Вадим Панов - Ириска и Звезда Забвения
– Пока что за его мечту расплачиваются феи, – угрюмо заметил Страус.
– Всё изменилось, – покачал головой Петрович. – Удомо снял маску и открыто назвал себя врагом фей. От такого позора ему не отмыться.
– Значит, он действительно хочет стать королём… – протянул Дикий.
– Не станет, – перебила Хишу Ириска. – Если Захариус избавится от Непревзойдённых, в мир придёт Плесень, и всё вокруг станет тёмным.
– Ты тоже веришь, что он служит королеве Гнил?
– Или служит, или не понимает, что, объявляя войну феям, играет ей на руку, – твёрдо ответила девочка. И тут же ткнула пальцем в лобовое стекло: – Что там внизу? Чёрное?
– Проклятье! – выдохнул Петрович, посмотрев в указанном направлении. – Проклятье!
– Это то, что я думаю? – Страус приподнялся с ведра и подался вперёд, собираясь заглянуть в лобовое окно.
– Да, – уныло ответил инженер. – То самое.
– Что? – уточнила Ириска.
Она поняла, что друзья заметили нечто отвратительное.
– Пятно Плесени.
– Но каким образом оно здесь оказалось?! – Хиша расстроенно взмахнул крыльями, и по кабине вновь полетели пух и перья. Только на этот раз совсем безрадостно. – Неужели Закатный Рубеж треснул?
– До тех пор, пока в Прелести есть хоть одна Непревзойдённая, Рубеж не исчезнет, – напомнил Авессалом строки из старой книги.
– Наша Непревзойдённая ещё ученица, – вздохнул Страус.
– Не важно!
– Я хочу посмотреть на Пятно, – решительно произнесла девочка. – Дядя Петрович, приземляйтесь.
– Ни в коем случае! – испуганно взвизгнул Хиша. Он не понимал, зачем рисковать и приближаться к страшному месту. Да и вообще, будучи птицей благоразумной, старался держаться от тёмной магии как можно дальше. – Лучше улететь.
– Приземляйтесь, – твёрдо повторила Ириска, и Авессалом повёл «Бандуру» к земле, а точнее – к уродующему Прелесть Пятну.
Которое походило на гигантский стог чёрного тумана, накрывший часть джунглей, поле и даже небольшую скалу. Всё, что попало в его мрачную пелену, исчезло, и взглядам доставалась только тьма: чуть блёклая по краю «стога» и антрацитово-мрачная в глубине. Тьма, мечтающая поглотить ещё один мир. Тьма ненависти…
От Пятна тянуло тленом и злом.
– Совсем близко не подлетай, – попросил Страус, крепко вцепившись крыльями в кожаную сумку. Видимо, в ней скопилось достаточно волшебной силы, и Дикий был готов использовать её для защиты или бегства.
– Пятна не расползаются, – напомнил Петрович.
– Раньше не расползались, – уточнил Хиша.
– Ничего не изменилось.
– Откуда ты знаешь?
– Вместо того чтобы ругаться, объясните, что я вижу, – потребовала Ириска.
Она догадывалась, что перед ней нечто очень-очень гадкое, и хотела твёрдо знать, что именно.
– Пятно Плесени, – ответил Страус, – это сгусток мрака и мерзости, сумевший просочиться в наш добрый мир. – Он помолчал и добавил: – Впервые за триста лет.
– Его появление означает, что Захариус Удомо действительно спутался с королевой Гнил и каким-то образом помог частице Тьмы проникнуть в Прелесть, – вздохнул Авессалом, медленно опуская «Бандуру» на поляну. – Закатный Рубеж слабеет.
– Необязательно пугать ребёнка, – поморщился Дикий.
– Ириска должна знать, – развёл руками Петрович.
– И я не ребёнок, – неожиданно серьёзно произнесла девочка. – Я – фея. Моя сестра в плену, а меня уже трижды пытались убить, и вряд ли правда сможет меня напугать.
Инженер и Страус удивлённо переглянулись, после чего Хиша с уважением ответил:
– Извини, Непревзойдённая, я не подумал.
Девочка кивнула, показывая, что принимает слова друга, и перевела взгляд на Авессалома:
– Рассказывай дальше.
– Пятна – это очень плохой знак, Ириска, потому что они появляются в самом начале, – продолжил инженер. «Бандура» твёрдо стояла на земле, двигатели умолкли, поэтому Петрович повернулся к девочке и смотрел прямо на неё. – Следующим станет Марево – голубое небо подёрнется едва различимой дымкой, о которую будут спотыкаться солнечные лучи. Подует холодный ветер…
– А затем на Прелесть опустятся Сумерки, – перебил инженера Страус. – После них наступит время Тьмы.
– Ты не знаешь точно, – буркнул Петрович.
– Я тоже читал книги о вторжении, – с вызовом ответил Хиша. – Триста лет назад всё начиналось так же: сначала появились Пятна, а затем злобная ведьма Диарзада помогла королеве Гнил запустить щупальца в Прелесть.
