Владислав Крапивин - В глубине Великого Кристалла-2
Фа-Дейк оглянулся на Уна-Тура. Сказал, пряча свои мысли под насмешкой:
- Волки стали так осторожны, что одного мальчишку держат связанным...
- Просто забыли развязать, - буркнул сотник. Шагнул к мальчику, чиркнул кривым кинжалом по ремню у локтей. Ремень ослаб, опал. Мальчик пошевелил локтями, освободил кисти. Но на Фа-Дейка и Уна-Тура не смотрел. Коротко, со всхлипом, вздохнул.
- Оставьте нас, - приказал Фа-Дейк сотнику. - Может, я договорюсь с ним быстрее, чем вы... И закройте дверь.
Уна-Тур вышел. Дверь за ним бухнула излишне сердито.
Мальчик не двигался.
Фа-Дейк встал в двух шагах от него. Помолчал, томясь от неловкости, негромко спросил:
- Как тебя зовут?
Мальчик опять не шевельнулся, но ответил сразу:
- Кота...
Или Хота? У тауринов такой же язык, как у иттов, но говорят они мягче, с придыханием. Ладно, пусть Хота...
- Хота, ты проводник караванов?
Он медленно поднял лицо. Ну, в самом деле, так похож на Зайцева... Он сказал сипловато:
- Не проводник я... Просто ходил в песках, смотрел, где силки поставить на кротов. Мяса в крепости нет...
- Неправда, ты проводник и разведчик, - тихо сказал Фа-Дейк. - Ты ставил знаки для каравана. И ты знаешь, где подземный ход...
Хота опять опустил голову. Грязными худыми пальцами тер кисти со следами от ремня. Зябко шевелил плечами.
"Тебя будут мучить", - хотел сказать Фа-Дейк, но не посмел. К тому же мальчишка это знал сам. Он вдруг проговорил еле слышно:
- Я знаю только один ход. А будут выпытывать про многие...
- Не будут. Всем известно, что каждый разведчик знает лишь один ход, свой... Если покажешь, тебя не будут... я попрошу, чтобы тебя отпустили.
Хота посмотрел прямо в лицо Фа-Дейку мокрыми блестящими глазами:
- Вы же понимаете, сет, что я не могу сказать...
- Ты меня знаешь?
- Да... Я видел вас со стены. Вы ехали на конях вместе с вашим королем... - Он со всхлипом переглотнул и сказал почти! умоляюще: - Вы же понимаете, что я не могу сказать, где ход...
Фа-Дейк это понимал. Но понимал и другое: заставят.
Кажется, он не просто подумал, а сказал это. Хота помотал головой, как Вовка Зайцев, когда у него требовали назвать обидчиков. Ощетинился и отчаянно проговорил:
- Я умру, а не выдам. Все равно...
Фа-Дейк вспомнил сотника Уна-Тура и его ухмыляющихся волков. "Не дадут умереть, пока не выдашь", - подумал он. И маленький проводник уловил эту мысль. И съежился, стиснув себя за исцарапанные локти.
Фа-Дейк сам не знал, как не удержался, спросил шепотом:
- Боишься?
Хота сжался еще сильнее и ответил не как врагу и не как сету, а просто как мальчишке:
- А ты бы не боялся?
"Я и сейчас боюсь, - подумал Фа-Дейк. - А чего?"
Пленный проводник опять судорожно глотнул и сказал глухо:
- Мне за маму страшно. Я не выдержу, а она будет мать предателя... Ее будут гонять босиком по острым камням и уморят голодом...
- Разве так бывает? - испуганно спросил Фа-Дейк.
- А как же еще бывает? Только так...
Фа-Дейк сел на камень в трех шагах от пленника.
- Хота...
- Что? - вздрогнул мальчик.
- Не знаю, что... Мне тебя жалко.
Мальчик вскинул мокрые глаза:
- Да?
- Да... Только я не знаю, что делать. - Но он уже знал.
- Дай мне кинжал, - быстро прошептал Хота. - Я заколюсь и тогда ничего не скажу.
Фа-Дейк опять почему-то вспомнил Вовку.
- Ты думаешь, это легко? - сказал он. - Ты не сможешь...
- Я попробую.
- Не сможешь. Сил не хватит.
- Ну... тогда заколи меня ты. Я глаза закрою... А ты потом скажешь, что я на тебя напал, а ты защищался.
Фа-Дейк встал, подошел к двери, притаился на миг и рванул ее. Но волков близко не было, никто не подслушивал. Он встал посреди хижины, скинул плащ, бросил на него шлем.
- Надевай. В этом тебя никто не остановит.
Хота кинулся к плащу. Но не взял его, медленно выпрямился. Покачал головой:
- Нельзя. Тебя убьют.
- Меня? - сказал Фа-Дейк. - Сета? - Он усмехнулся, хотя сердце у него холодело. - Надевай.
Они были одного роста. Шлем закрыл у Хоты волосы и лоб, медный козырек бросил тень на глаза. Плащ окутал мальчишку до пят.
"А ноги все же будут видны, когда пойдет", - подумал Фа-Дейк.
- Постой... - Он торопливо расшнуровал и сбросил кеды. Хота суетливо и неумело завозился со шнуровкой незнакомой обуви. Фа-Дейк помог ему и шепотом предупредил: - Не вздумай идти сразу в пески. Иди сначала через табор, мимо главных шатров. Если окликнут, опусти голову и не отвечай, тогда подумают, что ты... то есть я... очень печальный, и не подойдут. В пески уходи с западного края, там нет сейчас сторожевых волков. А в дюнах - там уж смотри сам.
