Наталия Летувет - Сердце Назиании
– Это мысль! – к Лиховреду на время вернулось хорошее настроение. – Пора возвращаться к старинной кухне. Поджарь их для нас, Омела.
Круглики замерли, не зная, как им быть дальше. Даже Медляга растерялся.
– Что будем делать? – спросил Хвостокрас.
– Можно сбросить вниз Трутовик, – предложила Алая.
– А круглики? И Сердце может разбиться.
– Ну, тогда я не знаю.
– А я знаю, – неожиданно твердо сказал Хвостокрас. – Ты можешь победить их всех. Одна. У тебя достаточно сил.
– У меня? Откуда? Я же просто маленькая зеленая эльва.
– Да? Уверена? А с тобой, случайно, в последнее время не происходило ничего странного и необычного?
– Со всеми нами в последнее время происходило много странного и необычного.
– А я про тебя спрашиваю. Я же видел. Тебе не нужен травяной меч. Во всей Назиании не осталось зеленой магии. Все эльва ее лишились. Кроме тебя. И Астрагала.
– Но Астрагал, он же сверк эльва.
– А ты?
– Я?
– Спускайся вниз и спаси своих друзей! Ты сможешь.
Битва в подземелье
Алая прыгнула на ствол Трутовика и, ловко съехав по нему, оказалась на полу. Все произошло так быстро, что хищный гриб даже не успел отреагировать.
– Не трогайте их!
– А, это снова ты, маленькая эльва, – Лиховред опять начал раздражаться. – Я почему-то не удивлен. Тебя ведь подослали садовники? Так вот, спешу тебя огорчить: все они прямо сейчас барахтаются в ближайшей трясине. С ними покончено. Астрагал в темнице. Ты осталась одна-одинешенька. Не считая твоих дрессированных зверюшек.
– Ваше Мрачнейшество, – вмешалась Омела. – Мерзкая девчонка уже порядком всем надоела. Давайте я ее прикончу.
– Погоди, – Лиховред остановил белую эльва. – Я отдам ее тебе сразу после того, как кое-что выясню. – Он повернулся к Алае. – Зеленая магия даже без вот этого смешного пучка травы, – он указал на сломанный меч Медляги, – как ты это делаешь? Отвечай!
В громовом голосе Лиховреда Алае послышались неожиданные нотки. Да он же боится. Боится меня. Как такое может быть? Но раздумывать было некогда – нужно было срочно спасать кругликов. Поэтому она просто сотворила тогру.
Эту тогру Алая когда-то нашла в одной из дедушкиных книг. Дедушка Ромаший сказал тогда, что это тогра Робинии. Тогра, которая принесла Робинии победу. А потом о тогре забыли. Потому что никто из эльва, даже если бы захотел, с ней все равно бы не справился. Слишком уж она была сильная.
«Даже Астрагал не справился бы?» – спросила тогда маленькая Алая. «Даже он», – кивнул дедушка Ромаший.
А сейчас древняя тогра ожила, в это не было никаких сомнений, потому что Трутовик перестал шевелиться. Он замер. По его отросткам побежали морозные узоры. На ножках повисли сосульки. Алая сделала шаг и легонько коснулась Трутовика. Звяк. Несколько грибных шляпок ледяными колючими осколками разлетелось по подземелью. Звяк, звяк. Вот оно! Алая успела протянуть руки и поймать, словно спелое яблоко, летящее сверху Сердце.
Ничего себе, пронеслось в ее голове, я справилась с Зимней тогрой! И это оказалось достаточно… просто.
– Вот это да! А я думал, она нас пришла спасать, – выпалил Медляга, который уже немного пришел в себя после жуткого потрясения, которое он испытал, узнав, что может превратиться в аппетитное блюдо.
– Как ты посмела! Зачем сломала наш Трутовик? – возмущению Омелы не было предела. – Да ты у меня тоже сейчас… поджаришься!
Багровые искры разлетелись по залу, но Алая так и осталась стоять на месте. Невредимая. Тогра уже сорвалась с губ Омелы и отпечаталась в ее сердце, но в последний момент Копринус подскочил к сестре и отвел ее руку. Молния пролетела мимо и ударилась об пол.
– Идиотка! Ее сейчас нельзя трогать! – зарычал Лиховред. – У нее же Сердце!
– Да, Сердце Назиании у меня, – кивнула Алая. – И я не позволю ему навредить.
Она была будто во сне. Все вокруг стало совершенно нереальным.
Сердце в ее руках потеплело. Она чувствовала, что ему становится лучше. Оно стало дымчато-серым и казалось тихим и нежным, и спокойным. Похожим на свернувшегося в клубок детеныша какого-то лесного зверька. Оно сейчас спит, и пусть.
Но тут Алая опомнилась – Поганки! Сердце у нее, но Поганки, они полны сил. Сил для бурой магии.
– Сейчас же верни его! А иначе твоим друзьям крышка!
Алая оглянулась. Над бедными кругликам, из-за которых она, собственно говоря, и оказалась здесь, угрожающе навис Лиховред Подземелий.
