Нэнси Фармер - Море Троллей
Олаф повел своих спутников внутрь завала; Отважное Сердце предпочел остаться снаружи. Витая тропа, проложенная сквозь бурелом, исчезала в похожем» а пещеру укрывище. Черная река стремительно катила свои воды под сводом из полусгнивших стволов и сучьев. Джек опасливо глянул наверх. Тут и там сквозь разрывы между ветвями проглядывало синее небо; казалось, для того, чтобы обрушить все эти бревна, многого не потребуется. Но ведь Олаф сказал, что убежищу этому много лет. Землю густо устилала сухая хвоя, местами примятая: здесь животные устраивали лежку. Воздух пропитал слабый запах скотного двора.
Тем временем слегка потеплело. Правда, не то чтобы очень, с удовлетворением отметил Джек, когда они с Олафом отвернулись, давая Торгиль возможность искупаться без помех Мальчуган слышал, как та задохнулась от холода и витиевато выругалась, плещась в воде. А затем принялась оттирать одежду влажными комками мха.
— Можете оборачиваться, — крикнула она наконец. Пахло от нее по-прежнему не то чтобы розами, но более-менее сносно.
— А ты знаешь, кто идет по нашему следу? — спросил Джек.
— Да может, и никто, — Олаф пожал могучими плечами. — Хотелось бы надеяться, что эта тварь слишком боится дракона, чтобы выйти из лесу.
— Дракона! — воскликнула Торгиль.
— Да тише ты. Мы с Джеком вчера одного видели.
— А мне почему не сказали?
— Ты была не в духе… В любом случае, сейчас драконица переваривает лося. На охоту она не вылетит еще по крайней мере с неделю, но зверюга, что живет в лесу, этого, конечно, не знает.
И всё же, что это такое было? — не отставал Джек.
Кабы знал, так сказал бы, — нетерпеливо буркнул Олаф. — Мы тут отдохнем малость, а затем двинемся дальше. До чертога Горной Королевы три дня пути. Глянешь — так рукой подать, но последняя часть дороги ужасно крутая и скользкая.
Олаф сгреб хвою в сторону и нарисовал на земле план, простой и доходчивый: идешь вдоль реки до самого ее истока у подножия горы. Если до тех пор троллей они не встретят, то двинутся по склону вверх, однако рано или поздно это наверняка произойдет.
— Ётуны регулярно обходят свои владения, — объяснил Олаф. — Причем сразу понимаешь, что они где-то поблизости… даже не знаю, как в точности это описать… ну вроде как в мыслях делается щекотно. Не то шорох, не то шепоток..
— Шепоток? — переспросил Джек. — Да я его слышу с тех самых пор, как мы сюда приплыли.
— Любопытно… А я вот нет, — признался великан. — Может, ты просто улавливаешь такие вещи более чутко, потому что ты скальд.
— Или потому, что колдун — встряла Торгиль.
— А я вот всё собирался спросить, — сказал Джек — Что помешает троллям напасть на нас в ту самую минуту, когда мы на них наткнемся?
— Ну, во-первых, поскольку прятаться мы не станем, троллям будет любопытно. Они спросят, чего нам надо, прежде чем попытаются выпустить нам кишки. А мы тем временем предъявим им шахматную фигурку. — Излагая свой план, Олаф сиял как начищенный пятак.
— А ты уверен, что тролли поведут себя именно так? — уточнил Джек.
— Более чем уверен.
— А я стихи сложила, — внезапно объявила Торгиль.
Джек с Олафом, как по команде, обернулись к ней.
Девочка встала и поклонилась, словно дело происходило в роскошном пиршественном чертоге, а не в продуваемой всеми ветрами норе.
— Слушайте все, я чего вам скажу:
Олаф умеет драться, петь, ходить под парусом,
А еще резать по дереву и играть в «Волков и овец*,
(Хотя выигрывает он редко, У меня поди выиграй).
И всё равно Олаф — большой молодец.
Мы все считаем его великим героем.
— А не пойти ли нам? — предложил Олаф. — Нам до ночи еще ох какой путь предстоит…
— Тебе что, не понравились мои стихи? — встрепенулась девочка.
Олаф вздохнул.
— Торгиль, лучше оставь это. Ты никогда не вырастешь семи футов ростом, сколько ни вытягивайся; сколько ни маши руками, в небо тебе не взлететь. Не гонись за тем, чему не бывать. Девы стихов не слагают.
— А я — слагаю! Я могу обставить Джека в чём угодно! — завопила Торгиль.
— А ну-ка, цыц! Из вас двоих ты — лучший воин, но как скальд ты ему и в подметки не годишься.
— Я тебя ненавижу! — завизжала Торгиль.
От резкого крика Отважного Сердца все вздрогнули. Ворон с воплями описывал круги над завалом — Джек видел, как птица мелькает то тут, то там сквозь проломы в «крыше». Это тревожное карканье не оставляло места сомнениям: все тотчас же схватились за оружие. Свод над их головами дрогнул и заходил ходуном: кто-то тяжелый карабкался на самый верх.