- В песках меня не поймают, - жарко прошептал Хота. - Я попался тогда по глупости. А теперь - ни за что...
- Все, иди. Прощай...
- Прощай... А тебе ничего не будет?
- Иди, Хота, иди.
- Фа-Дейк, прощай, - с придыханием проговорил Хота. - Мама скажет теперь, что у нее два сына...
Одними губами Фа-Дейк повторил:
- Иди, Хота, иди... КРАСНЫЕ ПЕСКИ (Продолжение)
Со связанными за спиной руками, растрепанного и босого, будто пленного врага, его повели через окаменевший от изумления стан. На площадку перед королевским шатром. По пути Уна-Тур несколько раз толкнул его тупым концом копья.
- Плешивый шакал, - сказал Фа-Дейк. - Ты поднял руку на сета.
- Ты не сет, а предатель, - злорадно отозвался из седла Уна-Тур.
- А ты не сотник, а покойник. Через час тебя будут жрать ящерицы-камнееды...
Уна-Тур толкнул его снова, и Фа-Дейк, чтобы не упасть, почти бегом выскочил на площадку - прямо перед Фа-Тамиром, Лалом, сетом Ха-Виром и другими командирами. И сразу вознесся гневный голос Фа-Тамира:
- Что творишь, сотник! Воины, взять изменника! Развяжите сета! Плащ сету!
Три королевских стражника метнулись к Уна-Туру. Тот вздыбил жеребца и яростно завопил:
- Я не изменник! Послушайте же меня, мой маршал!
Кто-то рассек отточенным концом меча ремень на запястьях Фа-Дейка. Фа-Дейк освободил руки, как недавно это делал Хота. Потом швырнул скомканный ремень в лицо Уна-Туру и сказал по-русски:
- Я покажу тебе предателя, паршивая волчья шкура. - Он был так зол, что уже ни капельки не боялся.
Воины окружили сотника, но теперь стояли в нерешительности, потому что он крикнул:
- Клянусь Звездным Кругом, я невиновен, мой маршал! А он - не сет, он предатель.
- Сет - всегда сет, - сказал мудрый Лал и кинул на плечи Фа-Дейка грубый военный плащ. - Лишить сета этого звания может только король. А короля... да будет ровен его путь в дальний мир... теперь у нас больше нет. Выслушаем всех в терпении. Сет Фа-Дейк, скажите нам, в чем обвиняет вас этот человек? Что произошло между вами?
- Да ничего особенного! Просто я отпустил пленного мальчишку!
- Разведчика? - быстро и насупленно спросил Фа-Тамир.
Все молчали. Только Уна-Тур дернулся в седле, хотел что-то крикнуть, но десятник королевской стражи с размаху положил на его плечо руку в боевой чешуйчатой рукавице.
Наконец старый сет Ха-Вир медленно спросил:
- Зачем вы это сделали, Фа-Дейк?
"Потому что мне его жалко!" - чуть не вырвалось у Фа-Дейка. Но он сказал иначе:
- Я не хотел, чтобы в дни печали в стане иттов была жестокость. Волки замучили бы мальчика.
- Это никого не касается! - вскинулся опять Уна-Тур. - Это была наша добыча! Добычу волков не может отобрать даже король!
- Короля нет, - снова напомнил Лал. - Помолчи, сотник.
"Короля нет..." - подумал Фа-Дейк и ощутил в нагрудном кармане тяжесть тарги. До сих пор он о ней почти не помнил, о другом были мысли. Но сейчас наконец пришло ясное понимание: что же случилось на самом деле. Если старый Рах сказал, если он отдал таргу... Значит, правда?
"Но не хочу я! - крикнул себе Фаддейка. - Я не знаю, что делать!"
"Делай, что хочешь, хуже не будет..."
Сет Фа-Дейк медленно оглядел всех, кто обступил его. Голова кружилась от усталости и от голода. Честно говоря, хотелось даже заплакать. Но Фа-Дейк скривил губы и отчетливо сказал сотнику:
- Добычу король отобрать не может. Но может сделать голову твою добычей шакалов...
- Но короля нет! - дерзко хохотнул Уна-Тур. Десяток его всадников приближались к шатру.
- Король будет, - сказал мудрый Лал, летописец и полковник песчаной пехоты. - Сеты выберут короля сегодня же, раз великий Рах не оставил преемника.
Фа-Дейк вскинул голову, чтобы возразить, но медленно и тяжело заговорил Фа-Тамир:
- Сеты выберут короля. Но сету Фа-Дейку лучше не участвовать в этом. Пусть Фа-Дейк уходит, пока он сет и никто из иттов не может тронуть его. Выбранный король лишит его звания и защиты.
- Почему? - Фа-Дейк хотел спросить это гневно и громко, но получилось почти со слезами. Как в учительской, когда обвиняют напрасно.
Старый справедливый маршал Фа-Тамир заговорил опять, и слова его падали как камни:
- Наверное, вы думали, что поступаете справедливо, сет. Но все равно: то, что вы сделали, - измена.
В ответ полагалось швырнуть в лицо обвинителя боевую рукавицу. Но не было рукавицы, да Фа-Дейк сейчас и не поднял бы ее _ пудовую, из бронзовых пластин. И какой мог быть поединок у мальчишки с прошедшим через тысячу боев маршалом?
