Собрание сочинений Яна Ларри. Том второй - Ларри Ян Леопольдович

Животное останавливалось, вытягивалось, как струна, и вдруг быстро-быстро надувалось. Надувшись до отказа, оно отбрасывало назад упругую струю воды. Этой струей оно отталкивалось, двигаясь вперед, как ракета.

— Личинка стрекозы! — сказал профессор.

— Вот нам бы ее, — задумчиво сказал Карик, — вместо мотора.

Профессор засмеялся.

— Ну, с таким мотором нам, пожалуй, и не справиться. Личинка стрекозы, друзья мои, очень опасная зверюга. Она нападает даже на мелкую рыбку и пожирает ее. А ведь любая рыбешка по сравнению с нами — целый кит.

— А вот и ее мама-стрекоза! — сказала Валя. — Смотрите, куда это она лезет?

Прижав к спине крылья, большеголовая, глазастая стрекоза зацепилась за ствол подводного дерева и стала спускаться на дно вниз головой.

— Чего это она? — удивился Карик. — Топиться вздумала, что ли?

Валя поглядела на стрекозу, подумала немного и нерешительно сказала:

— Наверное, она пришла свою личинку навестить. Соскучилась, вот и пришла. Очень даже просто!

Профессор засмеялся.

— А еще проще и вернее вот что, — сказал он. — Стрекоза спускается под воду, чтобы отложить яички.

— А страшная какая! — сказала Валя.

— Что ты, она очень красивая! — возразил Иван Гермогенович. — Недаром немцы дали ей поэтическое имя — вассерюнгфер — водяная дева, а французы называют стрекозу мадемуазель, что по-русски значит девица.

В это время по озеру побежали волны. Паруса зашумели. За кормой заплескалась вода.

— Команда, по местам! — закричал Карик.

— Есть, капитан! — ответил Иван Гермогенович.

И корабль снова помчался по волнам.

Карик забрался на мачту.

«Карабус» плыл, лавируя между зелеными плоскими островами, — это были мясистые листья кувшинок и белых лилий. Наконец «Карабус» вышел на чистую воду.

Карик приложил ладонь к глазам.

Вдали, за синевой озера, сверкающей под солнцем, он увидел туманный берег. Берег почти сливался с водой. Облака лежали, как ватные горы, над голубой полоской земли.

Когда Карик присмотрелся, он заметил на горизонте крошечную, тонкую, как булавка, черточку. Наверху трепетало что-то, очень похожее на красную пушинку.

— Вон он, маяк! Держите, Иван Гермогенович, вправо. Так, так! Еще правей! Натяните правые шкоты, тысяча чертей! Еще! Еще! Стоп! Так держать!

— Есть, так держать! — гаркнул профессор.

Прямым курсом «Карабус» помчался к берегу.

И вдруг все кругом зазвенело, запело.

Пела вода, пело небо.

Карик испуганно оглянулся и торопливо спустился с мачты на палубу.

Профессор, задумчиво прищурив глаза и склонив голову набок, слушал удивительную музыку.

Казалось, что тысячи скрипок и флейт играли одну какую-то песенку, несложную, но очень приятную.

Профессор вздохнул:

— Вот так же когда-то плыл по морю легендарный Одиссей, и вокруг его корабля пели сирены.

— Это сирены поют? — спросил Карик.

— Нет, — сказал Иван Гермогенович. — Сирены — это сказочные морские девы, заманивающие путников своим пением. А те существа, что сейчас поют, называются попросту сигара минтиссима. Не правда ли, какая нежная музыка?

— Очень! — сказала Валя.

— Да, они умеют петь, эти свирепые хищники! — сказал профессор.

— Хищники?

— Ну да, ведь это ж водяные клопы кориксы. Обжоры и разбойники, но талантливы, как сказочные сирены.

— А как же они поют? Разве у клопов есть голос?

— Ногами поют, — сказал Иван Гермогенович. — На одной передней лапке у самца-клопа есть такие щетинки, вроде зубчиков в музыкальном ящике… По этим щетинкам клоп проводит, точно смычком, второй передней лапой, и получается музыка.

Карику и Вале очень хотелось увидеть клопов-скрипачей, но, как они ни вытягивали головы, отыскать водяных клопов им не удалось…

Кориксы сидели где-то в подводном лесу.

