Валерий Квилория - Бунт в тарелке
Мальчишки замерли в испуге. Гиря немного выждала и вдруг разорвала дужку над собой. Лера присмотрелся и понял, что это никакая не дужка, а две могучие руки, которые до этого были соединены металлической муфтой. Гиря похлопала себя руками по башке-телу, покачалась в раздумье и побежала дальше.
Некоторое время после этого друзья шли с большими предосторожностями. Лера боялся лишний раз слюну сглотнуть, чтобы, не дай бог, не услышал какой-нибудь особо чуткий тарелочный учёный.
Спустившись несколькими этажами ниже, они сместились к краю инопланетной академии. Тут располагались причалы для космических судов, и народу было совсем мало. А вскоре коридоры вообще стали пустынными. Почувствовав себя в безопасности, мальчишки осмелели и даже переговариваться стали в полголоса.
– Тс-сы, – вдруг остановился Шурка. – Видишь?
На повороте коридора лежал футбольный мяч в чёрно-белый ромбик. Друзья подошли ближе – ничего необычного, мяч как мяч, самый натуральный – кожаный. Вокруг ни души. Не удержавшись от озорства, Лера коротко взмахнул и ударил по нему ногой. Мяч описал дугу, хлопнулся о противоположную стену, но не отскочил, а сполз по стене на пол, словно был не надувной, а из плоти и крови. Секунда, вторая и…
– Караул! – вдруг заверещал мяч и стал самопроизвольно подпрыгивать.
Друзья в ужасе попятились.
– Меня отфутболили! – продолжал кричать мяч. – Меня ударила человеческая нога!
Решив, что инопланетный мяч способен видеть невидимое, Лера с Шуркой хотели бежать куда глаза глядят. Но тут из-под потолка опустился воздушный шарик.
– Опять ты за своё? – сказал он раздражённо. – Только я задремал, только ушёл за грань сознательного, а ты орать. Успокойся.
– Успокойся?! – ещё выше подпрыгнул мяч. – Да меня только что стукнули по рёбрам! Я нутром чувствую, я точно знаю, что будь я в игре, я бы точно попал в «девятку»! Такие голы не достаются!
– Нет, – надулся шарик, – по тебе действительно плачет психбольница. Твою футболофобию надо непременно и серьёзно лечить.
– Ты мне не веришь?! – взвинтился мяч.
– Фи, – ещё сильнее надулся шарик. – Как тебе верить, если ты возомнил, что земляне сделали футбольный мяч по твоему духу и подобию. А может, наоборот? Может, твои родители были заядлыми болельщиками, поэтому у них и сын вышел мячиком?
– Ни в коем случае! Я родился раньше. До моего появления на Земле играли в футбол тряпкой, набитой волосом…
Поняв, что они остались незамеченными, мальчишки с облегчением перевели дух и, обойдя спорщиков, двинулись дальше.
Бар ожидания
Фетровый коридор привёл в небольшое помещение. Тут всё было овальным: и крохотные столики, и стулья, и барная стойка, и даже сам бармен, похожий на большую серебристую вертикально вытянутую сливу.
– Зал ожидания, – тихонько пояснил всезнающий Шурка. – Придётся подождать, пока кто-нибудь не пройдёт регистрацию, и не откроется дверь к причалам.
В зале никого кроме сливового бармена не было, и невидимые друзья пристроились за крайним угловым столиком.
– Если они считают каждого, кто выходит к причалам, – взялся рассуждать Лера, – то, значит, и за летающими тарелками следят?
– Только за кораблями академии, а у Фу-Фью частный космолёт.
– А зал ожидания зачем? А регистрация?
– Чтобы знать, где находятся академические тарелки.
– А Земля в какой стороне? – всё ещё сомневался Лера.
Шурка собрался было всё ему подробно рассказать, но тут в овальный зал вошли три высоченных карандаша. Взяв у бармена по стакану светящихся розовых палочек, новые посетители устроились за соседним столиком. Вблизи друзья разглядели, что карандаши весьма отличаются друг от друга. Первый и, видимо, главный из них, сверкавший остро отточенным грифелем, был само спокойствие и добродушие. Второго точилка не касалась вовсе – он сидел с тупой лакированной головой и мрачно одну за другой поглощал розовые палочки. У третьего, весьма потрёпанного карандаша, над неряшливо заточенной головой торчал обломок грифеля. Этот последний, похоже, был несколько не в себе. Он то мерзко подхихикивал, то принимался жаловаться на пропащую жизнь.
– Главное, – сказал остро отточенный, продолжая начатый ранее разговор, – во всём знать меру и уметь вовремя остановиться.
