Бус Таркинтон - ПЕНРОД И СЭМ
– Он и меня поймал на эту коробку с иглой, – прошептал Морис Леви Сэму. – Он протянул ее Марджори, а я предупредил ее, чтоб она не дотрагивалась, и тогда он сказал мне, чтобы я подержал эту штуковину, и сунул мне ее так быстро, что я не успел отдернуть руку. И тут же эта идиотская иголка вонзилась мне в палец. Ничего, он еще сегодня у меня пожалеет об этом.
– Ну, – сказал Сэм, – я его тоже заставлю пожалеть. Мой палец ему так не пройдет!
Ни Сэм, ни Морис понятия не имели, каким образом заставят «пожалеть» Карли Читтена, но, когда они произносили свои угрозы, им становилось легче. Они тоже перешли в лагерь мятежников. Причины у них были сугубо личные: Карли Читтен обидел их, а власти, тем не менее, выказывали ему расположение. Само собою разумеется, что при таком раскладе Сэм и Морис должны были выступить против властей.
«Бабочки» кончились. Карли и Джорджи отвесили поклоны Марджори Джонс и Эми Ренсдейл, те ответили им реверансами. Раздались аплодисменты. По правде говоря, аплодисменты длились так долго, что вызвали подозрение, тем более, что к ним примешивалось шиканье и громкие выкрики: «Карли паршиво танцует!» Это опять постарались новоявленные Розенкранц и Гильденстерн. Но авторство заговора снова приписали другому.
– Стыдно, Пенрод Скофилд! – громогласно заявили обе тетки Ренсдейл, и совершенно невинный Пенрод покраснел от справедливого негодования.
Что касается самого Карли Читтена, то он безошибочно распознал истинных обидчиков. Его щеки окрасились легким румянцем, потом, как всегда, корректный и сдержанный, он прошел сквозь строй девочек и мальчиков, незаметно выскользнул из зала в прихожую, бесшумно взбежал по лестнице и проник в «джентльменскую гардеробную», где сейчас находились только шапки, фуражки, пальто и временно покинутые владельцами ботинки. Большая часть ботинок выстроилась в ряд вдоль стены. Из этого строя Карли безошибочно выбрал пару ботинок с лакированными носами, которые принадлежали Морису Леви. Он взял их и отправился в угол комнаты, где под стулом стояло две пары ботинок. На стуле лежали пальто и фуражки, в коих Карли распознал собственность Пенрода Скофилда и Сэмюеля Уильямса. Но так как он не знал, какая пара ботинок принадлежит Пенроду, а какая – Сэму, он схватил обе пары и, вместе с ботинками Мориса, понес их в ванную комнату. Он заткнул пробкой сток в ванне, открыл краны и, изучив содержимое встроенного шкафчика, извлек из него шесть кусков зеленого мыла, которые и опустил в воду. Он оставил их полежать в воде и немного размякнуть, а сам вернулся в гардеробную, где использовал свободное время на то, что перемешал все ботинки, стоящие в ряд, и туго связал шнурками разрозненные пары.
Проделал он все это сосредоточенно и серьезно. Его и без того яркие глаза горели еще ярче, но даже тени улыбки не было на его лице. Карли Читтен был не редким, но своеобразным экземпляром, имя которому «единственный ребенок в семье». Он жил в отеле, и жизнь там оказала определенное влияние на его характер. Играл он всегда один и осуществлял свои забавы хитро и не по возрасту осторожно, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что и собственные и чужие родители придерживались о нем самого высокого мнения.
Надо отдать Карли должное: он был, в определенной степени, борцом за равенство. Эта черта, в частности, проявилась и сейчас в гардеробной. Он поднялся сюда, чтобы отомстить Сэму и Морису за их выкрики по поводу его мастерства в танцах. Но начав действовать, он не ограничился только их вещами. Он не пожалел сил, и в результате предоставил каждому из мальчиков-гостей повод для размышления. Однако, в своем трудолюбии и жажде облагодетельствовать ближнего он зашел еще дальше. Отыскивая подручный материал, он отворил дверь, которая вела из гардеробной в комнату мисс Лоу. На ее столе он увидел бутылку с клеем и понял, что это как раз то, что требуется. Он взял бутылку и, одновременно, впился взглядом в ящик стола, который случайно оказался наполовину открытым.
