Лев Кассиль - Ход белой королевы
- Ах, оставьте, прошу! Не знаю, право... Возможно, бессознательно... Не отдаю еще отчета. Не окончательно еще память восстановилась...
Донат Ремизкин, в полном раже оттирая других лыжников, лез к Наташе.
- Все-таки нельзя ли точнее? Кто вас обнаружил первым? Вы сами сюда добрались или кто вас?..- Он уже вытаскивал из куртки свой замусоленный блокнотик.- Кто? Мы портрет дадим на первой полосе. Ведь это какой же материал для газеты, соображаете?
Кто-то постучал ему легонько кулаком в плечо. Ремизкин обернулся.
За ним стоял на лыжах инженер Чудинов. Он глаз не сводил с лица Наташи, ярко освещенной теперь прожекторами.
- Простите,- негромко в самое ухо Ремизкину проговорил Чудинов,- я не так давно в Зимогорске, не всех знаю. Это ведь Авдошина?
- Какая такая Авдошина? - поразился Ремизкин.- Это же наша чемпионка, хозяйка снегов, как говорится, Скуратова. Вы что, не признали? Ей-богу, честное даю слово, даже удивительно!
Чудинов открыл рот, а потом захлопнул его. Стал быстро выбираться из группы лыжников.
"Определенно она. Конечно, она. Час от часу не легче. Но почему Скуратова?"
Но Ремизкин, найдя подходящий объект для излияния и видя в Чудинове приезжего, еще мало разбирающегося по всех местных делах человека, уже настиг его:
- Как считаете, товарищ, надо в Москву сообщить? Такое происшествие в нашем районе! Это же называется именно - незаметный герой. Заголовок дадим: "Благородный поступок"... Нет, лучше: "Отвага и скромность". Правда здорово? Это звучит. Ей-богу, честное даю слово.
Чудинов пожал плечами:
- Нормально. Не все ли равно, кто первый обнаружил? Не на соревнованиях. Важно, что столько народу бросилось на поиски, это здорово. А вообще-то, спасены- и ладно.
- Ну знаете, товарищ! - горячился Ремизкин.- Говорить теперь, конечно, легко, а вы бы вот попробовали сами.
- Я пробовал,- сказал Чудинов и еще раз шагнул вперед, внимательно вгляделся из темноты в лицо Наташи, которая уже совсем оправилась, раскраснелась, стояла в накинутой кем-то стеганой куртке и укутывала в теплый шарф Сергунка.
- Она и есть,- проговорил Чудинов, отъезжая в сторону, чтобы выйти из луча прожектора,- Скуратова. Вот поди ж ты! А в Москве сказали: Авдошина из Вологды. Ничего не понимаю!..
Ремизкин уже наседал на еще не совсем очухавшегося Дрыжика, что-то чиркал в своем блокноте.
- Так все-таки как же это получилось-то? Неужели не помните?
- Да ведь, собственно...- бормотал, растерянно оглядываясь, парикмахер.Тут, в общем, довольно просто получается. Следую я таким направлением... Замечаю возвышение, вижу шалашик, а меня заносит. Ну и... Разрешите в другой раз, чересчур окоченел.
И вдруг стало совсем темно. Аэросани выключили прожекторы. Интервью оборвалось. Все окутала кромешная, непроницаемая тьма.
ГЛАВА 7
Разговор начистоту
Была уже глубокая ночь, когда Чудинов добрался до гостиницы. Раненая нога все время напоминала о себе, видно порядком он натрудил и разбередил ее. Неожиданное открытие совершенно сбило с толку. Спасенная девушка оказалась Скуратовой, а в Москве ее называли Авдошиной. Но несомненно это тогда была именно она, сердитая красотка!.. Ему запомнилось это характерное лицо, на которое он успел тогда близко глянуть через двенадцатикратный полевой бинокль. Круто выведенные щеки, чуточку вздернутый нос, серые глаза с выражением ребячливого своенравия и женственная, застенчиво-упрямая складка по-детски выпяченных губ.
И надо же было случиться сегодня этому бурану! Теперь глупо уже будет у себя в бюро изображать ненавистника спорта или, во всяком случае, равнодушного к лыжам человека. Должно быть, они уже заметили его хватку и стиль, если хоть немножко разбираются в этом деле. А ко всему еще это странное открытие: не Авдошина, а Скуратова. Не Вологда, а Зимогорск. Уж не нарочно ли это все Евгений подстроил тогда в Москве?..
Чудинов специально задержался, чтобы не попадаться на глаза возвращающимся лыжникам. Еще таилась смешная и нелепая надежда, что, может быть, он остался незамеченным в общей сутолоке. Стараясь не шуметь, он осторожно поставил в вестибюле лыжи, которые ему были даны дядей Федей. Но уже спешила к нему бессонная Олимпиада Гавриловна.
- И вы ходили? У вас же нога... Прямо все с ума по-сходили с этим! Наш-то Адриан Онисимович - и тот! Что это, верно говорят, будто он-то и разыскал? Сказывали, их там в шалашике вместе и обнаружили, куда он их приволок. А ведь скромник-то какой, не признается по сей момент полностью. Намекает, а таится. "Не помню",- говорит. Вот благородной души человек! Из-за какой-то девчонки так здоровьем рисковал. Да что здоровьем - можно сказать, жизнью! - Она было отошла, направляясь к своей конторке, потом вдруг спохватилась:- Ой, товарищ Чудинов, забыла совсем предупредить вас. Там я к вам на вторую коечку командировочного одного поместила, временно. Уж извините - переполнение.
Свет в номере был погашен, но сквозь окно проникали отблески уличного фонаря. Пурга давно уже утихла, снежная муть осела. Фонарь за окном струил ровный и мягкий свет, и можно было различить все предметы в комнате.
Осторожно, чтобы не разбудить нового жильца, Чуди-нов раздевался в темноте, вешал одежду не в шкаф, а на спинку стула. Потом он ушел в ванную. Слышно было, как он там легонько ухает под душем и затем, покрякивая, обтирается полотенцем. Потом он вернулся в комнату, прошел к своей кровати, но споткнулся о стул и с грохотом уронил его на пол.
- Ох, простите, нашумел! - сказал он смущенно.
И услышал в ответ:
- Ничего, пожалуйста. Да зажги свет, хватит тебе в жмурки играть!
Вспыхнул свет. Чудинов, невольно приоткрыв рот в изумлении, с каким-то даже явным недоверием разглядывал нового постояльца. Он даже похлопал глазами, зажмурил их на миг и снова уставился, видимо не очень доверяя тому, что видит.
- Ты?..
- Как видишь, я.
И это был действительно я. Как я и предупреждал Чу-динова, у меня нашлись дела в районе Зимогорска. Редакция получила ряд сигналов о задержке темпов строительства на самом руднике, и по дороге из Свердловска я, по распоряжению редакции, заехал в Зимогорск.
Самолет наш садился на зимогорский аэродром уже во время начавшейся метели. Из-за снежной бури, разыгравшейся, едва мы приземлились, я весь вечер не мог добраться из аэропорта до города и решил заночевать в комнате ожидания. Мне дали чистую койку, и, усталый, я тотчас же заснул. Уже за полночь, когда буран стих, попутные аэросани, по моей просьбе, захватили меня в город и доставили в гостиницу. По дороге я услышал историю о том, как были найдены и спасены заблудившиеся. Все говорили о каком-то парикмахере.
Олимпиада Гавриловна, когда я явился к ней в гостиницу, предложила мне на выбор койки в двух комнатах. Услышав, что в номере Чудинова есть свободная, я, конечно, попросился к нему.
- Вот это да! - изумлялся Чудинов, присаживаясь против меня на своей кровати.- Ну и вечер неожиданностей! Ну что же, здравствуй, Евгений, очень рад. Только предупреждаю, у нас сейчас будет с тобой серьезный, крупный разговор.
- Погоди, погоди, отложим большие разговоры до утра. Я устал чертовски, еле добрался сюда от аэропорта. Пурга все дороги замела... Но ты, как здесь, в общем, говорят, развил бурную деятельность?
Чудинов неожиданно перенес свое ладное, сильное тело на край моей кровати и слегка наклонился надо мной:
- Ох, Евгений, ты мне зубы не заговаривай! Это ты, старик, меня нарочно сюда запятил.
- Благодарю покорно! Теперь уже я виноват! Ты же твердо решил уехать из Москвы, при чем тут я?
- Вот-вот. Как это ты тогда мне расписывал? Таежная глушь, медвежий угол, волчьи тропы... никакого представления о спорте!.. Шут ты эдакий, чтоб тебя!.. Да тут просто дыхнуть нельзя от этих лыжников! Вообще, по-моему, тут пешком никто не ходит. Как из пеленок стал на ноги, так и пошел вымахивать до старости. Любой дед тебя тут на лыжах обставит. "Никакого представления о спорте!" Ведь знал же! Чего рожу воротишь?
- Что ты на меня накинулся? Ты же сам решил бесповоротно выбрать Зимогорск.
- А-а! Ты еще издеваешься? Да? Может быть, еще про Авдошину скажешь?
- Авдошина тут при чем? Она живет себе в Вологде, тренируется. Недавно на областных состязаниях показала недурные результаты.
- Слушай, старик, ты, может быть, кончишь дурака валять? Ты что, меня совсем идиотом считаешь? Я ведь с тобой серьезно говорю. Я тебя тоже хочу спросить: при чем тут Авдошина? В Москве тогда, на гонках, ты мне кого показал? Скуратову, местную чемпионку?
- Ну, это просто, значит, путаница какая-то с номерами. Мы вместе с тобой установили по списку, что это Авдошина. Просто перепутали. Ну, поздно сейчас об этом говорить. Значит, судьба такая, Степан!
- Я вот возьму сейчас эту судьбу за шиворот и вышвырну к чертовой бабушке из своей комнаты! Что ты тогда скажешь?
Я на всякий случай отодвинулся подальше к стенке.
- Скажу, что и у судьбы бывают свои превратности. Ты лучше мне скажи, тебе, что же, удалось до сих пор таиться?
