KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детские приключения » Вероника Кунгурцева - Похождения Вани Житного, или Волшебный мел

Вероника Кунгурцева - Похождения Вани Житного, или Волшебный мел

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вероника Кунгурцева, "Похождения Вани Житного, или Волшебный мел" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Анфиса!

Ване послышался чей‑то смешок… Решили все вместе позвать бабушку и по команде Шишка заорали хором:

— Ан–фи–са Гор‑де–ев–на!

Вдруг раздался явственный уже смех — все заоглядывались по сторонам: но никого не увидели. И тут до слуха донёсся перезвончатый лай, и прямо из воздуха выметнулась махочкая[40] чёрная собачонка и с ходу тяпнула Шишка за ногу. Перкун захлопал крыльями и отлетел поближе к лесу. Шишок задрыгал ногой в полосатой штанине и заорал что есть мочи:

— Да где ты, старая ведьма[41], а ну попридержи собачонку!

Вновь раздался кашляющий смешок, и старческий голос произнёс:

— Чего зеваешь! Зевастый какой… Ишь, всю птицу мне распугал. Здеся я — на крылечке сижу, хихи–хи… Иди ко мне, Трезорушка… Трезор, на место! Место, Трезор!

Собачонка, с сожалением глядя на вторую, непокусанную ногу Шишка, а также на совершенно целые Ванины конечности, не переставая потявкивать и оглядываться на непрошеных гостей, побежала обратно и, скакнув, с лёту пропала. Послышалось металлическое звяканье, как будто собаку на цепь сажали. Ваня пошёл к середине поляны и вдруг наткнулся на какую‑то невидимую стену… За стеной виделось всё то же самое: прижухлый бурьян, редкий кустарник… И — никого: никаких старух, никаких собак… Никакого крылечка. А попасть за невидимую ограду было невозможно. Шишок подбежал к Ване и попытался с разбегу протаранить стену — ничего не вышло. Смех раздался с новой силой. Тогда Шишок помчался вокруг стены, сопровождаемый злостным хихиканьем, — отразился на той стороне поляны, там попробовал прорваться сквозь невидимую преграду, опять неудачно. И, сделав круг, вернулся обратно. Опять раздался старушечий, с подхихиканьем голосок:

— Ну что, старый блудодей[42], не смог к девушке в светлицу попасть?! То‑то! Хи–хи–хи!

— Тьфу ты! — сплюнул Шишок. — Нужна ты мне, как телеге пято колесо… Девушка… Тебе в обед сто лет, а то и все двести!

— Ну так что ж… Я всё пока девушка на выданье. В терему сижу, на тебя гляжу, я тя вижу, а ты меня — нет. Я ведь тебя сразу узнала, хоть ты харю‑то сменил. Ничего выглядываешь, молоденькой. Не парнишко, не дедок — в самом соку…

Шишок при последних словах заметно приободрился, надулся, как пузырь, и сказал нарочито строгим голосом:

— Ладно, Анфиса, поиграли в прятки — и хватит. Мы к тебе по делу пришли, а не в игрушки играть.

— А кто ж это с тобой, Шишок, будет?

— Кто‑кто! А вот угадай кто — раз ты така всевидяща…

— Подумать, кака загадка! Кочет[43] да мальчишко!

— А что за мальчишко?

— Обыкновенный мальчишко, каких много. Кочет вот очень представительный будет. Я бы сама от такого не отказалась. У меня как раз петух подох, курочки одинокие остались… Эй, кочеток, пойдёшь ко мне жить? Сладко есть будешь, высоко спать…

Перкун искушение выдержал с честью:

— Благодарствую. Я уж как‑нибудь так… Я со своими.

Шишок же опять закричал:

— Слаба ты, видать, глазами стала, Анфиса Гордеевна, коль внучатого племянника не узнаёшь…

Тут зависла пауза, раздались шаркающие шаги, и голос приблизился, как будто старушка рядом оказалась, протяни только руку:

— Это… Валентинин, что ли, будет сынок?

— А то чей же! — крикнул Шишок.

Ваня навострил тут уши, сердце его заколотилось… Вот и опять заговорили про мамку его. Вовсе уж неожиданно. А вдруг… а вдруг она тут прячется — у Анфисы Гордеевны… Ваня напряг глаза, силясь разглядеть невидимое — но только услыхал старушечий голос у самого своего уха:

— Непохож чегой‑то! Валентина была девка — загляденье, а этот заморышек какой…

— Ладно тебе мово хозяина хаять. Найди себе спервоначалу мужичонку–хозяина, да и лай его. А мово хозяина не трожь!

— Фу ты, ну ты, ножки гнуты!

Ваня попытался дотронуться до невидимой говоруньи, но рука опять натолкнулась на гладкую, ровно лаком скрытую стену. Шишок же спросил:

— Это ты, значит, мелом невидимым своё хозяйство обвела, чтоб никто к тебе, значит, не совался… Железный занавес опустила. И кто ж тебя надоумил?

— Сама не без головы…

— Да ведь и без мела мало кто к тебе понаведывался. От кого прячешься‑то? От зверей лесных? Фрицы давно уж по лесам не шастают…

— А от таких, как ты, блудодеев…

— Ох, ведь! Не весь мелок‑то исчеркала?

