Валерий Квилория - В Тридевятом царстве. Часть первая
– Ешьте, добры молодцы!
– А не потравишь ты нас? – подозрительно покосился на ведьму Лера.
– Да разве ж можно такие яства ядом изводить, – глянула невинным взором старуха.
– А это, случайно, не мухоморы? – показал Шурка на грибные шляпки в глиняной плошке[20].
– Ни в коем разе! – замахала руками Яга. – Самые что ни на есть белые грибочки.
Друзья с осторожностью попробовали от одного, от другого кушанья, вошли во вкус и дружно навалились на угощение.
Старуха смотрела на них, смотрела, а потом усмехнулась и достала из-за печи серебряное блюдце с золотым яичком[21].
– Вам не меня надо бояться, а Фэт-Фрумоса, – прошамкала она. – Смотрите.
И пустила яичко по блюдцу. Золотое яичко покатилось, выписывая круги. Блюдце затрепетало, и друзья увидели картинку, словно в смартфоне[22]: здоровенный парень в чёрном кафтане до пят держал за шиворот Лешего и тряс, словно школьный колокольчик во время последнего звонка.
– Чего это он? – удивился Лера.
– Вас ищет, дорогу выпытывает, – ехидно пояснила старуха. – А зачем – вам о том лучше знать.
В следующий миг серебряное блюдце показало другую картину. Теперь здоровяк стоял на крылечке дома Синей Бороды и рассматривал чёрного пса. Тот, как ни странно, на него не лаял, а наоборот, поджав хвост, тихонько поскуливал и смотрел глазами побитой собаки.
– Ничего себе! – присвистнул Лера.
– На то он и Фэт-Фрумос, – заметила Баба Яга. – Одним словом – герой из героев.
– Никакой это не герой, – шепнул Шурка на ухо Лере. – Это инопланетянин. Помнишь, тот, который в чёрном пальто с кольтами? По нашему следу идёт.
– Угу, – вспомнил Лера. – По преобразованиям нас вычисляет.
– Точно, – кивнул Шурка. – Я тоже могу по преобразованиям. Без напряга. Это как камень. Брось в лужу – от него круги в разные стороны. Вот и преобразования такие же возмущения в пространстве вызывают. Даже искать не надо: прыгай туда, где плюхнуло, и хватай нас.
– Ёлки-палки! – побледнел Лера. – Мы же только что превращения делали, когда с Бабой, – тут он посмотрел на колдунью и поправился, – когда с бабушкой Ягой воевали.
– Уходим! – встал из-за стола Шурка.
– Уходим! – встал Лера.
И друзья выбежали из избы.
– Куда же вы, соколики?! – высунулась из окна удивлённая ведьма.
Шурка растерянно посмотрел на Леру. Лера не менее растерянно посмотрел на Шурку.
– А и вправду, куда? – спросил он. – К дому Синей Бороды опасно.
– Надо на Макеевку идти, – решил Шурка. – Нам дед Макей поможет.
– Идём к деду, – согласился Лера и оглянулся на ведьму. – Есть тут прямая дорога на Макеевку?
– На юг идите, – отозвалась Яга и показала рукой на север. – Аккурат и попадёте куда надо.
Зайчик – Пострибайчик
Взяв козлёнка за рожки, друзья поспешили сквозь чащу на север. Козлёнок, как ни странно, жалобно блеял, упирался и уходить от Бабы Яги явно не желал.
– Да что с тобой? – удивлялись новоявленные богатыри. – Мы же в твою деревню идём.
Но козлёнок, казалось, их не слышал и вёл себя так, словно его на заклание волокли.
– Это его ведьма околдовала, – сделал вывод Лера.
Между тем, лесные заросли становились всё гуще.
Друзья чувствовали, что идут куда-то не туда и что, похоже, опять заблудились. Но спросить, в какой стороне находится Макеевка, было не у кого.
Вдруг до их слуха донеслась быстрая барабанная дробь. Обрадованные, они пошли на звуки и вскоре обнаружили поляну с широченным пнём посередине. Вот на нём и плясал лезгинку и бил лапками в барабан заяц.
– Кто это? – удивился Шурка.
– Наверное, Зайчик-Пострибайчик[23], – предположил Лера.
Услышав своё имя, заяц пуще прежнего стал лупить в барабан и выделывать такие замысловатые па, что у друзей головы закружились, глядя на его мелькающие задние конечности.
– Уважаемый Пострибайчик, – наконец, обратился к нему Лера, – вы не подскажете, как пройти в деревню Макеевку?
Но заяц и ухом не повёл.
Козлёнок Иванушка внезапно вырвался из рук друзей и так боднул Пострибайчика под куцый хвост, что барабан отлетел в одну сторону, а его хозяин – в другую. Схватившись за ушибленное место, зайчик заплакал.
– Я, я, – сказал он, заикаясь, – посредством танца испуг от встречи с Серым Волком снимал, а вы всё испортили.
