Николай Томан - Город может спать спокойно
Лишь спустя полчаса, когда нагрузили ими первый бронетранспортер, Азаров ушел на свой командный пункт, где установлены две радиостанции и подведены «телефонные провода, связывающие его со всеми участками подземного склада, на которых начато разминирование. Тут же разместился и медицинский пункт.
Спустя полтора часа все четыре бронетранспортера, нагруженные снарядами, медленно тронулись в путь к подрывному полю. Впереди них — автомобиль ОРУДа с громкоговорителем. Движение по шоссе остановлено.
Замыкает колонну бронетранспортеров штабная машина с радиостанцией, поддерживающей непрерывную связь с командным пунктом полковника Азарова.
День на исходе, а Говорков все еще не может сообщить лейтенанту Дюжеву ничего определенного. Раза два ему казалось, что он заметил того человека среди постояльцев гостиницы, проходящих через вестибюль, но полной уверенности в этом не было. Один из заподозренных показался ему несколько ниже ростом, а другой полнее и шире в плечах. Доложить о них Дюжеву Алексей так и не решился.
В шесть часов вечера протяжный звук сирены оповестил жителей Ясеня о прекращении работ по разминированию. Они могут теперь вернуться в свои квартиры. Многие из них, наверное, проведут ночь спокойно: они не знают ведь, что в городе притаился диверсант.
А у Говоркова нет больше никаких сомнений, что этот диверсант лишь ждет удобного момента. Алексей сам еще не представляет, что он сможет предпринять, чтобы помешать его замыслам, но считает себя лично ответственным за безопасность родного города.
Надо бы, пожалуй, зайти за инвалидом отцом к тетке и отвести его домой, но это может сделать и старший брат или мать, возвращаясь с работы, а он не покинет своего поста, хотя бы ему пришлось продежурить тут еще и ночь.
В семь часов дядя Дюжева, Никита Андреевич, собирается закрывать свой киоск.
— Мне давно уже пора, — говорит он Алексею. — И так сегодня дольше, чем положено. Так что уж ты…
Но в это время к киоску под видом покупателя газеты подходит Дюжев.
— Кончай дежурство, Алексей, — шепчет он Говоркову, расплачиваясь за газету. — Выходи из гостиницы и жди меня у автобусной остановки.
И он ушел, а Говорков, попрощавшись с Никитой Андреевичем и условившись, что завтра придет к нему снова, не спеша направился к выходу.
И тут вдруг в толпе людей, вошедших в вестибюль из ресторанного буфета, он видит высокого сухопарого человека, в котором тотчас же узнает того, кого выслеживал весь день.
Что делать? Как сообщить об этом Дюжеву? Он ведь уже на улице в условленном месте, и если пойти туда, упустишь этого типа. А он торопливо идет клифту, не подходя к дежурному администратору. Значит, не сдавал ключа и не выходил из гостиницы, а спускался только в буфет.
Говорков расталкивает стоящих впереди него людей, но поздно — дверца лифта захлопывается перед самым его носом: в нем уже полный комплект.
Узнать бы хоть, на какой этаж он поднимается? Это можно было бы установить по вспыхивающим на панели цифрам, отмечающим перемещение лифта, но он ведь не один там, в нем еще три человека.
Вот лифт минует третий… четвертый этаж и останавливается. Значит, кто-то уже поднялся до своего этажа… Идет дальше. Снова остановка. Седьмой этаж. Неужели дальше не пойдет?.. Диверсант, по расчетам Дюжева, должен ведь подняться на десятый. Но вот на панели гаснет цифра семь и загорается восемь, за нею девять. И всё!
Говорков не успевает сообразить, что же ему теперь делать, как рядом с ним оказывается Дюжев. Он нажимает кнопку вызова и, ни слова не говоря, ждет лифта, спуск которого отмечают вспыхивающие в обратном порядке цифры на панели. Едва кабина достигает первого этажа, Дюжев тотчас же распахивает ее дверцу..
— Ну? — коротко спрашивает он Алексея, как только лифт начинает подниматься.
— Тут он… — задыхаясь от волнения, шепчет Говорков. — Только что поднялся. А на какой этаж, не знаю. Он был не один. И лифт почему-то дошел только до девятого…
— Не почему-то, а потому, что до десятого он вообще не ходит, — уверенным тоном заявляет Дюжев.
Они поднимаются до девятого этажа и торопливо выходят в коридор. В нем никого нет. Говорков бросается к лестнице, шагая сразу через две ступеньки…
— Ты что? — хватает его за локоть Дюжев. — Никак, брать его решил? А ну-ка убавь прыть! Нам с тобой не дано на этот счет никаких полномочий.
