Астрид Линдгрен - Три повести о Малыше и Карлсоне
– Да, да, меня надо было выставить через парадную дверь, чтобы я смог вернуться с чёрного ход и съесть несколько превосходных тефтелей, – объяснил он.
Тогда фрекен Бок схватила Карлсона за шиворот в третий раз вытолкнула за дверь, теперь опять с чёрного хода.
– Просто удивительно, – возмущалась она, – никакого с ним сладу нет!.. Но я сейчас запру дверь и он всё же останется с носом.
– Это мы ещё посмотрим, – спокойно сказал Карлсон.
Фрекен Бок захлопнула дверь и проверила, защёлкнулся ли замок.
– Тьфу, до чего же вы злая, фрекен Бок, – не унимался Малыш.
Но она не обращала никакого внимания на его слова. Она быстро подошла к плите, на которой так аппетитно румянились тефтели.
– Может, и мне наконец-то удастся съесть хоть одну тефтельку после всего того, что пришлось пережить в этот вечер, – сказала она.
Но тут из открытого окна раздался голос:
– Эй! Хозяева дома? Не найдётся ли у вас двух-трёх тефтелек?
На подоконнике сидел довольный Карлсон и широко улыбался. Увидев его, Малыш не смог удержаться от смеха.
– Ты прилетел сюда с балкончика?
Карлсон кивнул:
– Точно. И вот я опять с вами! Вы, конечно, мне рады… особенно ты, женщина, стоящая у плиты!
Фрекен Бок держала в руке тефтельку – она как раз собиралась сунуть её в рот, но при виде Карлсона застыла, уставившись на него.
– Никогда в жизни не видел такой прожорливой особы, – сказал Карлсон и, сделав большой круг над плитой, схватил на лету несколько тефтелей и быстро сунул их в рот. Потом он стремительно взмыл к самому потолку.
Но тут фрекен Бок как с цепи сорвалась. Она заорала не своим голосом, схватила выбивалку для ковров и, размахивая ею, погналась за Карлсоном:
– Ах ты озорник! Да что же это такое! Неужели мне так и не удастся тебя выгнать?
Карлсон, ликуя, кружил вокруг лампы.
– Гей, гей, вот теперь-то мы позабавимся на славу! – крикнул он. – Так весело мне не было с тех пор, как папочка гнался за мной с мухобойкой! Я тогда был маленький, но помню, тогда мы тоже здорово позабавились!
Карлсон метнулся в большую комнату, и снова началась бешеная погоня по всей квартире. Впереди летел Карлсон – он кудахтал и визжал от удовольствия, за ним мчалась фрекен Бок с выбивалкой для ковров, за ней еле поспевал Малыш, а позади всех скакал Бимбо, бешено тявкая.
– Гей, гей! – кричал Карлсон.
Фрекен Бок не отставала от него, но всякий раз, когда она уже готова была его схватить, Карлсон взмывал вверх, под самый потолок. А когда фрекен Бок начинала размахивать выбивалкой, ему всегда удавалось пролететь мимо, едва её не коснувшись.
– Эй, эй, чур, не бить по ногам, так я не играю! – кричал Карлсон.
Фрекен Бок запыхалась, но продолжала подпрыгивать, и её большие босые ноги шлёпали по паркету. Она, бедняжка, так и не успела ещё обуться – ведь весь вечер ей пришлось гонять по квартире. Она очень устала, но сдаваться не собиралась.
– Ты у меня дождёшься! – кричала она, продолжая погоню за Карлсоном.
Время от времени она подпрыгивала, чтобы стукнуть его выбивалкой, но он только смеялся и набирал высоту. Малыш тоже хохотал до слёз и никак не мог остановиться. От смеха у него даже заболел живот, и, когда все они в третий раз очутились в его комнате, он кинулся на кровать, чтобы хоть немножко передохнуть. Смеяться у него уже не было сил, но он всё же стонал от смеха, глядя, как фрекен Бок мечется вдоль стен, пытаясь поймать Карлсона.
– Гей, гей! – подбадривал её Карлсон.
– Я тебе всыплю за это «гей, гей»! – кричала, едва переводя дыхание, фрекен Бок. Она с остервенением размахивала выбивалкой, и в конце концов ей удалось загнать Карлсона в угол, где стояла кровать Малыша.
– Ну вот, – воскликнула она с торжеством, – попался, голубчик!
Но вдруг она издала такой вопль, что у Малыша загудело в ушах. Он перестал хохотать.
«Эх, Карлсон попался», – подумал он.
Но попался не Карлсон. Попалась фрекен Бок; большой палец её правой ноги угодил в мышеловку.
– Ой, ой, ой! – стонала фрекен Бок. – Ой, ой, ой!
Она подняла ногу и в ужасе уставилась на странную вещь, вцепившуюся в её большой палец.
– Ой, ой, ой! – завопил уже Малыш. – Подождите, я сейчас её раскрою… Простите, я этого не хотел…
– Ой, ой, ой! – продолжала вопить фрекен Бок, когда Малыш помог ей высвободить палец и к ней вернулся дар речи. – Почему у тебя мышеловка под кроватью?
