К. Селихов - Здравствуй, Артек!
— Тащи, тащи! Да скорее же, а то сорвётся. Вдруг в лучах солнца сверкнула серебром кефаль и шлёпнулась на дно ялика. Не успел я снять первую добычу и снова закинуть леску, как у меня опять клюнуло. На этот раз кефаль попалась покрупнее.
— Везёт тебе, Петя, — хмуро проговорил Керим. — Впрочем, без меня клёва не было бы. Место-то я выбирал.
Я стерпел, ничего не ответил. Мимо нас прошёл рыбацкий траулер. Он остановился недалеко от ялика, потихоньку качаясь на волнах. На палубе рыбаки готовились метать сети. До нас долетали обрывки команд. Заработала лебёдка. А у нас, как на зло, снова не клюёт.
— Может, место переменим, — попробовал я уговорить Керима.
— Место наше подходящее. Разве чайки зря будут кружиться?
Сидим. За лески подёргиваем. А клёва всё нет и нет.
Неожиданно Керим стукнул себя по лбу:
— Эх, и растяпа же я. Аи, аи, аи… И как это я раньше не вспомнил!
— Не примету ли какую? — съехидничал я.
— Конечно! Не жди клёва, пока пяток салом не смажешь.
— Каким салом?
— Свиным, только свиным. Так дед мой говорит. Перед рыбалкой салом пятки смажешь — вся рыба твоя. Она запах чует…
На этот раз я не поверил и деду. Керим, как ни в чем не бывало, достал кусочек сала.
— На кухне вчера захватил. Хорошее сало. А теперь снимай кеты. Будем салом пятки мазать.
Керим не шутил. Он по-настоящему начал мазать пятки салом. Тут я не вытерпел. Пусть ищет себе другого дурака! А я на такого профессора рыбной ловли чхать хотел. Разозлился я на Керима, встал на банку и нырнул в воду. Керим даже ахнуть не успел, как я уже был метрах в десяти от ялика. Плыву, а злость не дает мне покоя. Нечего сказать, попался, как пескарь на дохлого червя.
На острове девчонки завтрак готовили, когда я, похожий на мокрую курицу, вылез на берег.
— Ты откуда такой взялся? — встретила меня Оксана. — Не от самого ли Нептуна?
— От Нептуна, — огрызнулся я, стаскивая мокрую одежду.
— Иди к костру, обсушись, рыбак, — засмеялась она, — потом хворосту наруби. Это проще, чем рыбу ловить.
Ей смешно. А мне каково?
Через час со всех сторон начали подходить ялики. Тут же на камнях ребята раскладывали улов. Авторитетное жюри придирчиво оценивало добычу. На самом видном месте стоял приз — большой торт.
— Оксана, вопрос ясен, — настаивал Володя Белкин, — приз наш/
— Не торопись, ещё Керим не вернулся.
Ялик Керима причалил последним. Он вышел на берег, не глядя на меня. Всем своим видом он подчёркивал своё презрение к таким горе-рыбакам, как я.
— Ну показывай, — заторопила его Оксана, — какой у тебя улов?
Керим небрежно махнул рукой.
— По мелочи… Клёв неважнецкий. Да…
Тут он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Догадывайся, мол, сам.
Оксана нагнулась к кормовой банке, и перед изумлёнными ребятами появилась связка жирных селёдок.
— Вот это да!
— Аи да Керим! — раздавались возгласы. Честно говоря, я пожалел в эту минуту, что уплыл от Керима. Что ни говори, он мастак по рыбной части. Толпой обступили мы Керима, стали засыпать его вопросами:
— На сколько крючков ловил?
— Грузило большое было?
— До дна леску опускал? Керим отвечал не спеша.
— Дело не в крючках и грузиле. Приметы рыбацкие знать надо, тогда и улов приличный будет.
В это время жюри подвело окончательные итоги отрядного конкурса на лучшего рыболова.
— Первое место и приз — большой торт — присуждается Кериму Садыкову, — громко объявила Оксана.
Аккордеонист заиграл туш. Все захлопали.
Но едва Керим протянул руки к торту, как Таня Березина, наш пионер-инструктор по кулинарии, закричала:
— Стой! Не бери торт!
Растолкав ребят, она подбежала к Кериму:
— Это твои селёдки? Ты их наловил?
— А то кто же?
— Почему же они свежего засола?
— Потому что… Вода в море солёная. Потому что… — пожал плечами Керим.
— Может быть, и маринад в море имеется? — наступала Таня, размахивая селёдками. — Они ведь из бочки! Ребята, посмотрите! Только две несчастненькие кефали свежие…
Уши Керима медленно краснели. Он попятился от Тани, споткнулся о камень и неловко сел на землю.
— В каком же магазине ты их купил, Керим? — с ехидцей задала вопрос Оксана, председатель жюри. — В Гурзуфе или Ялте?
