Валерий Медведев - И снова этот Баранкин, или Великая погоня
"Кто же всё же виноват?"
Шею жмет компресс из ваты.
Малинин продолжает:
Кто же всё же виноват?
Хором:
Да… ботинки виноваты!
Малинин:
Шуре дали процедуры.
Что? Зачем? И сколько раз!..
Но не такой характер Шуры,
Чтоб окончить здесь рассказ…
Баранкин:
Пролетят над Шурой годы,
Звездолёты-корабли,
Улетят однажды к звездам
От своей родной Земли!
Спросит Шуру журналист:
"В миллионах километров
От своей родной Земли,
Как вы в бездне очутились,
Здесь в космической дали?"
Улыбнется скромно Шура,
Тронет Шура шевелюру
Загорелою рукой,
Переспросит журналиста:
"Почему я очутился
Здесь в космической дали?"
Хором:
Да ботинки занесли!.."
Раздались шумные аплодисменты, аплодировали даже за кулисами. А Костя Малинин обнял Юру Баранкина и чмокнул в щеку.
— Телячьи нежности, — сказал Баранкин, — учти, что в следующий раз мы поменяемся ролями: я буду читать стихи, а ты будешь их писать.
За кулисами к Юре Баранкину подошла молодая женщина в очках и долго трясла его руку, поздравляя с успехом.
— У тебя все стихотворения замечательные?!.
Так как у Баранкина это было единственное в жизни стихотворение (в чем он ужасно ошибался! Не пройдет и несколько месяцев, как ему придётся сочинять в рифму волшебные заклинания!..), то Малинин имея полное право сказать, что у него все стихотворения такие замечательные! Затем к Баранкину и Малинину подбежали "сёстры братьев Гримм" и тоже трясли им руки, плюс к тому же ещё просили дать им переписать их на память! Раскрасневшиеся от волнений Баранкин и Малинин подошли к раскрытому окну, чтобы подышать свежим воздухом. От множества прожекторов в актовом зале было душно-предушно.
— А ботинки, наверное, не Шурины, а Юрины, — сказала девочка не Нина, хитро прищурив глаза.
— Шурины! Шурины! — успокоил её Баранкин.
Зина Фокина и Эра Кузякина могли поверить всему, даже самому невероятному и фантастическому, кто бы, когда бы и что бы ни рассказал им о Юре Баранкине! Но не поверили бы они никогда и ни за что и никому на всём белом свете, если бы этот кто-то поклялся самым святым, что он видел не только своими глазами, как Юра Баранкин сочинял стихотворения, но и читал их! Поэтому, когда случайно, пробегая всё в тех же поисках Баранкина и Малинина по улице Горького мимо магазина, где продают, телевизоры, они увидели на голубых экранах двух друзей, Фокина замерла перед телевизором, словно споткнулась. Эра Кузякина, Света Умникова и другие тоже замерли на бегу.
— Предатели! Ренегаты! Это они нам назло! — завозмущалась Эра Кузякина.
— Точно, что назло, — поддержала её Света Умникова. — Когда я их пригласила принять участие в нашем классном концерте, так они: "Ты с ума сошла, мы устали! У нас сил нет!.." А тут и не устали и силы есть!..
— Этот Баранкин на всё способен, даже на стихи!..
— Точно, от него всё можно ожидать!.. Даже стихов!..
— Он же ненавидит стихи!
— Ну и что, что ненавидит, а нас он ненавидит ещё больше, чем стихи!..
Пока концерт продолжался, за кулисами шёл разговор о том, что после концерта все школьники поедут в совхоз помочь им по хозяйству.
— Вы все, как было договорено, спросили разрешения у своих пап и мам? — сказала руководительница.
— Мы у своих пап и мам не отпрашивались, — сказал Баранкин, поэтому нам с тобой, Малинин, в совхоз ехать нельзя.
— Тем более, что мы опять с тобой попались, — сказал Малинин.
— Как это попались? — удивился Баранкин.
— А вот так… взгляни в окошко!..
Внизу у школьного подъезда сидел верхом на мотоцикле здоровенный парень — брат их одноклассника Котова. "Наверное, тот самый изобретатель адской машины наших поисков".
— А чего он сам-то заработал? — спросил Баранкин сам себя, потому что его машина не заработала что ли? Баранкин ещё раз выглянул в окошко. Возле школьных автобусов внизу вертелись уже Венька Смирнов, Мишка Яковлев и другие велошпионы.
— Все пути отрезаны, — сказал Малинин.
— А вот совсем и не все, — не согласился с Костей Баранкин, а Москва-река зря что ли рядом протекает?.. Водная артерия все-таки… Речной катер к нашим услугам, а остановка на том берегу возле Лужников! У этого Смирнова велосипед-то не водный как ни как. Придётся отсюда уплыть, — сказал Баранкин загадочным голосом.