Малышу было очень жаль мышеловки, и он сказал, запинаясь:
– Потому что… потому что… мы хотели поймать нежданную мышку.
– Но, конечно, не такую большую, – объяснил Карлсон. – Маленькую мышку с длинным хвостиком.
Фрекен Бок покосилась на Карлсона и застонала:
– Опять ты… Когда же ты уберёшься отсюда в конце концов?
И она снова погналась за ним с выбивалкой.
– Гей, гей! – закричал Карлсон.
Он вылетел в переднюю, а оттуда в большую комнату, а потом из неё в комнату Малыша, и снова началась погоня по всей квартире: в кухню и из кухни, в спальню и из спальни…
– Гей, гей! – кричал Карлсон.
– Ты у меня сейчас получишь «гей, гей»! – погрозила фрекен Бок, задыхаясь от быстрого бега.
Она замахнулась выбивалкой и прыгнула что было сил, но, забыв в азарте погони, что сдвинула всю мебель к дверям спальни, споткнулась о книжную полку, стукнулась обо что-то головой и с грохотом рухнула на пол.
– Всё! Теперь в Нурланде снова будет землетрясение, – сказал Карлсон.
Но Малыш в испуге кинулся к фрекен Бок.
– Ой, вы не расшиблись? – спросил он. – Бедная, бедная фрекен Бок…
– Помоги мне добраться до кровати… Будь добр… – прошептала фрекен Бок.
И Малыш это сделал, вернее, попытался сделать. Но фрекен Бок была такая грузная, а Малыш такой маленький, что у него ничего не вышло. Но тут к ним подлетел Карлсон.
– Один и не пытайся, – сказал он Малышу. – Я тоже хочу помочь её тащить. Ведь самый послушный в мире я, а вовсе не ты!
Карлсон и Малыш собрались с силами и в конце концов доволокли фрекен Бок до кровати.
– Бедная фрекен Бок! – вздохнул Малыш. – Как вы себя чувствуете? Вам больно?
Фрекен Бок ответила не сразу, словно собираясь с мыслями.
– Мне кажется, у меня во всём теле нет ни одной целой косточки, – сказала она наконец. – Но болеть, пожалуй, ничего не болит… Вот только, когда смеюсь…
И она так захохотала, что кровать под ней затряслась.
Малыш с испугом глядел на неё – что это с ней такое?
– Как хотите, молодые люди, но такая тренировка, как нынче вечером, не часто выдаётся, – сказала она. – И, боже праведный, до чего же это взбадривает! – Она энергично кивнула: – Мы с Фридой занимаемся гимнастикой по программе «упражнения для домашних хозяек». Теперь Фрида узнает, что значит бегать. Подождите-ка…
– Гей, гей! – завопил Карлсон. – Ты прихвати с собой эту выбивалку и тогда сможешь гонять Фриду по всему гимнастическому залу и так взбодрить её, что она своих не узнает!
Фрекен Бок вытаращила на него глаза.
– Ты ещё со мной разговариваешь? Ты бы лучше помолчал да пошёл бы на кухню и принёс мне несколько тефтелек!
Малыш радостно засмеялся.
– Да, после таких прыжков появляется зверский аппетит, – сказала она.
– Угадай, кто лучший в мире подносчик тефтелей? – сказал Карлсон, убегая на кухню.
Потом Карлсон, Малыш и фрекен Бок, сидя на кровати, уплетали прекрасный ужин с таким аппетитом, что за ушами трещало. Карлсон принёс из кухни полный поднос еды.
– Я обнаружил яблочную запеканку с ванильным соусом. Кроме того, я прихватил ветчины, сыра, колбасы, солёных огурчиков, несколько сардин и кусочек печёночного паштета. Но, сказки на милость, куда ты засунула торт со взбитыми сливками? Его я не нашёл…
– У нас торта нет, – ответила фрекен Бок.
У Карлсона дрогнули губы.
– И ты полагаешь, что можно наесться тефтелями, яблочной запеканкой с ванильным соусом, ветчиной, сыром, колбасой, солёными огурцами да двумя жалкими крохотными сардинками?
Фрекен Бок поглядела на него в упор.
– Нет, – сказала она подчёркнуто спокойным тоном. – Но ведь есть ещё и печёночный паштет.
Никогда ещё Малышу не было так вкусно. Малыш, и Карлсон, и фрекен Бок сидели рядком на кровати и жевали, глотали, и им было так уютно втроём! Но вдруг фрекен Бок вскрикнула:
– Боже праведный, ведь Малыш должен быть изолирован, а мы притащили сюда этого малого. – И она указала пальцем на Карлсона.
– Никто его не тащил, – сказал Малыш, – он сам прилетал. – Но всё же Малыш встревожился. – Подумай, Карлсон, а вдруг ты заболеешь этой самой тиной?
– Угу… угу, – промычал Карлсон, потому что его рот был набит яблочной запеканкой, и он не сразу смог заговорить. – Что мне какая-то тина!.. Эге-гей! Подумаешь! К тому, кто переболел плюшечной лихорадкой, никакая зараза не липнет.
