Елена Тудоровская - Приключения Одиссея. Троянская война и ее герои
В страшном гневе Ахиллес бросился прочь. Воины, толпившиеся в проходе, расступались перед ним в страхе и печали. Тотчас же за ним вышел из рядов его друг Патрокл и другие начальники мирмидонян. Они бегом направились за удалявшимся вождем.
У кораблей наступило тяжелое молчанье. Дружина Ахиллеса Пелида покинула лагерь ахейцев.
4Пламенный Гелиос, солнце, гнал уже своих огненногривых коней вниз, к сверкающей равнине моря, когда Ахиллес, один, без друзей, пришел к скалам Сигейского мыса. Со стоном он протягивал руки к морю. Сквозь шум и удары волн он звал свою мать, богиню Фетиду:
– Мать моя, ты, что живешь на дне глубокопучинного моря! Взгляни на мою скорбь, на мое великое бесчестье!
Из седеющей пены моря вылетело легкое облачко и понеслось к берегу – и на камне, рядом с Ахиллесом, очутилась прекрасная богиня в зеленой, струящейся одежде. Она обняла героя; рука ее нежно гладила его волосы, а ласковый голос спрашивал:
– Что с тобой, милый сын? Какая печаль посетила твое сердце? Откройся мне, чтобы я могла разделить твое горе.
– Вождь ахейцев Агамемнон лишил меня моей славы! – простонал герой. – Пользуясь своим правом, он отобрал у меня мою долю в военной добыче – юную пленницу, прекрасную Бризеиду, которую я люблю всем сердцем! И я должен был молча перенести это. Не ты ли сама открыла мне мою судьбу?
Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу:
Если останусь я здесь, перед градом Троянским сражаться, —
Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.
Если же в дом возвращусь я, в любезную землю родную,
Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен
И меня не безвременно смерть роковая постигнет.[30]
Я мог сам выбирать свой жребий. Мне предстояла или долгая, мирная, безвестная жизнь, или ранняя смерть, но бессмертная слава. Я выбрал короткую жизнь, но вечную славу! Но где же эта слава? Зачем я отказался от милой жизни?
– Что же ты хочешь? – спросила опечаленная Фетида.
– Заступись перед Зевсом за оскорбленного сына! – воскликнул герой. – Обними колени владыки богов и моли, чтобы он отомстил за меня Атриду! Пусть дарует победу троянцам! Пусть троянцы нападут на лагерь и оттеснят ахейцев до самого моря! Пусть гордый Атрид поймет, какой защитой для войска был Ахиллес, пусть пожалеет о том часе, когда оскорбил храбрейшего из ахейцев!
Фетида слушала сына, и по щекам ее катились слезы. Глубоко вздохнув, она ответила:
– В злополучный час я дала тебе жизнь, мой бедный сын. О, если бы ты сумел остаться спокойным, когда троянцы будут теснить ахейцев и появятся у самых судов! Но пусть будет по-твоему. Я отправлюсь на Олимп и припаду к коленям Зевса. Он не откажет дочери Нерея! Ты же пока оставайся у своих судов и не ходи на советы ахейцев.
И снова легкое облачко понеслось над быстро темнеющим морем. Ахиллес остался на берегу, погруженный в печальное раздумье.
5Медные стены в большой палате Зевсова жилища на Олимпе сияли чудесным светом. За серебряными столами, в креслах, покрытых мягкими шкурами, сидели блаженные боги. В ожидании самого божественного владыки они проводили время в веселой беседе. Кто-нибудь из богов повествовал о разных забавных приключениях; его рассказ прерывался общим оглушительным смехом. Между столами сами собою катились блестящие треножники на золотых колесах – изделие бога-кузнеца, хромого Гефеста. Чудесные машины останавливались возле столов, и пирующие брали с них широкие золотые чаши, полные сладкой амврозии – пищи бессмертных. Посреди палаты, за отдельным столом, прекрасный юноша в белом блестящем хитоне проворно наполнял вином двуручные кубки и раздавал их пирующим. От кубков разливался тонкий и сильный аромат: ни одно вино на земле не могло сравниться с благоуханным нектаром, который пили бессмертные боги на Олимпе.
Внезапно на столах задрожала и зазвенела золотая утварь; земля загудела под тяжелыми шагами. В дверях показалась могучая фигура Зевса. Все боги поднялись навстречу владыке Олимпа. Зевс медленно прошел между столами и сел на свое высокое кресло. Юноша-виночерпий тотчас поставил перед ним кубок с пурпурным нектаром. Но Зевс оттолкнул от себя кубок. Глядя на угрюмое лицо верховного бога, никто из бессмертных не решался прервать молчанье. Только Гера, богиня богинь, надменная жена громовержца, не могла затаить свои подозренья. Она вызывающе спросила:
– Кто из бессмертных, коварный, совещался с тобой в твоем уединенье? О, я знаю, ты всегда скрываешь от меня свои поступки!
Зевс нахмурил косматые брови и сурово ответил гордой богине:
– Не пытайся, Гера, проникнуть в мои мысли. Что можно, то ты узнаешь первая из всех богов. Но есть мысли, которых не должен знать никто.
– Можешь не говорить ничего! – гневно воскликнула Гера. – Я и так догадываюсь: ты говорил с Фетидой, среброногой матерью Ахиллеса. Недаром еще в начале пира мы слышали гул землетрясения; конечно, это ты клялся исполнить ее просьбы и заставил трястись весь Олимп в подтверждение своей клятвы! Я уверена, что ты обещал коварной Нереиде отомстить за ее сына и истребить толпы ахейцев в искупление обиды!
Зевс взглянул на нее исподлобья и резко ответил:
– Дивная! Ты вечно следишь за каждым моим шагом. Смотри, не озлобляй моего сердца! Я поступлю так, как мне угодно. Ты же не возражай мне, иначе никто на Олимпе не поможет тебе, если я подыму на тебя свои беспощадные руки!
Гера опустила голову, подавленная угрозой владыки. Она не посмела продолжать ссору. Остальные боги тоже молчали в смущении и страхе. Тогда поднялся с своего резного кресла сын Геры, хромоногий Гефест. Припадая на ногу, он подошел к Гере и протянул ей кубок с нектаром.
– Мудрая мать моя! – сказал он ласково. – Не стоит омрачать нашего веселья гневными словами! Будь лучше покорна Зевсу-отцу, помирись с ним. Если ты раздражишь его, я не посмею даже вступиться за тебя. Помнишь, как однажды, когда я вмешался в вашу ссору, он схватил меня за ногу и швырнул с Олимпа? Я летел целый день и только с закатом солнца, едва живой, упал на остров Лемнос. Ты же не захочешь, чтобы я повредил и вторую ногу!
Блаженные боги засмеялись. Белокурая Гера тоже улыбнулась, глядя на некрасивое, закопченное дымом подземных кузниц, но добродушное лицо своего сына. Она взяла у него из рук кубок с благоухающим нектаром и с улыбкой протянула кубок разгневанному Зевсу. Громовержец принял из ее рук напиток, лицо его просветлело; он выпил нектар и отдал пустой кубок юному виночерпию.
Тогда внезапно в глубине палаты послышался звон серебряных струн – это сам светлый Аполлон заиграл на лире,[31] чтобы развеселить пирующих. Звучно и весело спел он им забавную песню о хитростях бога Гермеса. Еще малюткой Гермес ловко обманул его, Аполлона. Чтобы искупить свой дерзкий обман, Гермес сделал из панциря черепахи первую на свете лиру и подарил ее божественному певцу.
Пир продолжался целый день до заката солнца. Ссора была забыта. Пение, шутки, смех не смолкали в просторной палате. И только на лицо Зевса ложилась тень от тягостных мыслей, как туча, плывущая по сверкающему небу.
Под стенами Трои
Содрогается и гудит широкая долина Скамандра от топота бесчисленных ног, от стука боевых колесниц и конских копыт – войска ахейцев проходят долину. Там, в конце долины, затаился и ждет их нападения великий город.
Впереди резвые кони влекут боевую колесницу верховного вождя. Агамемнон стоит в ней, опираясь на плечо возницы и вглядываясь в неясную даль. Сегодня он должен быть впереди всех сражающихся и доказать, что и без Ахиллеса могут ахейцы одерживать победы.
Следом несется колесница брата вождя – Менелая. Возница держит его щит, шлем и копье, а Менелай сам правит четверкой своих горячих гнедых коней. Его черные кудри и бороду треплет ветер; плечи покрывает пестрая шкура леопарда.
За вождями движутся многолюдные ряды микенских воинов; все в медных бронях и блестящих шлемах, с кожаными щитами и потемневшими в боях копьями; на ногах у воинов – белые оловянные поножи и легкие сандалии.
За микенцами следуют другие ахейские племена, каждое в боевом порядке, во главе со своими военачальниками. Вот, блестя смуглыми, мускулистыми телами, проходят полуголые локры; они вздымают над собой древки огромных копий. Бок о бок с локрами шагают саламинские стрелки в белых плащах, вооруженные большими луками. Катятся боевые колесницы локрийских и саламинских военачальников. Стоя в одной из колесниц, правит конями маленький Аякс Локрийский. Он отличается от всех своим вооружением: на нем белые, плотно стеганные полотняные латы. В соседней колеснице высится, как башня, огромная фигура его друга – Аякса Теламонида; почти равняясь с ним ростом, стоит возница – брат его Тевкр, знаменитый стрелок.
Сомкнутыми рядами, щит к щиту, идут рослые аргивяне; среди них, в сверкающей медными ободьями и поручнями колеснице, мчится прославленный вождь Диомед; дружным строем катятся колесницы его друзей. За ними следуют жители песчаного Пилоса; здесь больше колесниц, чем пеших воинов, и все они выстроены искуснейшим образом, как шашки на доске, и держатся одна от другой на расстоянии вытянутого копья. Во главе их – седобородый конник, пилосский царь Нестор, окруженный своими статными сыновьями.