– Я думала, что в нашем мире есть только феи и волшебницы, – обронила девочка, не спуская глаз с Пятна. – А ведьмы – в Плесени.
– Достаточно один раз употребить Волшебство Прелести во зло, и очень скоро волшебница или фея превращается в ведьму, чтоб из них шестерёнки повылазили, – ответил Авессалом. – Я видел.
– И я, – не забыл добавить Страус.
Ириска улыбнулась. Но лишь кончиками губ. Глаза же её остались холодными-холодными, а взгляд намертво вцепился в сгусток чёрного тумана. Который, словно почувствовав присутствие Непревзойдённой, принялся слегка подрагивать.
– Ты удовлетворила любопытство? – нервно спросил Дикий, заметив едва различимое трепыхание Пятна. – Не пора ли продолжить путь?
– Это не любопытство, – отозвалась девочка, продолжая изучать уродливую тьму. – Я должна была оказаться рядом.
– Зачем?
– Затем, что Пятну здесь не место!
С этими словами Ириска резко выпрыгнула из кресла и побежала к внешнему люку. Страус и Петрович последовали за ней.
– Маленькая фея собирается уничтожить Пятно? – изумлённо прошептал Дикий.
– В книгах сказано, что Непревзойдённые не терпят магии Плесени, – едва слышно отозвался инженер.
– Но она ведь ещё ученица!
– Тс-с! – Петрович приложил к губам указательный палец и кивнул на фею.
Ириска остановилась в двадцати шагах от Пятна и смотрела на него с таким напряжением, будто видела глаза самой Тьмы. И под взглядом девочки подрагивание чёрного тумана сменилось крупной дрожью. Пятно заволновалось. Или разозлилось. Или почувствовало, что будет схватка, и готовилось к бою.
Пятно не желало уходить.
А фея не собиралась его оставлять.
Молчаливое противостояние длилось довольно долго – не меньше трёх минут, – а развязка наступила внезапно – одновременным ударом. Из чёрного Пятна вылетел острый отросток в надежде дотянуться до смелой девочки и уколоть её тьмой, и в тот же самый миг Ириска вскинула правую руку, нестерпимым светом засиял браслет Первого Письма, и простенькое украшение неожиданно превратилось в страшное оружие: огненный луч безжалостным копьём вонзился в тёмную слякоть. Пятно завизжало, заколыхалось, пытаясь увернуться от яркого света, поняло, что не получается, снова завизжало, попыталось вырасти до невиданных размеров, чтобы добраться и поглотить фею, но через секунду сдулось под волшебным лучом, оставив после себя лишь грязные чёрные капли.
Пятно погибло.
А обессиленная девочка пошатнулась и упала на колени.
– Что с тобой?!
– Ириска! Ты цела?!
– С тобой всё в порядке?
Растерянные, перепуганные Хиша и Петрович в секунду оказались подле феи, поддержали её и с облегчением вздохнули, увидев на губах девочки слабую улыбку:
– Это первое, чему меня научили – изгонять Плесень, – прошептала Ириска, глядя на друзей. – Я забыла, как плести волшебные браслеты, я не знаю, где находится Коралловый Дворец и с трудом вспоминаю Прелесть. Но я умею прогонять Плесень. – Она выдержала короткую паузу и повторила: – Я умею прогонять Плесень…
Глава XXV
в которой Полика и Кавальери освобождают цирк «Четырёх Обезьян»
– Это война, – мрачно произнёс Кавальери, выслушав рассказ о трагедии. – Настоящая война, – подтвердил доктор Соломон.
– Звёзды Забвения осветили всю Прелесть! – шумно повторил Трындель, одновременно почёсывая правой задней лапой затылок.
– Не ори, – попросил доктор.
– Я стараюсь не орать, – ответил орангутан. – Но я волнуюсь.
– Мы все волнуемся.
– Значит, ты меня понимаешь.
Спорить с Трынделем было бесполезно.
Шпрехшталмейстер, ветеринар Соломон, эквилибрист Полоскун и воздушный гимнаст Кузнечик отправились к фургону-тюрьме сразу, как только услышали о страшных событиях. Это было опасно, поскольку по лагерю то и дело сновали силачи Кияшко и верные колдуну кабаны-униформисты, но циркачи решили не дожидаться темноты и рассказать пленникам о случившемся как можно быстрее. Они осторожно подобрались к задней стенке фургона, встали под зарешечёнными окошками, и пока эквилибрист с гимнастом следили за слугами Захариуса, орангутан шёпотом общался с Джузеппе и Поликой. Однако шёпот у обезьяны получался таким, что его, наверное, слышали даже пасущиеся в километре от лагеря долбоцефалы.
– Какие Дворы пострадали? – тихо спросила девочка.
– Почти все, – немедленно отозвался Трындель. – Проклятые Звёзды включились повсюду, и никто сейчас не скажет, сколько фей навсегда забыли о Прелести!
