Станислав Рассадин - В стране литературных героев
Холмс (с тоской). Боже, как это банально...
А.А.: Вот на этот раз вы ошиблись. Речь идет не о совсем обычном убийстве.
Холмс Поверьте мне, мой друг, так говорят почти все. Каждое убийство в своем роде необычно. Уверен, что ваш случай не сложнее других. Что, на ваш взгляд, в нем необычного?
А.А.: Все. Но в первую очередь - орудие убийства.
Холмс (деловито). Кинжал? Яд? Огнестрельное оружие?
А.А.: Нет.
Холмс Вероятно, убитый был сброшен со скалы? Или, может быть, его толкнули под автомобиль?
А.А.: Не угадали.
Уотсон Возможно, орудием убийства послужил хирургический скальпель? Помнится, был у нас такой случай.
А.А.: Нет!
Уотсон Я теряюсь в догадках! Что же?
А.А.: Смех!
Холмс Уотсон! Кажется, нам действительно предстоит интересное дело. (Нетерпеливо.) Рассказывайте, профессор, рассказывайте!
А.А.: Видите ли, к нам с Геной обратились с жалобой несколько литературных героев, убитых смехом.
Холмс И на что же они жалуются?
А.А.: На то, что их убили незаслуженно. Они требуют, чтобы были уничтожены границы между двумя областями, входящими в Царство Смеха: областью Сатиры и областью Юмора.
Холмс Короче говоря, они хотят, чтобы их, ни много ни мало, воскресили.
А.А.: Именно так.
Уотсон Признаться, как ни долго я живу в Стране Литературных Героев, я не перестаю удивляться ее парадоксам.
Холмс Это и прекрасно, Уотсон. Здесь всегда найдется дело для такого профессионала, как я.
А.А.: Именно поэтому мы и решили обратиться к вам, мистер Холмс.
Холмс Что ж, я польщен... Впрочем, к делу. Предлагаю не терять драгоценного времени и тотчас же отправиться на место происшествия.
А.А.: Боюсь, что это будет трудно осуществить. Дело в том, что каждый из жалобщиков был убит смехом при разных обстоятельствах. С Тартюфом это случилось во Франции в семнадцатом веке, с Ноздревым, Маниловым и Собакевичем - в России, почти два столетия спустя, с унтером Пришибеевым тоже в России, но еще на полвека позже...
Холмс Куда же в таком случае вы предлагаете мне отправиться?
А.А.: Мы с Геной знаем, где их можно всех найти! Мы там уже были и, если хотите, будем служить вам проводниками!
Холмс Тогда-в путь!
Уже знакомый нам шлагбаум и пограничный столб, разделяющий область Сатиры и область Юмора. Но столб этот уже не так прям, как в прошлый раз, он слегка покосился: видно, что кто-то уже покушался на его неприкосновенность. Со стороны Сатиры у шлагбаума все те же - Собакевич, Манилов, Ноздрев, унтер Пришибеев. Со стороны Юмора - Тартарен и Швейк. Судя по всему, тут уже довольно давно идет весьма оживленная перебранка. Лишь один Швейк невозмутимо стоит у пограничного столба, как часовой.
Собакевич Мошенники! Христопродавцы! Разбойники!
Ноздрев Порфирий! Павлушка! Бейте их, я вам говорю!
Швейк (рассудительно). Осмелюсь доложить, это вам так не пройдет. Тут вам не пивная, а государственная граница. Тут шуметь нельзя! Человек, который так себя ведет на границе, легко может угодить под военно-полевой суд...
Ноздрев Какая граница! Плевал я на границу! Тут все мое! Вот от этого стобла - все мое! И по ту сторону все, что за столбом, - тоже мое!
Пришибеев Народ! Не толпись! По какому полному праву собравшись? Зачем? Нешто в законе сказано, чтоб табуном ходить?
Ноздрев Порфирий! Павлушка! Сюда! Ко мне! Ломай пограничный столб! Выворачивай!
Тартарен Как вы смеете? Не будь я Тартарен, если я сейчас не прострелю фуражку этому нахалу!
Гена: Архип Архипыч! Мистер Холмс! Скорее! Сюда! Они тут сейчас все передерутся!
Холмс Да, для убитых они ведут себя довольно живо...
Пришибеев. Смиррна! На начальство-рравняйсь!
Швейк Осмелюсь доложить, это другое дело. Начальство надо уважать. Если даже оно прикажет: "Швейк! Съешь таракана!" - мое дело не рассуждать, а выполнять приказание, потому что начальству виднее. Господин обер-лейтенант Лукаш однажды приказал мне...
А.А.: Погодите, Швейк! Вместо того чтобы рассказывать нам про вашего обер-лейтенанта, лучше расскажите, что у вас тут происходит. Насколько я понимаю, вы сейчас согласились с унтером Пришибеевым?
Швейк Осмелюсь доложить, мне иначе нельзя. Я человек военный.
Манилов (восторженно). Вот! Вот! Я ждал этого мгновения! Мы будем жить душа в душу! Прочь все границы! Обнимемся же, братья!
А.А.: Не торопитесь, господин Манилов! Сейчас все выяснится. Мистер Холмс, я думаю, вы можете приступать к вашему расследованию.
Холмс Это не займет много времени. Идея господина Манилова относительно объятий меня вдохновила. Я думаю, мы можем на несколько минут убрать этот шлагбаум, не так ли?