— Почему? — спросил Малинин.
— Потому что уйти от них не удалось, убежать не удалось, значит придётся уплыть.
— Куда уплыть? На чём уплыть? — спросил Малинин.
— На "Доме Сойере" уплыть. Есть у меня такой плавучий дом, который называется "Дом Сойера".
Баранкин и Малинин не знали, что за плечами у старшего брата Котова была пристроена в рюкзаке карта Москвы с хитроумным устройством, по которому можно было следить за всеми перемещёниями Баранкина и Малинина. (Баранкин и не предполагал, что в карман его курточки Венька Смирнов давно уже опустил датчик, который и сообщал о его местонахождении!). План бегства родился в голове Баранкина молниеносно. За кулисами шла подготовка к следующему танцевальному номеру под названием знаменитого мультфильма "Ну, погоди!". Десяток зайцев и Волков в масках разминались перед выходом на сцену. Подойдя к костюмерше, Баранкин спросил:
— У вас есть запасные маски?.. Мы с другом тоже хотели бы разучить этот танец?..
Костюмерша, польщённая вниманием такого талантливого поэта, каким показался ей Баранкин, с удовольствием вручила ему маску Зайца и Волка…
— Ну; заяц, — крикнул Баранкин, выскакивая в маске Волка на школьное крыльцо. — Ну, погоди!..
Малинин в маске Зайца прыгнул в сторону остановки речного катера. Баранкин за ним. Они уже подбежали к кассам речного трамвая, когда на школьном крыльце появился Смирнов.
— Прошляпили Волка! То есть Баранкина! — крикнул он ребятам. Ну, Баранкин! Ну, погоди!..
Пока преследователи успели добежать до дебаркадера, катер уже отплыл от пристани… Хриплый мужской голос спросил себя под музыку в репродукторе: "Как провожают пароходы?..", и сам ответил на свой вопрос: "Совсем не так, как поезда!.. Морские медленные воды, не то, что рельсы в два ряда!.."
— Как провожают пароходы? — крикнул Баранкин оставшимся на берегу прошляпившим его уже в который раз, преследователям. — Не знаете? — продолжал издеваться над ними Юра. — А теперь будете знать, что совсем не так, как поезда!!!
СОБЫТИЕ САМОЕ ВОСЬМОЕ. Гибель "Плавучего Дома Сойера".
Баранкин и Малинин бежали к мосту окружной железной дороги, что находилась возле стадиона «Лужники». Баранкин думал на бегу вслух: "Значит, так… уйти нам от преследований Фокиной не удалось! Убежать тоже! Уехать не вышло!.. Придётся уплыть!.. Это единственный выход!.. Уплывём!.. Лет до ста расти нам без старосты, особенно без такой, как Зина Фокина!". Баранкин повеселел.
— В самом крайнем случае, — сказал он, — если не удастся уплыть, от них можно будет улететь!..
Что можно уплыть, это было Косте понятно, но улететь — этого он сразу уразуметь не мог. Как это улететь? На чём это улететь? На просьбу разъяснить ему, что это такое значит, Баранкин отрезал:
— Малинин, ты никогда не будешь много знать, поэтому ты никогда не состаришься…
— Сил нет, — сказал Малинин, запыхавшись.
— Ладно, подзаряжайся ещё раз! — сказал Баранкин, останавливаясь, — смотри мне в глаза, а ладони положи на мои.
Костя так и сделал. Юрина энергия водопадом переливалась в него. Сил стало больше и есть не так уж и хотелось… Хотя сам Баранкин почувствовал усталость больше и ещё больше ему захотелось съесть хотя бы булочку и запить её фантой, как это сделал в автобусе Малинин.
Перебежав мост железной дороги, они подошли к излучине Москвы-реки и посмотрели сверху вниз на маленькую песчаную отмель. Плот с высокой кормой был разорён! Плот, который с таким трудом и с такой любовью с помощью бакенщика дяди Васи был сделан Баранкиным, оказался разрушенным!
— Пираты! — сказал с грустью Баранкин.
По гранитному откосу набережной Юра с Костей соскользнули на отмель и забрались на борт, на котором по желтому фону масляной краской было выведено: "Плавучий Дом Сойера".
— Сейчас быстренько отремонтируем и уплывём, — сказал Баранкин, пытаясь отодрать доску с самой середины плота, — лишь бы тайник не был обнаружен!..
Доска разбухла от воды, поддавалась медленно-медленно. На помощь пришёл Костя, просунув валявшуюся на палубе железяку в щель, он поддел доску и она с тихим мяуканьем приподнялась.
— А куда уплывём? — спросил, кряхтя, Костя.
— Москва-река куда впадает? — спросил Баранкин Малинина.
— В Волгу, — ответил Костя.
— А Волга куда впадает?