Пять секунд спустя он вернулся в гардеробную. В руках у него была не только бутылка с клеем, но и накладные волосы, которые мисс Лоу использовала для пышности прически. Их он засунул в карман пальто, хозяин которого ему был неизвестен, а клей понес в ванную комнату. Там он извлек из воды шесть кусков мыла, которые запихнул с помощью щетки в ботинки. Затем он налил в них клей и отнес все три пары ботинок и гардеробную и аккуратно расставил по местам. После этого он чрезвычайно предусмотрительно запихнул свои собственные ботинки в карманы пальто, которое вместе с фуражкой положил на стул возле самой двери. Потом он преспокойно спустился вниз. Вся операция заняла у него не больше четверти часа. Такая энергия под силу только мальчикам; никому, кроме представителей пой разновидности человечества не удалось бы проделать подобное за столь короткий срок. Правда, Карли ни секунды не потерял даром, и нет ничего удивительного в том, что при такой занятости он забыл закрыть краны в ванной.
Его отсутствия никто не заметил. Пока его не было, захватывающая игра в «простите, я, кажется, вас слегка протаранил» вспыхнула вновь. Танцы, было возобновившиеся «Бабочками», снова прекратились. Тетки Ренсдейл и мисс Лоу были в отчаянии. Они дошли до того, что извлекли из недр дома двух официантов и приказали изловить и арестовать зачинщиков. Это посеяло панику в рядах нарушителей спокойствия. Они начали отступать. Отходя, они оборачивались и дразнили преследователей, и вскоре погоня распространилась по всему дому.
Приглашение к столу на какое-то время внесло успокоение. Оркестр заиграл марш. Карли Читтен и Джорджи Бассет вместе с Эми Ренсдейл и Марджори Джонс возглавили шествие. А те из мальчиков, которые сохранили еще память о приличиях, поспешно отыскали партнерш и двинулись следом. Мятежники, повинуясь зову мороженого, тоже один за другим становились в пары с девочками, и в результате все юные леди обрели кавалеров. Потом под бодрящие звуки американского гимна дети прошествовали в столовую. Все сели парами. Лишь в самом конце процессии шагали три одиноких мальчика, которым не хватило партнерш, поскольку девочек на празднике оказалось на три меньше. Трое одиноких джентльменов были последними представителями мятежников, которых официанты извлекли из недр дома во имя цивилизованной жизни. Это были Морис Леви, Сэмюел Уильямс и Пенрод Скофилд.
Они весьма миролюбиво прошествовали в большую столовую и заняли отведенные им места. Правда, с лиц их по-прежнему не сходило вызывающее выражение, и они, даже сидя за столом, не переставали пихать друг друга, а заодно и соседей. Однако вскоре вкусное угощение полностью захватило их, и последующие двадцать минут день рождения мисс Эми Ренсдейл проходил безо всяких неожиданностей. Застолье завершилось взрывами хлопушек, из которых вылетели замечательные разноцветные шапочки. Как раз когда хлопали хлопушки, Пенрод услышал где-то позади себя голос Марджори.
– Карли, Эмми, давайте мы с Джорджи для смеха поменяемся с вами местами!
И хотя они сидели прямо у них с Сэмом за спиной, Пенрод даже не удостоился повернуться и проверить, осуществила ли Марджори свое намерение. Его лицо стало пунцовым, и он тяжело дышал. Мгновение спустя шапочка, которую он надел на голову, была очень нежно снята с него, и маленькая корона из серебряной бумаги увенчала его чело.
– Пенрод!
Шепот раздался у самого его уха, и щеки его коснулось нежное дыхание.
Глава XXIV
СЕРДЦЕ МАРДЖОРИ ДЖОНС
– Что тебе от меня надо? – грубо спросил Пенрод.
Прекрасные глаза Марджори сейчас напоминали водную гладь в сумерки, они были исполнены глубины и таинственности.
– Почему ты так жутко себя ведешь? – прошептала она.
– Почему это жутко? Просто я делаю то, что хочу. Имею я на это право?
– А ты не думаешь, что людям больно, когда ты их пихаешь?
– Чепуха! Скажешь тоже, больно! Да от такого даже мухе не будет больно!
– Неправда! Мне было больно, когда ты в тот раз налетел на меня и на Мориса.
– Не ври! Где там тебе больно? Покажи!
– Я не могу тебе показать, но мне было больно! Пенрод, ты больше так не будешь?
Сердце Пенрода оттаяло.
– Захочу буду, а не захочу не буду. Погоди, сама увидишь.
И тут Марджори вскочила со стула и, покинув своего кавалера, подбежала к нему. Все гости уже поднялись с мест и двигались к танцевальному залу. Оркестр снова заиграл танцевальную музыку.
– Пошли, Пенрод! – крикнула Марджори. – Давай станцуем этот танец!
Он, притворяясь, что ему неохота, позволил ей увлечь себя в гостиную.
– Хорошо, я пойду с тобой, но танцевать не буду, – сказал он. – Я даже с президентом Соединенных Штатов не буду танцевать!
– Почему, Пенрод?
– Ну, потому, что… не стану!
– Ладно, мне все равно. Я уже и так достаточно танцевала. Пойдем вон туда.