Глава 28
Слава
— Что это? — шепнула Торгиль. — Не знаю, — шепнул в ответ Олаф. Головой он едва не упирался в свод пещерки, а меч держал наголо, изготовившись ткнуть чудовище — уж кем бы оно ни было — сквозь пролом. Бревна заскрипели и чуть сместились.
— Может, лучше выйдем наружу? — предложил Джек.
— Здесь мы в большей безопасности. Можем оборонять ВХОД…
В проем просунулась гигантская лохматая лапа. Олаф с силой рубанул по ней. Чудовище завизжало и выдернуло лапу, содрав черными когтищами здоровенные ленты коры. В лицо Джеку брызнула кровь.
Отважное Сердце промелькнул над очередной брешью. Заворчав, чудовище принялось раскачиваться туда-сюда. Ветки и хвоя дождем хлынули вниз. Торгиль задрала голову: в лице ее читалось безумное ликование.
— Если свод обрушится, мы все погибнем, — настаивал Джек.
Чудовище взревело: Отважное Сердце вновь пронесся над завалом.
— Никак, ворон его атакует, — потрясенно проговорил Олаф.
— Отважное Сердце дает нам возможность убежать, — объяснил Джек. Олаф и Торгиль как по команде развернулись к мальчику.
— Только трусливые рабы спасаются бегством, — фыркнула Торгиль.
— А смерти ищут разве что идиоты, — огрызнулся Джек. — Эта тварь, она же всех нас съест и не поморщится…
— Никогда в жизни не бежал я с поля битвы, — прогрохотал великан. — Я — берсерк из славного рода берсерков. Я не посрамлю своих сыновей!
— Да твои сыновья ничего и не узнают, если мы все здесь погибнем! — заорал Джек.
— Ты им расскажешь. Я даю тебе дозволение бежать. Ты вернешься и сложишь песню о том, как я встретил свою судьбу — отважно и с радостью.
— Можешь и про меня сложить песню, — заверещала Торгиль. Когда девочка волновалась, голос ее делался довольно-таки писклявым.
— А как же приключение? А кто отыщет источник Мимира? Кто спасет Люси? — Джек уже отчаялся пробить несокрушимую броню Олафовой глупости. Между тем чудовище прыгало вверх-вниз, вероятно, пытаясь дотянуться до Отважного Сердца, а птица с пронзительными воплями атаковала врага снова и снова. Бревна зловеще скрипели, вниз сыпался мусор.
Олаф извлек бутыль в форме волчьей, головы.
— Ох, нет — закричал Джек — Ты не вправе впадать в безумие — только не сейчас! Ты должен спастись, ведь от тебя зависит жизнь Люси! — Но великан словно не слышал Одним богатырским глотком он осушил бутыль чуть ли не до дна, а остатки вручил Торгиль. В воздухе остро запахло волчьим варевом; нервы Джека завибрировали от тревоги. Мальчику хотелось бежать — хотя от опасности или же ей навстречу, он и сам не знал толком. Олаф задышал тяжело и часто. Торгиль хватала ртом воздух. Зрачки ее расширились. Оба поскуливали.
— Сдается мне, то была лапа тролльего медведя, — заметил Олаф. Голос его напоминал рычание: восковница уже начала оказывать свое действие. — Твари опаснее в целом свете не сыскать — ну, если не считать драконов. Думается, в этой битве нам не выжить.
— Мы погибнем геройской смертью, и петь о ней станут до конца времен, — воскликнула Торгиль.
— Слава бессмертна, — промолвил великан.
— Слава бессмертна, — повторила Торгиль.
— Ну почему вам всем так не терпится умереть?! — закричал Джек. — Жить-то чем плохо?
Но Олаф и Торгиль уже задышали по-собачьи, вывалив изо рта языки. Внезапно они взвыли и бросились по проходу наружу, на изгибах и поворотах натыкаясь на углы и стенки. Ветки царапали Торгиль лицо и руки, оставляли дыры в тунике. Но девочка ни разу не остановилась и даже не сбавила хода. Олаф взревел. Изо рта у него текла слюна — и разлеталась во все стороны длинными ошметками.
Джек помчался следом — но осторожнее, глядя, куда ступает. К тому времени, как мальчуган выбрался наружу, двое берсерков уже карабкались по завалу, ловко перепрыгивая со ствола на ствол. Вот Олаф наступил на хлипкую ветку — и небольшая часть свода обрушилась вниз.
Вернитесь! — завопил Джек. С тем же успехом он мог попробовать остановить оползень. Воины прокричали вызов: Олаф — рокоча, как гром, Торгиль — визжа, точно ошпаренная кошка Их противник поднялся на дыбы в дальнем конце завала, и только теперь Джек сумел разглядеть его как следует.
