Алексей Артов - Подвиги Слабачка
– Да, как зазнался Слабачок!
– Как слаб муравей перед собственным самомненьем!
– Точно! Стоит только раз победить себя самого, так самого тебя тут же побеждает твоё самомненье!
– Неправда, Слабачок не такой!
– Да, не такой!
– Это ещё почему же?
– А потому же. Это твоему самомненью победить тебя ничего не стоит, потому что твоё самомомненье размером с медведя. И как оно в тебе помещается ещё!
– Да!
– А у Слабачка самомненья и вовсе нет!
– Да, и я о том же. Нет у него самомненья и побеждать его внутри него поэтому и некому!
– А вот сейчас посмотрим, кто кого будет побеждать! – и кроха крепыш угрожающе взял толстую палочку. – Покажу вам сейчас своё самомненье!
– Ага, сказать нечего, зато махать есть чем. Только попробуй!
– Эй! – прокричал Слабачок. – В вашем споре победит не тот, кто победит в вашем споре или в вашей драке. Всё равно победителя среди вас определит тот поступок, который совершится мной!
– Это верно, – сказали муравьи.
Две дуги мостиков из-за отцепляющихся муравьишек стали таять, затем рухнули и исчезли, когда муравьишки разбежались в разные стороны.
Спорить с тем, с чем нечего и спорить, ни у кого не нашлось. Но все знали, хоть многим в это и не верилось, что этот муравьишка Слабачок не шутил, потому что шутить не мог.
Спорщики-ротозеи, главнёвики и носильщикНа следующий день все опять увидели то, чего, хотя и ждали, но никак увидеть не ожидали: Слабачок снова тащил гигантский камень. При этом при каждом его шажочке почему-то вздрагивала земля, как при землятрясении, разносился во все стороны неимоверный грохот, как будто гремел гром, и после него оставались гигантские следы, как от человеческого сапога!
– Что такое?
– Что происходит? – волновались вокруг.
– Да?! Нет ни туч, ни дождя, а гром гремит?!
– А земля дрожит?!
– Это он, он виноват!
– Да, да! Это под ним земля дрожит!
– Да и из-за этого и гром гремит!
– Да не гром это гремит, а наш Слабачок так по земле шлёпает!
– В слоны наш Слабачок заделался! – произнесла со страхом какая-то муравьинка.
– И-га-га-га-га! – кто-то засмеялся почти по-лошадиному, но вскоре замолк, потому что его никто не поддержал, потому что всем было не до смеха.
– А почему он оставляет такие гигантские следы?
– Да, Слабачок, твоя лапка в тысячи раз меньше твоих следов? Почему так?
Но Слабачок молчал.
– А он у нас еще и фокусник? Ой! – Слабачок снова сделал очередной шажок.
– Если бы этих следов не было, то Муравьишка из-за тяжести камня оказался бы в земле, – высказался кто-то очень умный.
– Да ну?
– Наверно, да. Это следы от тех невидимых и неведомых нам его сил, которые и камень несут и в землю уйти не дают, – произнесла какая-то догадливая муравьинка.
– А почему раньше, вчера, не громыхало, не сотрясало и следов не оставляло??
– Да, вчера, вчера ещё не было.
– А раньше, то есть вчера, у Слабачка сил было меньше. Их хватало на то, чтобы нести камень, но не хватало, чтобы громыхать, сотрясать и оставлять следы, – снова произнесла та же муравьинка. (Её звали Умныська.)
– Ух, ты!
– А откуда она это всё знает?
– Она не знает. Она понимает.
– Да она глупости говорит.
– Если умнее такой глупости никто ничего не предлагает, значит, такая глупость и есть самое умное и разумное, – парировала Умныська.
– Значит, Слабачок делается ещё сильнее?
– Да!
– И так быстро?!
– И ему надо куда-то девать свои силы!
– А иначе он лопнет!? Ха-ха-ха!
– И он их тратит на то, чтобы тащить на себе то, что не дотащить!
– Да, даже не поднять!
– Вот-вот. Ура Слабачку! Ура, что он не тратит эти силы на то, чтобы возить себя на нас на всех!
– Да, ура Слабачку!
– Ура!
– Ура!
– Просто вчера Слабачок нес камни по камням! – догадался Кто-то.
– И что?
– Идиотина! И что! А то, что в камне не утонешь!
– А!
– А сегодня?
– А посмотрите.
– Ой, и впрямь. По песку!
– О, вот оттого столько и шума!
– И следы!
– Во, и всё, что б, да, не утонуть!
– Он уже прошёлся по всему, чему только можно.
Вдруг кто-то изумлённо спросил:
– А для чего он теперь несет камень?
– Правда, Слабачок, ты снова хочешь что-то построить?
– Он хочет построить себе второй домик! – злорадно улыбаясь, произнёс толстый муравей.
– Неправда! Слабачок хочет построить, что-то большее, чтобы полезно было для всех!
– Я хочу построить башню-обелиск – смотровую вышку-столб.
– Ого!
– Ха-ха-ха! Глупый муравьишка! Разве ты не знаешь, что прежде чем что-то делать, то надо знать для чего!
– Ха-ха! Умные-преумные муравьи, разве вы не знаете, что прежде чем высмеивать кого-либо за незнание, надо сначала узнать, чего этот кто-либо не знает. – ответил Слабачок ударом назидания.
– Да и так видно.
– Правильно, видно, что вы не знаете ещё и того, что высмеивать – это нехорошо.
– О, у него хватает сил бороться не только с весом камня, но и с прыгающими на него со всех сторон насмешками!
– Он делает, потому что это ему делать хочется.
– Да, а не потому, что знает, для чего так делает! – прокричал злой и насмешливый язык.
– Да, для своего желания и делает.
– А его желание взамен даёт ему силы!
– И порождает его дела!
– А появившиеся на свет дела усиливают и увеличивают его желание!
– Да, чем больше делает, тем больше хочется ему сделать ещё!
– Да, не было бы желания, не было бы и его дел!
– Неважно, что было первым: муравьиха-мать, потом яйца или яйца, а потом муравьиха-мать!
– Да. И ещё ему хочется сделать, чтобы доказать себе, что он может это сделать.
– Притом, что он может то, чего не может никто…
– Каждый сможет побывать на высоте и увидеть дальше и увидеть больше! – прервал болтовню всех Слабачок.
– Да любой из нас может залезть на любое дерево, любой высоты и оттуда увидеть всё, что захочет. – с пренебрежительным видом возразил один из муравьёв.
– И кто лазил? – молчание. – Чем выше, тем ветки не тоньше, а ветер не сильнее? А что дают разглядеть листья? Вот-вот упадёшь. Норовят съесть и жуки, и птицы! А никто не падал, не разбивался? – нападал Слабачок.
– Падали, падали!
– И не один!
– И разбивались!
– И поедались!
– И не разглядеть – и листва, и шатает-болтает!
– А на твоей башне ветер будет слабее? – спросил кто-то и захихикал.
– Да?! И птиц, и жуков не будет? – выкрикнули с усмешкой.
Но Слабачок не стал говорить о пустом.
– Больше видишь – больше знаешь.
– А зачем больше знать?
– Вы так мало знаете, что даже не знаете, зачем надо знать. Наверное, не знаете вы совсем ничего, ибо, если бы вы хоть что-нибудь знали, то вы бы хотя бы понимали, что знать нужно! И чем больше, тем лучше! Иэх! – молчание. – Знать нужно больше, чтобы больше уметь делать!
– Может, и для этого.
– Для этого!
– Правильно!
– Знать нужно больше, – продолжал Слабачок, – чтобы что-то уметь делать так, как никто никогда это что-то так ещё не делал, и чтобы создавать такое, чего ещё никто ничего такого не создавал.
– Ух, ты! – произнес кто-то восторженно, не поняв ни единого словечка, но подумав, что Слабачок сказал что-то такое же весомое, как и его камень.
– И чтоб меньше друг с дружкой драться, – поддержал Слабачка кто-то из самых щупленьких.
– И меньше проказничать! – поддакнула одна из муравьинок.
– Или вообще не проказничать!
– В том числе, – поддержал Слабачок.
– А откуда ты знаешь?
– А кто тебе это сказал? – не унимались наиболее вредные.
– Не всех и не всему обязательно учить. Некоторые могут понимать, – поддержали Слабачка понимающие.
– А мы что, не понимаем, да?
– Честно?
– Конечно! – согласились с лжедобродушием вредные.
– Вот и проявите честность и сами себе ответьте.
Никто не ответил или кто-то ответил, но только сам себе и про себя.
Тут в разговор вмешались подошедшие большие муравьи. И, наверное, самые главные. (А земля продолжала вздрагивать и проминаться, а гром греметь.)
– Эк, наш Слабачок с силами природы обходится. – отметил один из них, ёжась и вздрагивая от каждого содрогания земли и громыхания.
– Да, прям, играючись. – проговорил другой, очень задумчиво глядя внутрь себя.
– А ведь Слабачок прав. Чем с большей высоты мы и на самих себя, и внутрь себя будем смотреть, тем больше о самих себе мы будем знать.
– Слабачок говорил, но не об этом.
– Да, он прав, но не в этом.
– В этом прав не он.
– Ну, это не важно.
– Причем больше будем знать о каждом.
– Да: кто где.
– Кто работает лучше…
– А кто хуже.
– И кто не работает.
– Во-во. Кто там под какими кустиками прячется или спит, или на небо глядит.
– Или надсмехается над теми, кто не спит и кому на небо некогда смотреть – кто трудится!
– Да, причем и за тех, кто надсмехается.