Услышав про волка, козлёнок поджал хвост.
– Где он? – поинтересовался Шурка, решив, что если Пострибайчик не знает, где Макеевка, то, может, Серый Волк укажет дорогу.
– Здесь, – заяц постучал себя лапкой по лбу. – Как представлю, какой он клыкастый, так всего трясёт.
– Да ты трус, – констатировал Лера.
Пострибайчик перестал плакать. Сердито утёр последнюю слезу, подобрал барабан и снова взобрался на пень.
– Так, где Макеевка? – напомнил Шурка.
– А вот не знаю! – огрызнулся зайчик. – У меня после вашего козлика всё в голове перемешалось.
– Бе-е! – обиженно наставил рога Иванушка.
Пострибайчик покосился на него и презрительно махнул лапкой на запад.
– Там, кажись.
Действительно, в той стороне, куда указал заяц, лес постепенно стал редеть, но зато повсюду появились болотные мхи, и под ногами захлюпало.
– Зря мы зайца обидели, – заметил Шурка. – Он из-за этого неправильное направление указал.
Кикимора
Друзья хотели повернуть обратно, но неожиданно перед ними на высокой кочке объявилась кособокая, криворукая и криворотая старушенция.
– Хе-хе, – отвесила она низкий поклон. – А пойдёмте со мной, я заветную тропку знаю.
– А вас как звать? – присмотрелся Лера к незнакомке, которая, судя по всему, тоже принадлежала к нечистой силе.
– Кикимора болотная, – расплылась в жабьей улыбке старуха. – Жена приятеля вашего – Лёшика.
– Лесного деда? – вспомнил Лера видение в блюдце. – А сам он как?
Но старуха не ответила. Поманила грязным пальцем и, не дожидаясь, прыгнула на другую кочку, а потом ещё на одну, и ещё… Богатыри, звякая оружием, заскакали следом. Козлёнок, которого они давно уже не удерживали, обречённо последовал за ними. И четверти часа не прошло, а уж вокруг них была топь непролазная.
– Бабка! – наконец, не выдержал Лера, который шёл первым. – Ты куда нас привела?! Это же настоящее болото!
– А то как же, – обернулась Кикимора. – Самое что ни на есть гиблое. Но вы по кочкам, по кочкам, а там уж и конец пути.
И заскакала с кочки на кочку с такой прытью, как будто она вовсе и не старуха, а какая-нибудь семиклассница. Друзья едва за ней поспевали. Шурке к тому же пришлось взять козлёнка на руки. Из-за этого на одной из кочек он оступился и ушёл в болотную жижу по пояс. Напуганный козлёнок спрыгнул с его рук и тоже увяз в болоте по самое брюхо.
– Ага! – увидев это, обрадовалась Кикимора. – Застряли, голубчики! Тут вам и конец!
– Как конец? – не поверил своим ушам Лера. – Мы Лешего спасли, а ты жена его.
– Бывшая жена! – злобно закричала старуха. – Чтоб ему провалиться, вашему Лёшику! А раз вы его приятели, то и вам погибель!
– Ах ты коварная! – обозлился Лера, поняв, что старуха нарочно завела их в самую топь. – Да я тебя сейчас в жабу переделаю!
Но Кикимора хлопнулась об болотную жижу и пропала, только брызги полетели в разные стороны, да ехидный смех её покатился над топью.
Царевна-лягушка
Ругая, на чём свет стоит, подлую Кикимору, Лера выудил из топи козлёнка. Затем с большим трудом вытащил богатыря Шурку. Болотные кочки ходили и дышали под их ногами, словно живые существа.
– Как выбираться будем? – огляделся Лера.
– А чёрт его знает, – хмуро отозвался Шурка, засунув руку за пазуху в поисках пиявок и прочей мелкой болотной живности, которая могла попасть под одежду вместе с жижей.
– Тьфу! Тьфу! – сплюнул через левое плечо Лера. – Ты лучше чертей не вспоминай. Всё-таки мы на болоте, да ещё сказочном.
В надежде отыскать путь к твёрдой земле, друзья осмотрелись. Вокруг, куда ни глянь, тянулась сплошная топь.
– Надо преобразовывать, – заключил Лера. – Иначе мы пропали.
– Если преобразуем, то может примчаться Фэт-Фрумос, – напомнил Шурка. – Тогда мы тоже пропали.
– Ква-ква, – вдруг раздалось за их спинами.
Друзья обернулись и обнаружили, гигантскую лягушку. Высотой она была никак не меньше полуметра.
– Ёлки-палки! – расстроился Лера. – Наверное, я со злости Кикимору преобразовал. Теперь мы точно пропали.
Но салатового цвета существо вело себя миролюбиво.
– Может, это Царевна-лягушка[24]? – предположил Шурка.
Услышав это, гигантская лягушка заговорила человеческим голосом.
– Что, добры молодцы, головы повесили? – спросила она. – Почто закручинились? Или горе какое?
