нашу Аллу Всеволодовну?
- А как же! Алла Всеволодовна добрая.
- К ней схожу - пусть с моей матерью поговорит... А осенью я с тобой на Катунь поеду.
- Ай, было бы хорошо! - закричала Чечек. - Ай, весело было бы! Вместе стали бы яблони выращивать, прививать научились бы и в сортах разбираться... А сажать я уже умею - я уже сажала! Ой, как-то, как-то они там, мои милые яблоньки, мои дорогие, мои тоненькие?..
И Чечек вдруг всеми силами души захотелось очутиться на берегу Катуни, вбежать в школьный сад и посмотреть на свои яблоньки - целы ли? Не сломал ли кто? Не напала ли на них тля? И сколько на них новых листиков распустилось?..
- Их там берегут наши ребята, которые в том колхозе живут, - сказала она. - Они обязательно их берегут... - И, вспомнив "тот колхоз", добавила: - А знаешь, Ардинэ, там все в избах живут. Там все в деревянных избах живут: и русские и алтайцы. А наших аилов даже не строят совсем.
- У нас в бригаде тоже будут избы строить, - сказала Ардинэ, - лес возят... Баню уже построили. А что, Чечек, в избе хорошо жить?
- Никогда не буду в избе жить! - вдруг крикнула Чоо-Чой. - Там пол мыть надо!
- Э, поживешь немножко, так обратно в аил не пойдешь, - ответила Чечек. - И ты, ленивая Чоо-Чойка, березовая чашечка*, тоже вымоешь пол да скажешь: "Вот как в моем чистом доме хорошо!"
_______________
* Ч о о-Ч о й - по-алтайски маленькая деревянная чашечка.
Вольные запахи шли по долинам - пахло сеном, пахло разогретой хвоей, и с соседнего поля вместе с гулом трактора доносился запах бензина и свежевспаханной земли.
Чечек слышала, как соседки спрашивали бабушку Тарынчак:
- Гостья у тебя? Внучка?
- Внучка, - отвечала бабушка, - бедовая внучка! В русской школе учится. Книги читает - какую хочешь русскую книгу прочтет!.. А песни какие знает, послушайте-ка! Да еще хочет по всему нашему Алтаю садовые яблони сажать.
- Какие садовые яблони?
- Не знаю... Говорит, большие яблоки на них растут.
- Ишь ты! Вот бедовая внучка!..
Тихие, знойные, медленные протекали часы. Говор постепенно примолк. Чечек уже набила мозоль на ладони, а смуглая Ардинэ то и дело останавливалась, сдвигала свою шапочку на макушку и вытирала лоб.
- Да сними, сними ты ее! - сказала Чечек. - Что ты, бабушка Тарынчак, что ли? Это она привыкла, а тебе зачем привыкать?..
Ардинэ сняла свою шапочку и тоже повесила на ветку.
Колька Манеев, который не боялся подставлять солнцу свою белую вихрастую голову, остановился передохнуть, поглядел вниз с верхнего уступа и увидел шапки.
- Эй, Чот, Чот, гляди, какие птицы на ветках сидят! Вот одна недалеко, а другая - внизу, с малиновым хвостом. А ну-ка, пойди поймай!
Но маленький Чот, собиравший в кустах ягоды, посмотрел на "птиц" и небрежно усмехнулся:
- Сам поймай. А я пойду лошадей ловить - надо волокушу тянуть... - И закричал куда-то в тайгу: - Эй, Василь! За лошадьми пора!..
Из лесу выбежал маленький, крепкий и загорелый, как кедровый орех, Василь.
- Эй! - отозвался он. - Иду!
И они оба, ловко соскочив с зеленого уступа горы, побежали вниз по долине.
- Куда вы? - закричала Чечек. - Вас лошади затопчут.
Мальчишки даже не оглянулись, а Ардинэ засмеялась:
- "Затопчут"! Да их все лошади знают! У нас ребятишки как сядут на лошадь, так будто прилипнут!
- У нас тоже, - согласилась Чечек, - все мальчишки... тоже как прилипнут!
- Да и я тоже - как прилипну! - крикнула Чоо-Чой.
- Чечек, а ты, может, разучилась?
- О! - ответила Чечек и слегка вспыхнула. - Я-то? Ну вот еще! Я же на конном заводе выросла. Э, что ты говоришь, Ардинэ?
- А помнишь, как падала?
- Конечно, падала... только не очень. Озорные кони бывают... Теперь-то уж меня никакой озорной конь не сбросит. Что ты! Вот еще! Да ведь я-то уж большая, а эти мальчишки... как горошинки!
Ардинэ засмеялась:
- А попробуй-ка их сбрось!
- У меня мозоль болит на ладони, - созналась Чечек, - водяная надулась.
- А у меня две надулись, - сказала Чоо-Чой.
- Не умеете грабли держать, - ответила им Ардинэ. - Ну ничего, потерпите. Немного осталось!
Чечек поглядела вперед: сено маленькими делянками лежало среди лиственниц, а дальше тесно стояли деревья, сомкнув хвойные кроны, и солнечные лучи, словно золотые стрелы, пронизывали то тут, то там зеленый таежный сумрак.
- Ну, вот и все! - с облегчением вздохнула смуглая Ардинэ.
- Как - все? - сказала Чечек. - А на той горе что?
- А на той горе ворошить не надо, там уже высохло!
- Ах, высохло? Ну ладно. А то можно было бы и поворошить, - сказала Чечек, - я и не устала. Ничуть!
Так сказала, а в душе была очень рада, что на той горе сено уже высохло. Она все-таки очень устала!
Женщины шли тихо вниз по склону. Красивая девушка Чейнеш запела протяжную песню про золотое озеро - Алтын-Коль.
А ребятишки побежали наперегонки. Колька Манеев и Чоо-Чой обогнали всех... А потом и Колька Манеев отстал, и красное платье Чоо-Чой уже далеко маячило в долине.
