Ванчо Николеский - Волшебное седло
Не прошло и получаса, как он был уже на поляне.
Он соскочил с лошади, отпустил её, а сам, подойдя к роднику, уселся на траву.
Немного отдохнув, он глубоко вздохнул, нагнулся над водой, напился и вытер рот. Потом отыскал большой камень, сел на него, вынул из-за пояса свирель и заиграл.
Вдруг кто-то обхватил его за плечи. Трайче вздрогнул и мгновенно повернулся. Позади него стояли улыбающиеся Горян и Огнен.
— Испугался небось? — засмеялся Горян.
— Да нет, не очень… Просто вздрогнул от неожиданности.
— Ну как, съездил в Стругу? — спросил Огнен.
— Конечно, съездил. Нашёл там вашего друга, дядю Тале. Он заплатил мне за дрова, дал соли и даже накормил обедом. А пока я обедал, он пошёл во двор и там заштопал моё седло.
— Я же говорил тебе, что всё будет в порядке, — хлопнул рукой Горян по плечу Трайче. — Тале — человек хороший.
— Точно… Он дядька хороший, — согласился Трайче. — Оказывается, он даже знал моего отца. Говорит, вместе работали в Белграде.
— Он ничего не просил нам передать? — будто мимоходом поинтересовался Горян.
— Как же, как же… Он велел передать вам большой привет, а мне сказал, чтоб я на днях опять привёз ему дров.
— Хм… Чёрт возьми, сигареты кончились! — спохватился вдруг Огнен. — Трайче, если не трудно, сбегай в деревню, купи там для нас две пачки сигарет. Ты в два счёта обернёшься…
— Хорошо, я сбегаю, только…
— Ладно, ладно… Знаю, что ты хочешь сказать. О лошади не беспокойся. Мы приглядим за ней. Ну, а завтра снова нарубим тебе дров, — сказал ему Горян и протянул деньги.
Трайче взял деньги, зажал их в кулаке, весело присвистнул и побежал к деревне.
Когда он скрылся за деревьями, Горян усмехнулся:
— Ну, а теперь, Огнен, надо поторапливаться.
Они подошли к лошади, сняли с неё седло и быстро зашагали к лесу, где в самой глухомани находилась громадная пещера.
Не доходя до неё, Огнен трижды свистнул на манер дрозда. Из зарослей послышался ответный свист, а вскоре из-за толстого бука вынырнул какой-то человек с винтовкой в руке. На его потёртой жилетке ярко выделялась красная матерчатая пятиконечная звёздочка.
— Это вы? — спросил у них часовой.
— А кто ещё! — насмешливо отозвался Огнен.
— Ясно… Проходите, — сказал часовой, пропуская их вперёд.
Огнен и Горян с седлом в руке, не задерживаясь, прошли прямо к пещере.
Вся пещера была покрыта зелёным мхом, похожим на бархат. По каменным стенам змеился зелёный плющ. В трещины были вбиты колышки, и на них преспокойно висели автоматы и винтовки. Само дно пещеры было выстлано соломой, а поверх соломы лежали одеяла. Посередине ярко горел костёр. Возле полыхающего огня сидели партизаны и, поглядывая на варившийся в котле ужин, вполголоса разговаривали.
Войдя в пещеру, Горян опустил наконец седло и воскликнул, обращаясь к сидевшим:
— Вот и почта прибыла!..
— Хватит болтать, Горян. Нам не до шуток, — прервал его один из партизан.
— А мы и не собираемся шутить, — заметил Огнен. — Терпение и труд всё перетрут. Вот тогда-то и будет всё в порядке.
Горян быстро подпорол подкладку седла, перевернул его вниз и встряхнул.
Все замерли от удивления.
Впрочем, было чему удивляться! Из седла высыпались сигареты, сахар-рафинад, бинты, таблетки аспирина, пузырьки с йодом и много других самых необходимых и полезных вещей.
— Ура! Ура! — раздались возгласы.
— Тише, товарищи! Вы не на митинге! — прикрикнул на них командир Планинский.
— И всё равно да здравствует «волшебное седло»! — чуть ли не шёпотом воскликнула медсестра Стевка. — Ведь всё это как в сказке!
— Верно, ну прямо как в сказке. Молодчина, товарищ Горян, удачно ты провёл эту операцию! — похвалил Горяна комиссар. — Глядите, как умело он организовал необходимую нам связь с тылом.
Внутри седла партизаны нашли письмо. Горян вскрыл его и прочитал:
— Дорогой Горян, прежде всего поздравляю тебя с удачным изобретением. Письмо твоё я, разумеется, получил. Имейте в виду: через наш город проходит много немецких войск, которые следуют в Дебар, а дальше — в Албанию. В городе пока всё тихо. Посылаю в седле кое-что из медикаментов и прочих мелочей. Пишите, в чём нуждаетесь.
Братский привет.
