Вадим Панов - Ириска и Звезда Забвения
– Кто же виноват, что мы, Дикие Страусы, бегаем быстрее, чем твоя «Бандура» летает? – издевательски осведомилась птица. И нахально щёлкнула клювом.
– Мне пришлось десять минут кричать в мегафон, прежде чем он остановился.
– Когда бежишь так быстро, как я, ветер свистит в ушах, – объяснил Дикий.
– Он был настолько напуган, что при моём появлении стал петлять, как заяц.
– Враньё!
– В конце концов Хиша соизволил задрать голову…
– Я услышал рёв двигателей.
– Сообразил, что видит «Бандуру», и едва не заплакал от счастья.
– Ложь, – категорически ответил Страус. – Просто ветер надул мне в глаза, вот ты и напридумывал. – И строго посмотрел на девочку: – Ты ведь ему не веришь?
– Нет, конечно, – ответила Ириска, прилагая все силы, чтобы не расхохотаться.
– Очень хорошо.
Петрович улыбнулся и продолжил:
– Когда Хиша отдышался, мы решили, что надо лететь во Френцу. Мы догадывались, что ты пойдёшь в город.
– Я догадался, – не забыл подчеркнуть Дикий. – Потому что в городе есть Дворец фей.
– Мы надеялись, что Утончённые тебе помогут.
– Я надеялся больше.
– Но сразу отправиться во Френцу не могли – нужно было закончить ремонт.
– Его «Бандура» чаще ломается, чем работает, – прокомментировал Хиша.
Внутри машины что-то угрожающе застучало, однако нахальная птица не обратила на подозрительные звуки никакого внимания.
– А когда прилетели – увидели переполох на Улётной площади, – закончил инженер.
– Сверху он показался забавным: все куда-то бежали, кричали и размахивали руками, – хихикнул Страус. – Выглядело, как в муравейнике, только муравьи были ненастоящими, а феями, людьми, мафтанами, гномами и ещё кем-то.
– Я сразу понял, что переполох случился из-за тебя, – мягко произнёс Авессалом.
– Я тоже понял, и даже быстрее, чем сразу!
– Ну а дальше ты знаешь: мы спустились к площади и немножко помогли.
– Вы появились вовремя, – не стала скрывать Ириска. – Спасибо.
– А для чего ещё нужны друзья?
– Особенно такие, как я, – добавил Страус.
Девочка ласково провела рукой по его перьям. Птица дружески курлыкнула.
Двигатели работали, отзываясь в кабине негромким и плавным гулом, «Бандура» стремительно летела через облака, уверенно ведомая Петровичем, и от присутствия друзей на душе становилось тихо и покойно. Ириска понимала, что её приключения далеки от завершения, что Захариус не остановится, не отступит, и скоро им придётся схватиться не на жизнь, а на смерть, но сейчас не хотела об этом думать.
Сейчас ей было хорошо.
Но как бы ни хотелось, а убежать от забот не получилось.
– Рыча нам здорово помогла, – произнёс Страус, кивая на Самоцветный Ключ, который Ириска повесила на цепочку. – Честно говоря, не ожидал от неё.
– Полундра сражалась за меня так же, как ты, – тихо ответила девочка. – Надеюсь, у неё всё в порядке.
– Она сама решила остаться, – развёл крыльями Дикий. – Значит, у неё есть план.
– А без того прибора, который Рыча отобрала у Бетти, Захариус не сможет за тобой следить, – добавил Петрович. – Так что теперь мы в полной безопасности.
– Да! – рассмеялся Хиша. – Да!
– Да, – негромко согласилась фея.
Ириска не стала говорить, что Захариус не дурак и догадался, куда направились беглецы. Наверняка догадался: не было у них другого пути – только к Коралловому Дворцу. А значит, чёрный колдун обязательно встретит их на острове.
И там случится главная битва, в которой решится абсолютно всё.
В которой закончится их противостояние.
В которой они встретятся с разъярённым, готовым на всё врагом…
На острове.
Но говорить об этом Ириска не хотела. Она улыбалась, шутила, смеялась, принимала активное участие в разговоре, но молчала о том, что они направляются в ловушку.
Глава XXIII
в которой Захариус и Полундра покидают Френцу
– Ты должен уйти. – Что?
Жабретти, городской голова Френцы, смотрел на колдуна со страхом. Голос его дрожал, так же как пальцы и ноги, однако несчастный нашёл в себе силы повторить:
– Ты должен уйти из города.
Повторил, удивляясь собственной смелости и страшась её.
Но повторил.
Они разговаривали в кабинете Захариуса, в его огромном чёрном фургоне, и никто из циркачей не слышал дерзкой фразы. И только поэтому городской голова остался жив.
