Жан Лафонтен - Басни
Обманчивость, морям природну,
Он скоро испытал: лишь берег вон из глаз,
Как буря поднялась;
Корабль разбит, пошли товары ко дну,
И он насилу спасся сам.
Теперь опять благодаря морям
Пошел он в пастухи, лишь с разницею тою,
Что прежде пас овец своих,
Теперь пасет овец чужих
Из платы. С нуждою, однако ж, хоть большою,
Чего не сделаешь терпеньем и трудом?
Не спив того, не съев другого,
Скопил деньжонок он, завелся стадом снова
И стал опять своих овечек пастухом.
Вот некогда, на берегу морском,
При стаде он своем
В день ясный сидя
И видя,
Что на Море едва колышется вода
(Так Море присмирело)
И плавно с пристани бегут по ней суда:
"Мой друг! - сказал.- Опять ты денег захотело,
Но ежели моих - пустое дело!
Ищи кого иного ты провесть,
От нас тебе была уж честь.
Посмотрим, как других заманишь,
А от меня вперед копейки не достанешь".
Баснь эту лишним я почел бы толковать;
Но как здесь к слову не сказать,
Что лучше верного держаться,
Чем за обманчивой надеждою гоняться?
Найдется тысячу несчастных от нее
На одного, кто не был ей обманут,
А мне, что говорить ни станут,
Я буду все твердить свое:
Что впереди - Бог весть; а что мое - мое!
И. Крылов.
Заимствована у Эзопа. Кроме Крылова, на русский язык басня переведена Сумароковым ("Пастух-мореплаватель").
63. Муха и Пчела
(La Mouche et la Fourmi)
В саду, весной, при легком ветерке,
На тонком стебельке
Качалась Муха, сидя.
И, на цветке Пчелу увидя,
Спесиво говорит: "Уж как тебе не лень
С утра до вечера трудиться целый день!
На месте бы твоем я в сутки захирела.
Вот, например, мое
Так, право, райское житье!
За мною только лишь и дела:
Летать по балам, по гостям:
И молвить, не хвалясь, мне в городе знакомы
Муха и пчела
Вельмож и богачей все домы.
Когда б ты видела, как я пирую там!
Где только свадьба, именины,
Из первых я уж верно тут.
И ем с фарфоровых богатых блюд,
И пью из хрусталей блестящих сладки вины,
И прежде всех гостей
Беру, что вздумаю, из лакомых сластей,
Притом же, жалуя пол нежной,
Вкруг молодых красавиц вьюсь
И отдыхать у них сажусь
На щечке розовой иль шейке белоснежной".
"Все это знаю я, - ответствует Пчела.
Но и о том дошли мне слухи,
Что никому ты не мила,
Что на пирах лишь морщатся от Мухи,
Что даже часто, где покажешься ты в дом,
Тебя гоняют со стыдом".
"Вот, - Муха говорит, - гоняют! Что ж такое?
Коль выгонят в окно, так я влечу в другое".
И. Крылов.
Крылов в значительной степени отступил в этой басне от подлинника, заимствованного у Федра, заменив даже муравья пчелой, но смысл басни остался тот же. Тредьяковский перевел ее почти буквально ("Муха и Муравей").
64. Садовод и Помещик
(Le Jardinier et son Seigneur)
Какой-то Садовод-любитель,
Не городской, но сельской житель,
Имел прекрасный огород,
А рядом с ним возделанное поле.
Садовод и Помещик
Немало он убил и денег, и хлопот,
Чтоб разрастался сад в спокойствии и холе.
Для этого всю землю он обнес
Живым плетнем из виноградных лоз
И посадил в саду испанские жасмины
(Букет из них Марго дарил он в именины),
Капусту, тмин, щавель... И эту благодать
Вдруг дерзкой заяц начал истреблять.
Решил к Помещику Садовник обратиться.
"Вот, - говорит, - проклятый зверь!
Повадился ходить ко мне теперь;
Ни палок, ни камней, ни сети не боится,
Ну, просто чародей!"
"Какой там чародей?
Помещик возразил. - Да будь он сатаною,
Не поздоровится шутить ему со мною.
Его я отучу от этих штук, ей-ей!"
"Когда ж?"
"Хоть завтра; медлить нет причины".
И вот является с толпою слуг своих.
"Хозяин!.. Закусить!.. Подай-ка нам дичины...
А это дочь твоя? Есть у нее жених?
Поближе подойди, красавица... Ну, что же
Ты дочь не выдаешь?.. Негоже, брат, негоже!
Тряхни своей мошной".
Пошучивая так, красотку он ласкает,
Сажает рядышком с собой,
Ей нежно ручку жмет, платочек подымает.
Слегка противится садовникова дочь,
Но, видимо, от барских ласк не прочь.
Отца ж досада разбирает.
Меж тем кутеж идет... На кухне шум и гам.
"Вот окорок!.. Не стар?.. На вид весьма приличен".