– Не вздумай его слушать! – Это был Солнечник. – Спасай Сердце.
– Не вздумай, да-да! – Омела расхохоталась и выпустила тогру. Шерстка круглика вспыхнула.
– Нет! – Алая кинулась к Солнечнику. – Усе! – Зеленые искры повисли в воздухе. – Усе! Усе! – Огонь вокруг круглика потух, обуглившаяся местам шкура намокла.
– Хватайте девчонку! – приказал Лиховред. – Пока она не опомнилась.
Алая развернулась, чтобы защищаться, но слова новой тогры замерли, так и не родившись. Она почувствовала, как ее ударили сзади чем-то тяжелым, и она стала терять сознание. Но все равно продолжала сжимать Сердце. Его нельзя отдавать.
– Ее руки не разжимаются! – услышала она.
– Так отрежьте их! Хоть всю ее изрежьте на части, только поскорее отберите Сердце.
Злые голоса все быстрее и быстрее кружились в ее голове. Своего тела она уже не чувствовала. Интересно, меня уже изрезали на кусочки? – почему-то подумала она.
– Стойте. Я передумал. Мы поступим по-другому – целиком отдадим ее Трутовику. Пусть он сам ее переварит и вернет себе Сердце. Это пойдет ему на пользу.
Два неповоротливых плеснюка схватили безжизненное тело зеленой эльва и запихнули в клубок замороженных грибных отростков. Почувствовав лакомство, Трутовик ожил. Его щупальца зашевелились, стряхивая тающий иней. И потянулись к девочке. Кончики ветвей с хлопающим сухим звуком выпускали острые зубы. Они впивались в ее тело, словно тысяча иголок. Змеиный трутовик ядовит, – пронеслось в голове Алаи, – сейчас он выпустит свою отраву. А потом переварит меня, словно паук муху. И вернет себе Сердце, изменив его насовсем.
– Он уже начал ее есть, – удовлетворенно отметил Лиховред. – Эта эльва оказалась тут очень кстати. Она лучше, чем какой-нибудь безмозглый плеснюк или круглик. Трутовик получит силу эльва.
– Но этого делать нельзя, – встрепенулся вдруг Копринус. – Она ведь все-таки эльва. Как мы.
– Она не мы. Мы другие, – остановила его Омела. – Только мы настоящие. Древние эльва были сильны. Были беспощадны к своим врагам. И умели их убивать. Даже если те тоже были эльва.
– Твоя сестра права, – пророкотал Лиховред. – Мы другие. Садовники должны быть уничтожены.
Яд Трутовика растекался по ее телу. Руки и ноги деревенели. Она чувствовала, что уже не может пошевелиться. Боль тысячами обжигающих иголок ползла по ней. Она уже добиралась до головы. И это было самым страшным. Собственная голова не слушалась Алаю. Сознание перестало ей подчиняться. Только не это. Ей нужна тогра. Я должна ее вспомнить. Алая почти никогда не думала о маме. Это было слишком больно. И страшно. Вдруг она ее никогда больше не увидит? И, наверно, поэтому все мамины тогры, которым та ее когда-то научила, Алая из своей памяти старательно стерла. Но сейчас ей нужна эта тогра. Тогра Радости. Та, под влиянием которой никто никому не сможет причинить боль и вред. Она должна ее вспомнить… Алая собрала в пульсирующий горячий клубок все оставшиеся у нее силы и направила их навстречу собственному страху. Страху узнать, что ее матери уже нет больше в живых. Боль потери затопила ее всю. Это было так сильно, что на время он перестала чувствовать яд. Но она должна пробиться. И вспомнить. Паника переполняла ее. Нет! Только не это! Нельзя! Борись, напомнила она себе. Так надо. Ты должна спасти Сердце. И она пошла напролом. Сквозь ужас… Что-то щелкнуло, сломалось у нее внутри, и стало значительно легче. Как будто мешок со страхом разорвался и начал постепенно пустеть. И сквозь него стали проступать слова тогры. Но сил у Алаи уже не оставалось. Губы отказывались шептать тогру, словно чужие. А Трутовик все равно услышал. Он почуял тогру внутри ее головы.
Кольцо ветвей вокруг нее недовольно заколыхалось. По телу Алаи пробежала судорога. Потом еще одна. И еще. Объятья щупалец дрогнули и разжались. Алая почувствовала, что летит вниз.
Она очнулась на полу. Среди Поганок.
– Смотрите, она пытается удрать! – взвизгнула Омела.
К Алае подбежали плеснюки. И Копринус. И Омела. И даже Лиховред, отбросивший всю свою деланную невозмутимость. Они все сгрудились вокруг маленькой зеленой эльва. Молча. Наверное, они снова не знают, что им со мной сделать, – пронеслось у нее в голове. А я вот точно знаю, что бы сейчас сделала. Я бы, пожалуй, вздремнула… И она так и бы поступила, если б не голос. Голос ворвался из ниоткуда и сразу все поменялось.