А.А.: О, на несколько минут-разумеется.
Холмс Благодарю вас. Итак, проведем маленький эксперимент. Швейк!
Швейк Слушаюсь!
Холмс Обнимите Пришибеева и поцелуйте его.
Манилов Да, да! Обнимите его!
Швейк Осмелюсь доложить, это никак невозможно. Я рядовой, а господин Пришибеев унтер-офицер. Если каждый солдат будет обнимать унтер-офицера, армия потеряет свою боеспособность. Вот если бы вы приказали мне отмутузить его хорошенько, это другое дело. От этого я бы не отказался. Потому что, как вы знаете, я идиот и мне за это все равно ничего бы не было.
Холмс Благодарю вас, Швейк. Унтер-офицер Пришибеев!
Пришибеев Здесь!
Холмс Обнимите и поцелуйте Швейка.
Пришибеев Рад стараться, вашескородие!
Холмс Постойте!.. Вы действительно рады обнять Швейка? Он вам нравится?
Пришибеев Не могу знать!
Холмс И тем не менее вы готовы поцеловать его, если я вам прикажу?
Пришибеев Так точно!
Холмс Ну что же, с вами все ясно... Господин Ноздрев!
Ноздрев (направляется к Холмсу с открытыми объятиями). Ба, ба, ба! Кого я вижу!
Холмс (сухо). Меня. Но я хочу обратить ваше внимание вон на того господина.
Ноздрев На кого? На этого толстопузого труса?
Тартарен Я - трус? Как он смеет повторять такую гнусную ложь о лучшем в мире охотнике на львов?
Холмс Спокойно... Господин Ноздрев, обнимите Тартарена и поцелуйте его!
Ноздрев Обнять? За милую душу! Тартареша! (Хватает Тартарена.) Друг! Дай я влеплю тебе один безе!
Тартарен (барахтаясь в объятиях Ноздрева). Позвольте! Ведь вы только что оскорбили меня!
Ноздрев Ай-яй-яй, Тартарешка! Не ожидал! Право, не ожидал! Ведь тебе, право, стыдно! У тебя, ты же сам знаешь, нет лучшего друга, как я! Нет, уж дай мне запечатлеть безешку в белоснежную щеку твою!
Тартарен (растерянно). Ну... если вам так угодно...
Манилов Майский день! Именины сердца!
Гена: Ха-ха-ха! Ну и дает этот Ноздрев!
Холмс Благодарю вас, довольно! Довольно, говорят вам! Продолжаем следственный эксперимент. Господин Ноздрев! Следствию только что стало известно, что ваш лучший друг Тартарен - фальшивомонетчик. Известно ли вам это?
Ноздрев Мне? Да кто же может это знать лучше, как я? Разумеется, фальшивый монетчик! Бывало, продуешься в банчик, говоришь ему: напечатай-ка, брат Тартареша, ассигнаций с полсотенки! Изволь, говорит - и глазом не успеешь мигнуть, как напечатает!..
Тартарен (задохнувшись от возмущения). Клевета! Как вы смеете?..
Холмс Спокойно, повторяю я... Господин Ноздрев, Е но следствие также подозревает, что ваш друг Тартарен - шпион!
Ноздрев (уверенно). Шпио-он! Ясное дело - шпион! Да я это знал еще с тех пор, как мы с ним вместе учились в школе...
Тартарен Мы? Вместе? Что за чушь?
Ноздрев Мы его все называли фискалом! И однажды за это так его поизмяли, что ему потом приставили к одним только вискам сорок пиявок... то есть, что я говорю: сорок тысяч пиявок!
Гена: (хохочет). Ну и врет! Сорок тысяч!
Холмс Больше того: следствие предполагает, что Тартарен - не кто иной, как переодетый людоед и разбойник Бармалей!
Ноздрев Он! Он самый и есть! Людоед! Я это сразу понял! Он еще в школе этим занимался. Самого классного наставника зажарил и слопал, прямо с вицмундиром! Эдакая, право, ракалия!
Тартарен (слабо). Мне дурно! Воды!
Холмс (дружески). Простите, господин Тартарен, что мы заставили вас поволноваться. Следственный эксперимент закончен... Как видите, господин Ноздрев и господин Тартарен не так уж похожи друг на друга. Оба они, - как бы это поделикатнее выразиться, - обладают большой фантазией, оба любят прихвастнуть, но господин Тартарен, я думаю, никогда не опустился бы до клеветы.
Тартарен (пылко). Клянусь - никогда!
Гена: Значит, Гоголь правильно убил Ноздрева своим смехом?
Холмс Нет, господа, будь это дело таким простым, я бы за него не взялся. Все гораздо сложнее,
Гена: Как-сложнее?
А.А.: Признаться, я тоже не понимаю, куда вы клоните, мистер Холмс...
Холмс Я отрицаю самый факт убийства!
А.А.: То есть как?
Холмс У меня совершенно иная концепция.
А.А.: Да какая же?
Холмс Писатели, породившие на свет Ноздрева, Манилова, Тартюфа или Пришибеева, вовсе не убили смехом своих героев. Напротив! Они подарили им вечную жизнь! Они их обессмертили! (Гене.) Скажи, мой милый, разве это так уж смешно, когда один человек клевещет на другого?