– Хе-хе, – отозвался карандаш с обломанным грифелем. – Кабы знать, где твоя мера.
– А по мне, – мрачно изрёк тупой, – надо знать ровно столько, сколько надо знать. И вообще, главное – не высовываться.
Он поднёс к глазам растопыренную ладонь, на пальцах которой вместо ногтей блистали разноцветные увеличительные стёкла, посмотрел сквозь них и…
– Братцы, – сказал он удивлённо. – Среди нас земляне.
Стульчики регистрацию не прошли
Тупой карандаш опустил руку и удивился ещё больше. Никаких землян в помине не было, только под стеной стояли овальные стулья. Два других карандаша тоже поднесли пальцы-лупы к глазам. «Всё, – решил Шурка, – попались». Но сколько инопланетяне ни всматривались – никого не обнаружили.
– Хе-хе, – усмехнулся карандаш с обломанным грифелем. – С тебя, браток, нужно ещё снимать и снимать стружку.
– Зрительные галлюцинации[13], – доброжелательно похлопал по спине тупого приятеля остро заточенный карандаш. – Переходи на питание зелёными палочками. Умеренность во всём – вот залог здоровья.
– Залог умеренности – своевременное невысовывание, – страдальчески заключил тупой и потрогал свою лакированную голову.
В это время Шурик, который способен был видеть невидимое, посмотрел на Леру и Леру не увидел. Рядом стояли лишь овальные стулья.
– Лерчик, – позвал он тихонько. – Ты где?
– Да тут я, – проскрипел один из стульев.
Шурка похолодел от дурного предчувствия. Глянул на себя и точно – вместо привычного тела под ним застыла спинка стула с подлокотниками, сиденье и четыре металлических ножки. Он попытался шевельнуть рукой и увидел, как шевельнулся подлокотник.
– Шурик, – сердито проскрипел Лера. – Ты зачем нас в стулья превратил?
– Ничего я не превращал! – возмутился Шурка. – Может, это бармен или карандаши?
Лера посмотрел на инопланетян. Те по-прежнему глотали свои палочки и неторопливо беседовали. А сливовый был целиком поглощён натиранием барной стойки.
– Нет, это не они, – решил Лера и, перебирая всеми четырьмя ножками, придвинулся к другу.
– А расколдовать сможешь?
– Попробую, – и Шурка надолго замолчал.
Пока он разбирался в природе преобразования веществ, карандашам дали разрешение на вылет.
– Это не я и не инопланетяне, – наконец, очнулся Шурка. – Это ты нас в мебель закатал.
– Не может быть! – не поверил Лера. – Я ничего такого не думал. И вообще, не знаю, как это делается.
– Всё ты знаешь. Просто не осознаёшь. Взял с испугу и, как хамелеон, замаскировался. И меня заодно преобразовал. Я же говорил, у тебя всё само собой получается, стоит тебе только захотеть.
– А ты не можешь нас обратно переделать? – взмолился Лера. – А то у меня ноги затекли так стоять.
– Как же я переделаю, если не знаю, каким путём ты нас в стулья превратил.
– А узнать нельзя?
– Нельзя, там бесконечное количество вариантов. Теперь только ты сможешь всё назад вернуть.
– Ёлки-палки! – расстроился Лера. – Давай стульями драпать. А то сливовый поставит нас на столы кверху ножками, и тогда мы никогда в жизни не убежим.
Карандаши направились к выходу, но неожиданно всполошился бармен.
– Вылетающие! – закричал он им вслед. – Из вас только трое прошли регистрацию!
– Так точно, трое, – обернулся тупоголовый.
– Почему же вы выходите впятером? – указал сливовый на два семенящих за ними стула.
– Это не наш инвентарь, – ничего не понял тупой.
– Стульчики не с нами, – хихикнул обломанный карандаш.
– Братья! – понял всё остро заточенный. – Это шпионы! Хватайте их!
Инопланетяне бросились к друзьям.
– Лерчик, не поминай лихом! – пискнул на прощание Шурка.
Угон космического судна
Лера в ужасе зажмурился. В следующий миг случилось невероятное – в зале ожидания всё замерло.
– Ну ты даёшь! – легонько толкнул друга Шурка.
Лера открыл глаза и глазам своим не поверил: и бегущие к ним карандаши, и сливовый бармен, пытающийся нажать кнопку тревоги, и сам бар, и столы, и стулья – всё вокруг стало стеклянным.
– Я так не хотел, – расстроился Лера. – Я хотел, чтобы они только застыли.
– Вот они и остекленели, – хмыкнул Шурка и подтолкнул его к выходу. – Пошли быстрее, пока никого нет.
Добравшись до космического корабля карандашей, друзья с трудом протиснулись в открытый люк.