"Позвольте поднести его, мой барин, вам".
"Возьму с охотою: к подаркам я привычен..."
Едят все взапуски... Толпа нахальных слуг,
Собаки, лошади-запасы истребляют.
Хозяин сам не свой - берет его испуг.
Тут пьют его вино, там дочь его ласкают.
Но вот окончен пир... А шум еще сильней,
Все суетятся и хлопочут,
Труба гремит, рога грохочут,
Не жалко им ничьих ушей...
Но что за грустная картина?
В плачевном виде огород.
Прощай, щавель! Прощайте, грядки тмина!
Все, что хозяйка в суп кладет!..
Вот заяц найден,- с гиканьем и ревом
Заставили его покинуть дом;
Он под капустным спрятался кочнём,
Но спасся в щель, иль попросту в пролом,
Устроенный в плетне садовом
Толпою слуг, чтоб впопыхах
Из сада выехать удобней на конях.
Твердит Садовник: "Что ж, господская забава!"
Но кони, гончие и дерзких слуг орава
Наделали таких непоправимых бед,
Каких не причинить всем зайцам во сто лет.
Вы, мелкие князья, решайте ваши споры,
Не обращаясь к сильным королям.
Зачем их в ваши вмешивать раздоры
И допускать их к вашим городам?
В. Мазуркевич.
Заимствована у Эзопа.
65. Осел и Собака
(L'Ane et le petit Chien)
Зачем насиловать природу:
Себя нельзя переменить,
И неуклюжему уроду
Едва ль возможно ловким быть.
Однако редко тот, кого судьба ласкает,
Врожденный свой талант умело применяет.
Пускай не служит вам образчиком Осел,
Который, ради полученья
Хозяйского расположенья,
К хозяину ласкаться подошел.
Он про себя раздумывал: "Ужели
Собачку ждет и ласка, и хвала
За то лишь, что она с хозяйкою мила?
Меня же, бедного Осла,
Побои только ждут; обидно, в самом деле.
А в сущности, что делает она?
Лишь лапку подает - вот весь талант Собачки.
За что ей сыплются хозяйская подачки.
Работа эта, право, не трудна,
И если только в этом дело,
Его я выполню умело".
Проникнутый намереньем таким,
Осел к хозяину подходит неуклюже,
Копытом стоптанным своим
Его ласкает, и к тому же
Еще ревет, да как! Мелодией такой
Он скрасить, знать, хотел поступок дерзкий свой.
- Ого! вот нежности! Эй, палку мне скорее!
Хозяин закричал. - Запел ты невпопад!
Пришлось запеть Ослу совсем на новый лад
И положить конец своей плохой затее.
В. Мазуркевич.
Заимствована у Эзопа.
66. Война Крыс и Ласок
(Le Combat des Rats et des Belettes)
Не менее Котов самих
И Ласок храбрая порода
Врагом крысиного народа
Всегда была, и между них
Наверно бы опустошений
Она наделала больших,
Когда бы двери их владений
Так узки не были везде,
Что помогало им в беде.
В одну несчастную годину
Обилен был крысиный род,
И на врага в тот самый год
Свою громадную дружину
Повел крысиный царь Крысяк.
Но не дались враги впросак:
Взвились знамена боевые,
И Ласки двинулись в поход;
Кипели схватки роковые,
Но был неведом их исход;
Тускнели всюду луговины
От крови доблестной дружины.
Крысиный род, в конце концов,
Лишившись множества бойцов,
Понес повсюду пораженье.
Напрасно грозный Крохобор,
И Хлебный Тать, и Кусобор
Врагов своих в пылу сраженья
Пытались выдержать напор;
Смятение царило в стане,
Бежали в страхе с поля брани
И командиры, и бойцы,
Князья же все легли на месте.
Спасались в норы беглецы,
Забыв о долге и о чести.
Вся эта мелкая орда
Простых людишек без труда
Пролезла в узенькие норы,
Но в них застряли господа:
Из перьев пышные уборы,
Носимые на страх врагам,
Размеры шлемов их и касок
Их сделали добычей Ласок:
Не встретилось отверстья там,
Достаточно широкой щели,
Куда б они пройти успели,
И Крыс значительных тела,
Подобно листьям, без числа,
Усеяли собою поле.
Помехой служит поневоле
Чрезмерно пышный наш убор
И причиняет замедленье.
Вся мелкота с давнишних пор
Привыкла ждать себе спасенья,
В нору юркнув без затрудненья;
А те, которые крупней,
Застрянут в ней.
О. Чюмина.
Из Федра. Басня эта создавалась под несомненным влиянием героическо-комической поэмы "Война Крыс и Лягушек", которая приписывалась Гомеру и которая послужила образцом Жуковскому в его "Войне Мышей и Лягушек"; имена Крохобор и Кусобор суть переводы греческих из этой поэмы.
67. Обезьяна и Дельфин
(Le Singe et le Dauphin)