— Я… я не в магазине. Рыбаки на траулере… Я свежей просил… Не знаю, почему они свежезасоленных подсунули, — виновато оправдывался Керим. — Я же пошутить хотел.
— А за торт серьёзно взялся, — съязвил Володя. Керим покраснел. Все рассмеялись. Может быть, это и нехорошо, но громче всех смеялся я. Вот так рыбацкие приметы!
О смешном и серьезном
(Из дневника отрядного вожатого)
Над Артеком разразилась гроза. Сначала крупные капли дождя забарабанили по крышам. Затем поток воды обрушился на пионерский городок. В разные стороны разбежались ручьи.
Я вошёл в одну из комнат. В ней никого не было. Впрочем, я ошибся. На кровати лежал кто-то, завёрнутый в одеяло. Сверху подушка.
— Фаргит, это ты? — спросил я.
Ком из простыни и одеяла легонько шелохнулся. Из-под подушки выглянула всклоченная голова Фаргита. Глаза испуганные.
— Что с тобой? Боишься грозы?
— Ага…
Я рассмеялся и обнял его. Так мы просидели до тех пор, пока не выглянуло солнце. Гроза прошла.
Тучи уже висели где-то далеко над морем. Когда я уходил, Фаргит спросил:
— Не расскажете никому?
— Что ты, Фаргит!
Как-то раз наш отряд поехал на экскурсию. Всё шло хорошо, но в конце дня погода испортилась. Началась гроза. Я очень волновался. Ведь в лагере остался дежурить Фаргит.
Когда мы вернулись в лагерь, мне рассказали, что произошло с Фаргитом.
Как только начался дождь и грянул гром, Фаргит спрятался в своей комнате, трясясь от страха, закрыв ладонями уши.
И вдруг туда вбежала Мирида.
— Фаргит, флаг! — закричала она.
— Что? — переспросил Фаргит.
— Флаг сорвало, и трос запутался!
Над Артеком всегда гордо реет флаг. Флаг на мачте — лагерь живёт. Таков закон. А вот сейчас он, намокнув, уныло повис на мачте, оторванный с одной стороны от тросика. Фаргит посмотрел на Мириду и вдруг, ни слова не говоря, бросился из комнаты. Низко нагнувшись, подбежал к мачте, ловко накинул на ноги ремень и полез вверх. Мачта была скользкой. Ветер раскачивал её из стороны в сторону. Но Фаргит упрямо лез вверх. Держась одной рукой за мачту, другой он распутал тросик и ухватился за флаг.
Когда я прибежал в лагерь, флаг трепетал на мачте. Около мачты стояли промокшие до нитки Фаргит и Мирида.
Сенсация
К нам приехал иностранный турист. Весь увешанный фотоаппаратами. Шикарный светло-серый костюм. Остроносые туфли.
— Джон Гарбер, журналист, — представился гость дежурному по лагерю.
— Володя Белкин, пионер, — отрекомендовался председатель совета отряда.
— Очень приятно!
— Мне тоже, — ответил Володя и протянул гостю букет цветов.
— О! Розы! — воскликнул Джон Гарбер. — Дивный аромат! Я очень люблю розы.
Володя пригласил журналиста осмотреть лагерь.
Сначала он изъявил желание побывать в помещениях. Здесь у нас порядок морской. Постели заправлены в струночку. Полы надраены до блеска. В комнате гуляет морской ветер. Красота! Джон Гарбер подошёл к кровати, поднял одеяло, пощупал матрац, а потом плюхнулся на постель.
— О! Мягко! Матрацы — люкс! Сенсация! — воскликнул Джон Гарбер.
— Никакой сенсации… обыкновенные кровати, — пожал плечами Володя.
Потом он решил показать журналисту строительство пионерского стадиона. Услышав о соревновании между отрядами, Джон Гарбер снял очки и уставился на Володю.
— Соревнование? И здесь соревнование! Удивительно!
— Что ж тут удивительного? Почитайте «Пионерскую правду», и вам станет ясно. У нас все дружины соревнуются, — объяснил Володя.
Джон Гарбер подошёл к ребятам, которые клали опорную стенку. Те бросили работу и окружили гостя. Поинтересовались, как доехал.
— Спасибо, хорошо, — ответил он и, достав из кармана горсть мелочи, бросил под ноги ребятам.
Такого нахальства, конечно, никто не ожидал. Керим подскочил к корреспонденту, хотел сказать ему грубость, но сдержался и насмешливо проговорил:
— Вы уронили мелочь…
— Разве? — пробормотал Гарбер.
На тропинке поблескивали брошенные монеты.
На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.
— Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? — щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.
— За «партизанку».
— Ты партизанка?
— Вы не поняли, — рассмеялась Катя. — Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, «партизанкой» называется…
