Рик Янси - Печать Соломона
– Кропп едет с тобой, – отозвался Оп-девять и пошел к агентам, которые собрались вокруг ящиков.
Мы побрели следом. Я обхватил Эшли за шею, моя правая нога волочилась по песку. Вокруг до самого горизонта, словно волны океана, тянулись барханы. Я думал, что звезды выглядят яркими с берега Красного моря, но здесь, в пустыне, они буквально прожигали черное небо.
– А где мы вообще? – спросил я у Эшли.
– В Сахаре.
Агенты извлекли из разбитых ящиков двенадцать мотосаней и занялись проверкой их состояния. Сдается мне, правда, что в пустыне не приходится рассчитывать на метель. Один агент роздал остальным винтовки CW3XD и ремни с подсумками. Они перебросили патронташи через плечо и сразу стали похожи на мексиканских бандитов. Эбби Смит, с каким-то электронным устройством в руке, стояла особняком, в нескольких футах от компании агентов. Голубоватый свет от ЖК-экрана подсвечивал ее сосредоточенное лицо.
– А мотосани-то нам зачем? – спросил я.
– Это не мотосани, – возразила Эшли. – То есть раньше были мотосанями, но их модифицировали. Мы называем их сэндфойлами[13].
И правда, вместо лыж у этих саней были такие тонкие металлические, направленные вертикально вниз плавники. Кто-то из агентов передал Эшли шлем, а она вручила его мне.
– Надень, Альфред. Сэндфойлы разгоняются до ста пятидесяти миль в час. Представляешь, как приятно получить пусть даже одну песчинку на такой скорости?
– Нет. Но в меня однажды врезался бейсбольный мяч на скорости сорок миль в час. Это было чертовски больно.
Я надел шлем, который, как я и предчувствовал, оказался мне мал. Одно ухо даже свернулось в трубочку.
Эби захлопнула крышку своего прибора и, тяжело ступая по песку, подошла к нам с Эшли.
– Мы приблизительно в ста кликах к востоку от цели, – отрывисто, командным тоном сообщила она, но я был в шлеме, и ее голос долетал как бы издалека. – Повторяю: никакого вейксерфинга и без приказа из CW3XD не стрелять. Оп-девять и я – впереди. Вопросы есть?
Вопросов у агентов не возникло, а если они и были, никто не собирался тратить на них время. Все закинули винтовки за спину. Кроме Эшли. Я взгромоздился на сэндфойл у нее за спиной, и ей пришлось кое-как пристроить винтовку на груди. В ушах у меня затрещали помехи, а потом бархатный голос Эшли вдруг проник мне в голову и прочно угнездился в самой середке. Шлемы были оснащены беспроводной связью.
– Как самочувствие?
– Вроде нормальное.
Эшли нажала на какую-то кнопку, и на приборной консоли замигали световые индикаторы. Я приготовился услышать рев двигателя, но ничего подобного не произошло, и эта штуковина просто завибрировала подо мной.
– Держись крепче! – скомандовала Эшли.
Я обхватил ее за талию. Сэндфойл прыгнул вперед, и плавники, пока он набирал скорость, поднялись из песка. Это средство передвижения явно не было рассчитано на двоих ездоков – моя задница наполовину свисала с кожаного сиденья, и я боялся, что шальная песчинка вопьется в самую мягкую часть моего тела.
Глянув через плечо Эшли, я увидел, что стрелка спидометра зависла на делении «сто».
Абигейл сказала, что мы находимся к востоку от цели, и нам следовало ехать на запад, но барханы тянулись с севера на юг, и половину нашего заезда через Сахару мы провели в воздухе. Мы стремительно поднимались на гребни песчаных волн, взлетали, плюхались вниз и снова начинали подъем.
Эта поездка смахивала на «русские горки». На таких аттракционах время всегда тянется дольше, чем в реальности. Я поднял голову и посмотрел через плечо Эшли.
Все другие агенты уже остановились. Горизонт окрасился ярко-желтым светом и немного искрил, словно барханы отражали лучи оранжевого солнца.
Немного повозившись с ремешком, я стянул с головы шлем и чуть не ободрал уши. Оп-девять стоял на несколько ярдов впереди нашей группы и пристально рассматривал горизонт. Будто рассвета никогда не видел.
– Что случилось? – спросил я.
Эшли только покачала головой. Тогда я, приволакивая ушибленную ногу, поплелся к Оп-девять. Свечение над горизонтом стало оранжево-красным. Но было в этом рассвете что-то неправильное. Что именно – до меня дошло, только когда я доковылял до Оп-девять. Мы смотрели на запад, а не на восток.
Это был не рассвет.
Эбби Смит опередила меня на несколько шагов. Оп-девять, видно, услышал, как она подходит, потому что заговорил с ней, даже не повернув головы.
А свет на горизонте тем временем стал похож на ползущую к нам стену огня.