Тале.Ну, а сейчас, друзья, надо торопиться, — заметил Горян, — а то Трайче вернётся. Ведь мы специально отправили его в деревню за сигаретами.
И, не откладывая дела в долгий ящик, Горян принялся набивать соломой седло, а командир отряда взял лист бумаги и написал на нём:
Дорогой Тале!
«Волшебное седло» благополучно прибыло на место. Всё, что ты нам прислал, получили. Если возможно, пришли нам в седле патроны для пистолетов. Купи Трайче пару опинок, а то он ходит чуть ли не босиком.
С товарищеским приветом
Планинский.Когда седло было набито соломой, Горян засунул в него письмо, взял иголку с ниткой и аккуратно зашил подкладку.
Потом вскинул седло на плечо и вместе с Огненом быстро зашагал к Веляновой поляне. Подойдя к поляне, они тут же увидели лошадку Трайче, которая спокойно паслась в густой траве. Они надели на спину Дорчо седло, затянули ремни и будто ни в чём не бывало спустились к лесному роднику.
Не прошло и нескольких минут, как на дороге, наигрывая на свирели, показался Трайче.
— Уже пришёл? Быстро обернулся! — похвалил мальчика Огнен.
Когда Трайче, покраснев от удовольствия, передал им сигареты, Горян вытащил из своей кожаной сумки какую-то книгу в пёстрой обложке и передал её Трайче:
— Книга эта очень хорошая. Читай на здоровье, когда будет время.
— Спасибо, — поблагодарил Трайче и крепко зажал книгу под мышкой.
— Не за что… Значит, опять поедешь в Стругу? — как бы невзначай спросил его Горян.
— Конечно, поеду. Дома у меня припасено немного дров. Вот их-то я и отвезу в город.
— Ну коли так, вези их прямо к дяде Тале. И передай ему от нас привет, — засмеялся Огнен.
Трайче согласно кивнул головой, взял лошадь под уздцы и зашагал домой…
Солнце почти зашло.
Небо на западе отливало тяжёлой кроваво-красной медью. Вершина Караормана ярко пламенела в вышине, будто вся охваченная пожаром.
Над лесом с криками кружила стая галок. На высоких ветках буков рассаживались на ночь лесные голуби. В траве заливисто стрекотали кузнечики: «зыр-цыр… зыр-цыр… зыр-цыр…»
Когда Трайче подошёл к Мацково, в деревне уже зажигались огни.
Откуда-то издалека, видимо из овечьих отар, доносился едва слышный лай пастушьих собак. В воздухе, словно рой искр, танцевали, вертелись, кружились бесчисленные светлячки…
У родного очага
В маленьком домике Трайче посреди комнаты был устроен очаг. Над очагом намертво была вделана чёрная железная цепь. Вот на этой-то цепи и висел над огнём медный котелок с кипевшей водой. Мать Трайче беспокойно расхаживала по комнате с зажжённой в руке лучиной, что-то перекладывала с места на место и всё удивлялась:
— Куда это запропастился мой Трайче? Ума не приложу, почему он так опаздывает!
В этот момент дверь со стуком отворилась и в комнату вошёл Трайче.
— Ну где ты бродишь по ночам, сынок! — упрекнула его мать. — Разве так можно? Неужели нельзя возвращаться вовремя?
— За меня ты не бойся, мама, — спокойно и рассудительно, как большой, сказал ей Трайче. — Я ведь не овца, чтоб меня волки съели.
— Так-то оно так… Знаю, сынок, но боюсь я за тебя… Ну ладно, иди-ка лучше сюда, возьми лучину и посвети мне. Приготовим на ужин немного мамалыги. Вода уже давно закипела.
Трайче посветил матери, а та взяла с гвоздя сито, сняла крышку с деревянной квашни и стала просеивать муку.
— Ты не забыла посолить воду? — спросил Трайче.
— Ах, а ведь и впрямь забыла! — спохватилась мать. — Хорошо, хоть ты напомнил.
Просеяв муку, она посолила воду и достала скалку. Тогда Трайче начал сыпать кукурузную муку в кипящую воду, а мать медленно размешивала всю эту мучнистую массу скалкой…
Вскоре мамалыга была готова.
Мать выложила её прямо на софру[4]. Над софрой поднялся тёплый пар. Приятный запах разнёсся по дому.
— Жалко, нет у нас хоть кусочка сала… — с сожалением вздохнул Трайче. — Поджарить бы его до шкварок, а потом сдобрить им мамалыгу. Вот тогда-то она сама бы шла в рот… и глотать не надо.
— Да, хорошо бы… — отозвалась мать. — Но чего нет, того нет…
Рядом с мамалыгой появились на софре соль и перец. Поглядывая на мамалыгу, Трайче вспомнил один смешной стишок и принялся его декламировать:
Мамалыга, мамалыга,
Наша главная еда.
Станем есть её сегодня,
Как вчера и как всегда.
— Вкусная штука эта мамалыга. Правда? — спросил у матери Трайче.