— А–а–а, вот вы зачем припожаловали, за мелком сестрица вас прислала… Сама подарила мне, а теперь обратно подарочек просит.

— Какое подарила! — взвился на дыбки Шишок. — Какое подарила!.. Взаймы дала, а ты обещалась вернуть, а не вернула… Остался мелок‑то, хоть кусочек, или весь извела, отвечай, старая карга?!

— Старая карга!.. А когда‑то была свет-Анфисушка…

— Не томи, Анфиса Гордеевна, погибаем мы в городу без того мела, вертай обратно.

Тут Ваня решил взяться за дело, вспомнил про солёные огурцы, которые клала в котомку бабушка Василиса Гордеевна, вытащил кулёк с изрядно помятыми огурчиками, — какие ведь передряги им выдержать пришлось! — и протянул:

— Вам бабушка гостинчик посылает, в этом году солила, и ещё поклон… — Ваня поклонился.

Опять с той стороны стены замолчали. Только слышен был смутный гогот да квохтанье невидимой домашней птицы. Вдруг прямо из воздуха выскочила рука — рукав в телогрейке, — выхватила огурцы и пропала. Шишок быстрёхонько толкнулся плечом в то место, где исчезла рука, — но никакой прорехи там не оказалось, всё было прочно. Опять раздался ехидный смешок.

— Ни стыда у тебя, Анфиска, ни совести! — Шишок стукнул кулаком по невидимой стене. — Отдашь, нет ли, мел‑то?

— Не стучи, всё одно не достучишься… — и возле самого Шишкова уха смачно захрумтели[44] огурцом, потом голос, подхихикнув, сказал:

— Хоть из пушки пали — не прошибёшь, не то что кулачонками твоими мохнатыми… Броня крепка… И идёт до самого неба, на самолёте не долетишь, и под землёй тоже не подкопаешься, хоть бурильну машину с собой приводи… Во как!

Гости только переглянулись — до чего хороший мел! Им бы такой в самый раз…

— Как же ты‑то сквозь эту броню продираешься да шавка твоя? — поинтересовался Шишок, незаметно подмигивая Ване с Перкуном, сейчас, дескать, вызнаю все секреты.

Голос, похрумкивая, отвечал:

— А так! Я и все мои свойственники могут выходить да заходить, когда вздумается. А чужаки — не пройдут. То же и обороны касается. Моя пуля тебя достанет, твоя — как об стенку горох… Ничему и никому чужому ходу ко мне нету!

— Выходит, я чужой тебе, Анфисушка? — подставил ухо к стене Шишок и даже погладил невидимую преграду.

— Теперь Анфисушка… А была старая карга…

— Ну, прости, прости, непутёвого…

— Как не чужой?! Конечно, чужой — рази ты был тут, когда я свой круг описывала? Не было. Чужанин ты, Шишок… И нет тебе ко мне никакого доступа! — сказал голос с торжеством, к которому каким‑то непостижимым образом примешивалось сожаление.

— Вот тебе и на! — пробормотал Шишок и встрепенулся: — А как же огурцы?

Голос, похрумкав, удивился:

— А что — огурцы?

— Дак огурцы‑то перешли через черту? Они ведь не твои, а, можно сказать, чужие…

— Ну, это уж — что моя рука несёт, то моё… Что ж, ты думаешь, я по ягоду да по грибы не хожу, что ли? Хожу и ношу. Огурцы скусные[45] у Василисы! Завсегда она у нас мастерица была: что готовить, что шить, что прясть. Одно слово: младшенькая… Любимая дочь у батюшки. А мы так… А вот свою девку воспитать не сумела. Как говоришь, зовут тебя, малый?

Ваня, не сразу поняв, что обращаются к нему, ответил, сердце его бухалось в самую границу невидимой преграды.

— А лет тебе сколько?

— Девять, — сказал Ваня и, подумав, добавил: — С половиной.

— Вона как! — старуха помедлила и пробормотала: — Накануне перестройки, до Мишки Меченого ещё, будь он неладен, была у меня мать‑то твоя!

И шибко торопилась — не то в Теряево, не то в Бураново, может, оставила там что важное. Тебя, может, кагоньку… Дело‑то весной было — кругом грязь непролазная. За мелом ко мне припёрлась. Хотела помириться с матерью, мелком ей угодить, так во всяком случае сказывала, а может, набрехала, может, самой за каким‑то лешим мел этот понадобился — девка тёмная, девка скрытная, вся в матушко… Отдала я мел‑то, Шишок, Валентине и отдала, девять лет назад дело было, так выходит…

— Что ж ты молчала! — рассердился Шишок.

— А вот — говорю! А Валька, выходит, не принесла матери. Может, не успела…

— Где она, вы не знаете? — сунулся Ваня лбом к стене, за которой не было ни ветерка, кусты стояли не шелохнувшись, тогда как с этой стороны подувало.

— На дне, Ваня, мать твоя…

— Утонула! — обомлел мальчик.

— Да нет…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*