— Но нужно же посмотреть, в каком он номере…
— А он, конечно, стоит там возле дверей и ждет нас.
— Можно ведь и постучаться в две-три двери наугад, спросить какого-нибудь Петрова или Сидорова?..
— Чтобы насторожить? И потом, знаем мы разве, как его фамилия? Может быть, он как раз и окажется Сидоровым. Нет уж, посматривай лучше по сторонам, да так, чтобы незаметно было, что высматриваем кого-то.
Они идут теперь по пустому длинному коридору, прислушиваясь, не скрипнет ли какая-нибудь дверь, и разговаривая вполголоса о предстоящем матче местной футбольной команды со сборной области. Пока доходят до конца левого крыла коридора, из одного номера выходит женщина. На обратном пути встречается бородатый мужчина, возвращающийся из туалета.
— Ну, всё! — решает Дюжев. — Пошли вниз, пока не спугнули его своим пинкертонством. Ты отправляйся домой, а я доложу о твоем наблюдении кому следует.
Полковник Азаров позже обыкновенного засиделся сегодня в своем штабе, подводя итоги проделанной работы, подписывая донесения в штаб округа и намечая план действий на завтра.
— Если так пойдет и дальше, — удовлетворенно говорит он своему заместителю по технической части, — управимся недели через полторы.
— Но дальше будет все труднее, — замечает инженер-полковник. — Пока мы извлекаем наиболее сохранившиеся снаряды и мины. А те, что в глине и песке…
— Я имею в виду и это. К тому времени саперы приобретут опыт, привыкнут к обстановке, будут работать спокойнее. Если только, конечно…
В это время в штаб зашел работник местного отделения госбезопасности. Поздоровавшись с Азаровым и расспросив его, как прошел день, он сообщает:
— Помните прошлый наш разговор, товарищ полковник? Похоже, что тревога наша не была напрасной.
— Есть какие-нибудь убедительные факты?
— Пока все еще одни догадки и подозрения, но на сей раз более основательные. Разрешите закурить?
— Пожалуйста, товарищ Лагутин.
Капитан Лагутин не торопясь закуривает. Внешне он совершенно спокоен. Сделав несколько затяжек, продолжает:
— Комсомолец, сообщивший нам о подозрительном человеке, снова увидел его сегодня в гостинице «Добро пожаловать». Мы тоже подозреваем одного человека, остановившегося в этой гостинице, так что, может быть…
— Одно и то же лицо?
— Да, возможно. Завтра мы покажем его Говоркову. И если он окажется тем самым, то он тут явно неспроста.
Некоторое время они молчат, погруженные в раздумье.
— По документам он числится инженером одного из куйбышевских заводов, — нарушает молчание капитан Лагутин. — Чтобы удостовериться в этом, мы послали туда запрос.
— А когда должен прийти ответ?
— Завтра-послезавтра, не позже. Может быть, после этого все тревоги наши окажутся напрасными, но вы все-таки…
— Мы хорошо понимаем, товарищ Лагутин, как все это серьезно. В такой ситуации никакая предосторожность не лишняя. А как, по-вашему, чего от него можно ждать?
— Если он действительно диверсант или разведчик, то прибыл сюда, видимо, для выяснения, существует ли оставленный немцами склад боеприпасов. Скорее всего, он должен уточнить его местонахождение. С тех пор многое ведь изменилось и прежние ориентиры, конечно, устарели или даже вообще исчезли.
— Из прежних ориентиров там, судя по всему, остался лишь старый дуб, — замечает Азаров.
— Теперь это уже не имеет никакого значения, раз склад нами обнаружен. В этом у него не должно оставаться никаких сомнений, поскольку Козий пустырь и прилегающие к нему улицы оцеплены вашими солдатами и милицией. Казалось бы, что при такой ситуации диверсанту или разведчику остается только уехать поскорее. К месту разминирования ему ведь…
— Да, это исключено.
— А он все-таки не уезжает, значит, на что-то надеется. И мы полагаем, что надеется на взрыв… Знает, должно быть, о системе минирования склада, об установке в нем мин-сюрпризов или еще чего-нибудь хитроумного, от чего взрыв неизбежен. Вот он и рассчитывает, должно быть, заснять все это с десятого этажа гостиницы «Добро пожаловать». Оттуда ведь хорошо просматривается значительная часть Козьего пустыря.
— А он обосновался на десятом?
— Тот, которым интересуемся мы, на десятом. А заподозренный Говорковым, неизвестно пока где. В общем, такая вот обстановка, товарищ полковник.
Утром следующего дня капитан Лагутин получил наконец сообщение из Куйбышева. Торопливо вскрыв конверт, он прочел:
