Кэтрин Валенте - Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле
– Да здравствует Маркиза, – почтительно сказал Суббота, подавая девочке массивную железную деталь. Та взяла ее и позволила Субботе поцеловать свою пыльную ручку.
– Пляшет Мэри во дворе! – пропела светловолосая девочка, хихикнула и сильнее заболтала ногами.
– Пожалуйста, пожалуйста, придите в себя! – воскликнула Сентябрь.
– Я всегда в себе, Декабрь, – сказал Аэл, смазывая голову помадой для волос, – ты же знаешь.
Суббота поднял руки, скованные наручниками из слоновой кости.
– Думаешь, это было про меня? – сказал он. – Ну, та надпись «Сердце потеряешь»?
– Но как только ночь придет, – пропела девочка, и зашлась смехом. Она откусила кусок болта и захрустела им как пирогом. – Мэри замертво падет! – Девочка улыбнулась. Зубы ее были черны от масла.
На миг, всего на миг Сентябрь увидела их всех: Субботу, Аэла и странную светловолосую девочку – закованных в цепи, запертых в унылой сырой камере, спящих, костлявых, мертвых.
Глава XIV
«На самодельном корабле»
в которой Сентябрь попадает из Осени в Зиму, встречает некоего джентльмена со средствами и решает инженерно-навигационную задачу.
* * *Сентябрь проснулась от звука падающего снега. «Хумару! Хумару!» – кричали над головой серебристые совы. Белый диск солнца мягко просвечивал через продолговатые облака. Кожу обдувал холодный ветер с запахом сосны.
Она открыла глаза… о чудо, у нее есть глаза! И кожа! Она даже умеет дрожать от холода! Сентябрь лежала на самодельных носилках – лоскуте пестрой шкуры, натянутом между двумя шестами. Ее руки – да, и руки тоже вернулись! – были аккуратно сложены на груди, а волосы струились по плечам, спускаясь к поясу зеленого пиджака: ее родные, темно-каштановые, сухие и чистые волосы. Она была целехонька и невредима.
Но одна! Сентябрь вдруг все вспомнила – спящих синих львов, Субботу, От-А-до-Л, всех сразу. Еще она вспомнила сон. Обрывки сна, что до сих пор висели на ней, как лохмотья.
«Ранним утром на заре…»
В панике она потянулась за мечом – и сразу нашла отливающий медью гаечный ключ, тут же, рядом, на пестрой шкуре. Ложка все так же уютно сидела под поясом пиджака. А вот поддержка Субботы пропала, потерялась в лесу. Сентябрь села. Голова гудела и кружилась. Вокруг простирался лес, уже простившийся с осенью, деревья были черные и нагие, повсюду сверкал снег, скругляя острые углы идеальной белизной. Зеленый пиджак прилежно пыхтел, чтобы вовремя стряхивать мягко падающие на него снежинки.
– Видишь? Ты выздоровела. Я же обещала, что так будет. – Лимончик сидела чуть поодаль, стиснув трехпалые кулачки, будто боялась подойти слишком близко. Маленькая спригганша почесала длинный желтый нос и натянула на голову желтый капюшон. Потом щелкнула пальцами, и перед ней, прямо на снегу, загорелось золотистое пламя. Смущаясь, она выудила из кармана зефир и насадила его на длинный ноготь большого пальца для того, чтобы поджарить на огне.
– Где мои друзья? – строго спросила Сентябрь и радостно обнаружила, что к ней вернулся голос, сильный и звонкий, эхом отразившийся в пустом лесу.
– Я, между прочим, не обязана была тебя вытаскивать оттуда. Могла бы и оставить, больно охота тащить тебя через всю область Зимнего Договора. Слишком близко к весне, у меня даже желудок от этого крутит. Рубин вообще не захотел идти. А ведь он любит путешествовать. Доктор Охра у нас трусоват – спрятался, когда львы нагрянули. Ну, рано или поздно отыщется. Он небось сердится на тебя – могла бы подождать зачисления в наш университет, прежде чем… э-э-э… деревенеть. А теперь я из-за тебя пропустила нашу свадьбу, благодарю покорнейше!
– Завтра будет новая свадьба. И вообще, если это было так сложно, почему же ты не увеличилась и не прискакала оттуда в три прыжка?
– Вообще-то, – Лимончик пооранжевела от смущения, – я так и поступила, но дело же не в этом. Дело в том, что ты должна испытывать благодарность.