Жабретти стоял перед колдуном, облачённый в парадный камзол, шёлковый плащ, бархатный берет с ярким пером, а на его груди висела золотая цепь с круглым медальоном, на котором был выгравирован герб Френцы. Городской голова явился в лагерь «Четырёх Обезьян» при полном параде, чтобы лично заявить Удомо:
– Ты должен уйти.
– Я? – изумлённо переспросил колдун.
– Да, ты, – подтвердил Жабретти и следующие три слова будто топором вырубил: – Должен. Сейчас. Уйти.
До сих пор Захариус ловил на себе самые разные взгляды: безразличные, в детстве, когда он ещё был никем и ничего собой не представлял; насмешливые – в начале карьеры, когда молодой колдун познавал секреты магии и часто ошибался; заинтересованные – когда он придумал стратегию изгнания фей и искал поддержки у властителей Прелести; ироничные – тогда же, когда его собеседники узнавали, что он работает в цирке «Четырёх Обезьян»; уважительные – когда он доказал свою силу и почти избавил мир от Непревзойдённых.
Теперь на него смотрели со страхом.
И не только городской голова Френцы, с которым он сейчас разговаривал, а все: жители города, мафтаны, представители младших народцев, служители цирка – все смотрели на колдуна со страхом.
Теперь…
В городе только и говорили о том, что Захариус лишил памяти и навсегда изгнал из Прелести более тысячи фей, а те горожане, которые видели трагедию своими глазами, подливали масла в огонь, с ужасом и горечью рассказывая, как с площади Изящных Эскизов исчезали прекрасные Утончённые – растворяясь в воздухе, чтобы никогда не вернуться.
Некоторые рассказчики добавляли, что видели слёзы на глазах выставленных на площади статуй.
А другие шептали, что Френца проклята и если Утончённые уйдут, город лишится души.
Превратится в каменный лабиринт, населённый ночными гадами и прочими зверями…
И люди верили.
И смотрели на Удомо со страхом… и со злостью. Как на врага.
И потребовали от городского головы изгнать зловещий цирк, надеясь таким образом загладить вину перед оставшимися Утончёнными.
Люди не представляли себе Френцу без фей.
– Не ожидал от тебя, если честно, – протянул Захариус, разглядывая напуганного Жабретти. – Надеялся, что ты меня поймёшь.
– Такого я никогда не пойму, – ответил тот. – Никогда.
И клацнул зубами, не в силах спрятать ужас.
– Ты слышал, что случилось сегодня в Прелести? – с обманчивой мягкостью поинтересовался Удомо.
– Слышал, – подтвердил голова.
– Сегодня – большой день.
– Скорее – страшный.
Потому что сегодня Звёзды Забвения вспыхнули не только во Френце, но у многих Дворцов и Щебетаний. Их заготовил Захариус, а разожгли его ученики и помощники, постаравшись созвать на «представления» как можно больше фей.
Звёзды полыхнули фиолетовым огнём по всей Прелести, объявляя волшебницам войну.
Разумеется, удар не оказался фатальным, ибо далеко не все феи проводят время во Дворцах, а кого-то и вовсе не было в Прелести, но многие, очень многие волшебницы всё-таки увидели страшный фиолетовый свет и навсегда покинули чудесный мир…
– К вечеру твой цирк должен убраться отсюда и никогда больше не возвращаться во Френцу, – закончил городской голова. – Ты проклят, Удомо, мы не хотим тебя видеть.
– Что же вы сделаете, если я откажусь? – усмехнулся колдун.
– Нападём на лагерь, – пообещал Жабретти.
– Ты рискнёшь пойти против меня?
– Да!
С этими словами городской голова развернулся и вышел из фургона.
– Какой дерзкий, – проскрипел из угла Всадник Лич. Во время разговора он молчал, не привлекая внимания, а теперь высказался. – Накажешь его?
– Потом, – отмахнулся колдун.
– Почему потом?
– Нет нужды ссориться с Френцей больше, чем уже получилось. Не сейчас.
– А я бы запугал горожан, – не согласился Всадник. – Повесил бы Жабретти на главной площади и устроил шумный праздник. Её величество учит, что нельзя спускать дерзость.
– Не сейчас, – повторил Удомо.
Всадник Лич был обычным жителем тёмного мира – человеком, а не колдуном или Тварью, и поэтому смог пройти сквозь неприступный Рубеж. Но он всё равно был верным подданным старухи Гнил – злым и жестоким, жаждущим крови и войны.
– Ты, наверное, прав, Захариус: с дерзкими обитателями Френцы можно посчитаться потом, – неожиданно продолжил Всадник, внимательно глядя на колдуна. Он поднялся на ноги и оказался очень длинным, почти таким же, как Истукан, но необычайно худым человеком, затянутым в глухие чёрные одеяния. – Её величество беспокоится, сможешь ли ты пробить настолько большую брешь в Закатный Рубеж, чтобы через неё смогла пробраться Ужасающая?