Между тем «Карабус» мчался на всех парусах к отлогому берегу, который приближался теперь с каждой минутой.

Вот уже из воды выступают камни, кое-где желтеют отмели.

Все яснее и яснее виден прибрежный травяной лес.

— Где будем приставать? — спросил Карик.

— Да где хочешь, — ответил Иван Гермогенович, поглядывая на берег, — немножко ближе, немножко дальше — это не так уж важно, — ведь нам все равно придется пешком тащиться.

Валя вздохнула:

— Неужели опять пешком? Ох, и надоело же мне!

— Ничего, Валя, потерпи, — сказал Иван Гермогенович, — когда-нибудь, я надеюсь, наше путешествие все-таки кончится. Мне и самому хотелось бы поскорее домой попасть. Меня же студенты в университете ждут! Экзамены скоро!

Профессор вдруг захохотал.

— Вот если бы мои студенты увидели меня на этом кораблике из дубового листа, под парусами из мушиных крыльев, что бы они сказали?! Ведь меня сейчас любой из них мог бы в жилетный карман посадить, за пояс заткнуть! Ха-ха-ха!

Был полуденный час.

Царапая днищем о камни, «Карабус» тихо подошел к берегу и стал, покачиваясь на легкой зыби.

Путешественники вышли на берег.

За ближним лесом торчала черная мачта-маяк.

Казалось — она стоит совсем рядом; только пройти через этот лесок — и вот она.

Карик оглянулся и, посмотрев грустно на славный «Карабус», помахал на прощанье рукой:

— Прощай, «Карабус»! Не забывай своего капитана!

— А я думала — мы до самого маяка на нем доедем! — сказала Валя.

— Напрасно думала! — пожал плечами Иван Гермогенович.

— А тогда зачем же мы нагрузили на корабль столько продуктов?

— Как это зачем? — возмутился Карик. — А если бы началась буря? А если бы нас выбросило на какой-нибудь необитаемый водяной лист? Что бы ты стала тогда есть?

— Верно, — сказал Иван Гермогенович, — надо быть предусмотрительным, когда отправляешься в путь. Лучше потом выбросить лишнее, чем умереть с голоду.

Через два-три часа профессор и ребята расположились на опушке леса и плотно позавтракали.

Иван Гермогенович встал, вытер лепестком усы, бороду, руки и сказал:

— Ну, а сейчас мы с ва…

Профессор недоговорил. Отбросив прочь лепесток, он проворно, как мальчик, взбежал на ближайший пригорок.

— Так, — сказал он, глядя вверх, — очень хорошо! Прекрасно! Просто замечательно!

Ребята тоже подняли головы.

Над лесом мчались на широких, точно стеклянных крыльях какие-то тяжелые, мохнатые животные.

Не их ли разглядывал Иван Гермогенович?

— Осы! — сказал Карик.

— Не осы, а шмели! — поправил профессор.

Темные с золотом шмели кружились над густыми зарослями травяного леса, кружились и опускались на какие-то странные деревья, у которых, вместо кроны, были огромные лилово-красные шапки. Шмели садились на эти шапки, копошились в них, а потом, взмыв вверх, летели в сторону маяка и там исчезали, должно быть, садились на землю.

Профессор схватил ребят за руки и, пристально посмотрев на них, сказал:

— Вот что, друзья мои! Мне пришел в голову очень смелый план. Дальше мы полетим на шмелях.

Ребята испуганно попятились.

— На шмелях?.. Я… я не хочу на шмелях, — сказала Валя, — я боюсь их.

Профессор обнял Валю за плечи:

— Не бойся, голубчик! Это совсем безопасно. Ведь летали же личинки жука-майки на пчелах, и пчелы их не трогают.

— А, может быть, лучше на пчелах полететь? — спросил Карик.

Профессор покачал головой:

— Нет, на пчелах нельзя! Пчелы утащат нас к себе в улей, и там нам конец будет. А шмели понесут нас прямо к маяку. Наверное, у них там гнезда. Видите, куда они все летят. Значит, нам больше подходит шмель, а не пчела.

— Нет, я все-таки боюсь! — замотала головой Валя. — Я…

— Да ты постой, — перебил ее Иван Гермогенович, — я расскажу тебе подробно, как путешествуют на пчелах личинки жука-майки, и надеюсь, что после этого ты перестанешь бояться.

Профессор сел на пригорок, усадил ребят рядом и начал: