Анатолий Петухов - Сить - таинственная река
выгоревшей до мышиного цвета рубахе навыпуск, в драных штанах, босой, да еще с холщовым мешком за
плечами, он напоминал бродягу-нищего, невесть откуда взявшегося в нашу пору. И только большой лук, который
Гусь бережно нес в руках, свидетельствовал о том, что он не более как подросток, отбившийся от родительских
рук.
Витька же производил впечатление обыкновенного туриста, скрашивающего однообразные будни жизни
лесными скитаниями. Одежда у Витьки ладно подогнана из недорогого, но прочного репса, и рюкзак настоящий —
зеленый, с ремешками, пряжками, подводное ружье из него торчит; и сапоги у Витьки хоть поношенные, но
крепкие, и беретик-блин есть на нем, чтобы голову солнцем не напекло...
Самим собой, обыкновенным деревенским парнишкой выглядел рыжеголовый Сережка. Он шел сзади,
налегке, глазел на деревья, подглядывал за птичками и казался не участником похода, а скорей примкнувшим из
любопытства. Впрочем, в тайных планах Гуся Сережке отводилась роль именно стороннего наблюдателя, роль
свидетеля событий, которые должны будут свершиться на Пайтовом озере.
Сережку занимают дрозды, которые с отрывистыми криками «чек-чек!» сопровождают ребят. Их явно волнует
и тревожит вторжение людей в этот тихий летний лес.
— Поищем гнездо! — предлагает Сережка. — Оно где-то тут, вот они как кричат!
— Какое сейчас гнездо? Птенцы уж вылетели, по деревьям да в траве прячутся, — говорит Гусь и идет
дальше. Он то и дело посматривает на маленький компас, который дал ему Витька, и озабочен тем, сумеет ли
выйти на Пайтово озеро, где бывал всего один раз.
На краю мохового болота, в черничнике, ребята наткнулись на глухариный выводок. Молодые рыже-пестрые
глухарята величиною с рябчика поднялись с земли и, разлетевшись, попрятались в соснах. А глухарка -мать с
тревожным квохтаньем села на виду, вытянула шею и смотрела на ребят настороженным черным глазом. Тут уж
Гусь не выдержал: глухарка — не дрозд, это настоящая дичь. Он вложил стрелу в лук и стал натягивать тетиву.
— Слышь? Не надо! Зачем?..— запротестовал Витька. — Без нее глухарята погибнут!
Хлопнула тетива. Стрела, сверкнув на солнце, скользнула в вышину мимо цели. А глухарка продолжала
сидеть.
— Бак, бак-бак! — проквохтала она недовольно.
Гусь выстрелил еще и еще раз. И все мимо. Тогда он стал подходить ближе, но глухарка перелетела на другую
сосну. Гусь снова начал к ней подкрадываться.
— Да оставь ты ее, только стрелы растеряешь! — сказал Витька.
Но Гусь все же выстрелил еще два раза и опять не попал. Глухарка, видимо, решила, что глухарята успели
укрыться надежно, сорвалась с дерева и тоже исчезла.
Стрелы искали долго, но из пяти нашли только две.
— Я же говорил! — сердился Витька. — И вообще, зачем губить птицу, когда у нее птенцы?
— А кто губит? — огрызнулся Гусь. — Ты думаешь, так легко попасть из лука?
На своем пути ребята встретили еще два глухариных выводка, но Гусь больше не стрелял.
Немало побродили ребята по дикому лесу, пока вышли к Пайтову озеру. Солнце стояло еще невысоко, но
воздух гудел от оводов, и было знойно. Пот так и струился по лицам, рубашки липли к мокрым спинам. А с озера
тянуло прохладой.
Витька первым делом бросился смотреть воду, действительно ли она так прозрачна, как говорил Гусь. Он
забрел, насколько позволяли резиновые сапоги, и убедился — вода исключительно светлая. Опустил в нее руку —
довольно теплая. Удовлетворенный, он вернулся на берег и не то спросил, не то предложил:
— Поплывем?
— Нет, — отрезал Гусь. —Сперва лодку надо найти.
— А где лодка?
— Почем я знаю! Где-то на берегу. Будем обходить озеро и найдем.
— Сначала выкупаемся!
Сережа молчал, хотя и ему не терпелось скорей окунуться в воду.
— Я сказал — купаться не будем, пока не найдем лодку! — стоял на своем Гусь.
— Ну, хорошо. Вы идите, я вас догоню. Нырну разок и все!
— Ты что, думаешь, нам неохота купаться? Неужели потерпеть не можешь?
— Почему же? Терпеть я могу, — пожал плечами Витька и повиновался.
Лодку — долбленую осиновку — нашли на противоположном берегу. Она была вытащена из воды и
примкнута на цепи к огромной елке. Гусь повертел в руках замок, раздумывая, как же быть.
— Тащи камень! — приказал он Сережке.
— Ты что, замок хочешь ломать? — удивился Витька.
— Этот замок не сломаешь. Цепь перерубим.
— Не выдумывай! Обойдемся и без лодки.
— А чего ей сделается-то? Ты камень-то волоки! — прикрикнул на Сережку Гусь.
Сережка бросился искать камень, а Гусь вытащил из мешка топор.
— Может, все-таки не надо трогать лодку? Половим с берега!
— Смешно! Лодка есть, а удить — с берега! Мы же ее на место и построим.
— Ну, как хочешь! Только я цепь рубить не буду.
— И не руби. Тебя никто не просит.
Пока Гусь перерубал на топоре цепь, Витька разделся, натянул ласты и маску и с ружьем в руках полез в воду.
Сережка поискал весла, но не нашел их.
— Шестом обойдемся, — сказал Гусь и взял прислоненный к елке длинный легкий шест.
Раздевшись до трусов, они столкнули лодку и уселись в нее — Сережка в нос, а Гусь с шестом — на корму.
— Ух, и вода! — крикнул им Витька. — Метров на десять видно. Наверху теплая, а в глубине — лед!
— Рыба-то есть? — спросил у него Сережка.
— Одни малявки!
Витька опять погрузился в воду и поплыл дальше. Гусь, работая шестом, погнал лодку следом.
— Мы-то купаться будем? — тихо спросил у него Сережка,
— Купайся! Кто тебе не велит...
— А ты?
— Неохота.
— Тогда, и я не буду.
Витька проплавал не меньше получаса и, озябший, весь в пупырышках, вылез на берег. Он никого не
подстрелил, но и никаких судорог с ним не случилось.
«Наверно, соврал, старый черт, что здесь нельзя плавать!» — подумал Гусь. Он сожалел, что коварный
замысел срывается, и очень завидовал Витьке, заглянувшему в подводный мир Пайтова озера, в тот мир, который
еще не открывался ни одному человеку.
Ребята вернулись на берег, разожгли костер и стали готовиться к рыбалке. Прежде всего, срубили березовые
удилища — каждый по своему вкусу. И хотя Витька не видал ни одной приличной рыбины, надежда, что будет
клевать, не покидала рыболовов.
— Рыбу надо искать, — говорил Витька, счищая кору со своего тонкого и гибкого удилища. — В таком озере
она должна быть. Надо плыть вдоль берега. Где трава, там и рыба. А тут что — песок да редкие травки...
Гусь тоже так подумал, но чтобы Сережке не показалось, что он начинает подчиняться Витьке, сказал:
— Надо не вдоль берега, а на середину плыть. Здесь луды есть. Там и собирается рыба.
— На лудах рыба утром да вечером, а днем она в травах.
Это Гусь тоже знал, но отступать не хотел.
— Вот поудим и узнаем. Не будет на луде клевать, станем искать травы...
На том и порешили.
Найти луды не составило труда: какой-то заботливый рыбак, видимо, хозяин лодки, отметил луды —
каменные гряды и отмели на средине озера — шестами, крепко вбитыми в дно. Глубина здесь не превышала
полутора метров, и Витька опять решил поплавать и разузнать, есть ли здесь рыба.
Не без волнения смотрел Гусь, как Витька, нырнув с лодки, поплыл вдоль гряды.
Непривычный, причудливый мир открылся взору подводного пловца. Луда напоминала хребет гигантского
чудовища. На гребне саженные валуны и каменные глыбы с острыми гранями, а на склонах, круто уходящих в
синеватую глубь, — песок и галька. Казалось, какой-то чудо-великан взял да и просыпал на дно озера пригоршни
этих валунов и глыб. Нигде ни травинки, и всюду, куда ни глянь, — мальки. Их много, сотни тысяч, миллионы.
Вода от них кажется живой сеткой, которая находится в непрестанном движении.
Прозрачные, тускло окрашенные крохотные рыбешки тыкались мордочками о стекло маски и пытались что-то
склевывать с рук, плеч и с живота Витьки. Но их прикосновения были столь слабы, что не ощущались.
«Раз есть мальки, должна быть и крупная рыба», — думал Витька. Он заглядывал за камни, внимательно
рассматривал каждую нишу, каждую расщелину, где бы могли укрыться щуки или окуни, нырял и просовывал руку
под камни. Но тщетно, крупной рыбы не было.
— Ну что? — скорей разочарованно, чем с любопытством спросил Гусь, когда Витька влез в лодку.
— Одни мальки. И удить здесь незачем — пустое дело.
Сережка вытащил из воды удочку и вопросительно посмотрел на Гуся, но тот невозмутимо продолжал следить
за своим поплавком. Витька обтерся майкой и развалился в лодке загорать. Лицо его было безмятежно спокойно, к