– Мы опоздали.
18
– Сколько их? – спросила Эбби.
– Трудно определить… – Оп-девять прикрыл глаза ладонью и, сощурившись, всмотрелся в искрящийся свет. – Тридцать – может, сорок легионов.
– Легионов? – встрял я. – Что за легионы?
– Значит, не все, – сказала Эбби, обращаясь к Оп-девять.
Он покачал головой:
– Поисковый отряд.
– Что за поиски? – не унимался я.
– Мы можем от них уйти? – спросила Эбби.
– Их лошади быстрее леопардов и свирепее ночных волков, – тихо произнес Оп-девять. – А всадники еще круче, они будут мчаться за нами, как голодные орлы за своей жертвой.
– Насколько я понимаю, ответ отрицательный. Тогда мы примем бой. – Эбби отвернулась, чтобы уйти, но Оп-девять схватил ее за руку и притянул к себе.
– Нет! Наша задача – добраться до цели, – отрывисто прошептал он. – Время еще есть.
– Время для чего? – спросил я, хотя уже и не рассчитывал на ответ.
Оранжевый свет на горизонте потемнел и стал огненно-красным с примесью ослепительно-белых искр. Он приближался, и звезды постепенно гасли, а легкий бриз, который дул нам в лицо, стал заметно теплее холодного воздуха ночной пустыни.
– Всем укрыться! – скомандовал Оп-девять. – Немедленно!
Эбби развернулась и зашагала к агентам. На ходу она не очень понятными мне жестами отдавала приказы, и агенты сразу пооткрывали багажники фойлов, вынимая из них что-то похожее на свертки коричневого брезента.
Оп-девять велел нам немедленно укрыться, а сам стоял как вкопанный и смотрел на сверкающие золотом далекие огни. Ветер окреп и с каждой секундой становился все горячее. Земля начала дрожать.
– Эй, Оп-девять, не вы ли приказывали укрыться?
Он тряхнул головой, словно я его разбудил:
– Да. Идем, Кропп.
Оп-девять закинул мою руку себе на плечо и помог вернуться к остальным. Агенты уже расправили брезент над фойлами и начали под него забираться. Эшли сидела на корточках у одного из фойлов. Она махнула нам, чтобы мы подошли.
– Альфред, – сказал Оп-девять, – это важно. Не смотри им в глаза. Иначе они узнают о твоих страхах.
Он опустил меня на песок. Я полез под брезент, но тут он схватил меня за руку и притянул к себе:
– И о том, что ты любишь.
К этому времени ветер уже выл как бешеный, а песок жалил, как пчелы, так что Оп-девять пришлось перейти на крик. Он накрыл меня брезентовым пологом, а в следующую секунду кто-то вцепился в мое запястье и потянул от края.
– Не двигайся, – шепнула Эшли. – И молчи.
Темнота под брезентом начала рассеиваться – или у меня успели привыкнуть глаза, но через минуту я уже различил бегающие ярко-голубые глаза Эшли. На коленях у нее лежала CW3XD. Эшли вцепилась в нее так, что побелели костяшки, а указательный палец держала на спусковом крючке. Она боялась.
Брезент у нас над головой пошел рябью и захлопал. Ветер усилился, а песок шипел как-то странно, словно газ, выходящий из приоткрытой бутылки. И был еще какой-то звук. Будто ветер был занавесом, который от него колышется. Голоса, а может, и не голоса вовсе, а эхо голосов. Брезент покраснел от жара, и меня затрясло.
Что бы это ни было, теперь оно находилось совсем близко. И чем ближе оно подступало, тем сильнее меня трясло. Под брезентом было жарко и душно, я обливался путом и одновременно дрожал как в лихорадке. А в голове моей все повторялось предупреждение Оп-девять: «Не смотри им в глаза! Не смотри им в глаза!» Мое сознание превратилось в подобие швейцарского сыра, став похожим на его тонкий ломтик с большущими черными дырками, которые были заполнены страхом.
Сквозь вой ветра я услышал чей-то крик.
«Она должна сидеть тихо, – подумал я. – Эшли, замолчи!»
Но это, конечно, была не Эшли. Кричал я.
А потом ко мне в темноте, словно через одну из тех дыр в сознании, протянулась чья-то мягкая теплая рука, и я, не раздумывая, привлек Эшли к себе и крепко обнял.
19
– Альфред, все кончилось.
Эшли толкнула меня в грудь, и я расцепил руки. У меня болело все тело. В полумраке под брезентом я видел, как Эшли откинула со лба прядь волос.
– Что это было? – хрипло прошептал я. Горло у меня саднило от крика. – Что за чертовщина это была?
«С меня хватит», – подумал я и, не спрашивая разрешения, откинул брезентовый полог.
Я очень разозлился и хотел получить ответы. Похоже, все знали, во что мы вляпались. Все, кроме ключевого человека.