Сентябрь сжала зубы. Ощущение ей понравилось – хорошо, когда есть зубы.
– Где мои друзья? – ледяным голосом повторила она.
– А мне-то откуда знать? Нам было велено накормить тебя и отправить в лес. Нам же вообще ничего не говорят, кроме «Смешай мне Жизнь-Во-Фляге, Лимончик!», «Испеки мне Кекс-Молодости, золотце!», «Проверь эти контрольные!», «Последи за той мензуркой!», «Монографию о природе загадок гоблинов, Ли-Ли!» Нет, хватит с меня этой докторантуры, клянусь!
Золотистая спригганша треснула себя кулачком по костлявому колену. Когда она произносила свою тираду, голос ее становился все выше и выше, пока не стал похож на свист закипевшего чайника.
– Короче, нет смысла меня допрашивать. Я не знаю! Но я вытащила тебя на снег, а снег – начало и конец всего, это общеизвестно. Я тебя вывела к снегу и к Министерству, и клерк тебе скажет… впрочем, скорее всего он скажет тебе: «Ххтотм!» Я думаю, что они в Одинокой Темнице, просто потому что львы всех туда уносят, и это далеко, просто ужасно далеко, и тебя там ничего хорошего не ждет. Помилование отменили давным-давно. Темницу охраняет Очень Неприятный Тип, а ты всего лишь маленькая девочка.
Лицо Сентябрь горело. Она встала, вплотную подошла к Лимончику и присела перед ней на корточки. Должно быть, ванна мужества Алкали – как же давно это было! – породила этот багровый пенистый прилив отваги, потому что иначе невозможно представить, где она еще могла набраться дерзости, чтобы прошипеть в лицо несчастной спригганше:
– Я тебе не «всего лишь»! – Сентябрь встала во весь рост и расправила плечи. – Я тоже могу вырасти, как ты, только… только мне для этого надо чуть больше времени. – Она повернулась на каблучках, подхватила свой медный ключ и зашагала по хрустальному снегу к избушке, угнездившейся между двумя высокими тисами. Наверняка это и было Министерство, по крайней мере она на это надеялась, иначе выглядела бы сейчас глупо. Она шла не оборачиваясь.
– Извини! – прокричала Лимончик ей вслед. – Мне очень жаль! Алхимия отличная вещь, если бы не эти алхимики…
Сентябрь не удостоила ее ответом, топая вверх по холму. Голос спригганши за ее спиной тонул в сугробах.
Сентябрь облегченно вздохнула. Хорошенькие черные туфельки Маркизы вконец промокли – снег набивался в них и таял. Сквозь метель показалась симпатичная вывеска, сияющая свежей краской, красной и черной.
МИЛЕЙШЕЕ МИНИСТЕРСТВО МИСТЕРА МАПЫ (Святочное отделение)Избушка была покрыта белым мехом и веточками остролиста, но веточки скорее портили вид, будто кто-то начал было украшать дом, но бросил, заскучав за этим занятием. В очень толстую прочную дверь был грубо врезан круглый компас. Сентябрь вежливо постучала.
– Ххтотм! – донеслось изнутри. Звук был странный, будто кто-то сплюнул, прокашлялся, зарычал и спросил, кого там черт принес, и все это одновременно.
– Прошу прощения! Меня прислала Лимончик. Позвольте войти, сэр Мапа.
Дверь со скрипом приоткрылась.
– Не сэр, а мистер, котеночек. МИСТЕР. Ты что, видишь у меня на груди орден Зеленого Салопа? А? Или Хрустальный Крест? Вот бы я удивился. Зови меня моим настоящим именем, ради бука и всех святых висельников.
На нее сверху вниз смотрел старик. Мешки у него под глазами сморщились, как старая бумага, а волосы и закрученные длинные усы были уже даже не седые, а цвета выцветшего пергамента. Морщинистая коричневая кожа и тщательно причесанные волосы, благообразно уложенные и схваченные черной лентой, придавали ему торжественный вид, как на старых портретах президентов в школьных учебниках Сентябрь. У старика было приятное округлое брюшко, большие щеки, а из мясистых и по-волчьи мохнатых ушей торчали пучки серого меха. Одет он был в ярко-синий костюм, ослепительный посреди заснеженного леса. Закатанные рукава обнажали мускулистые руки, предплечья были покрыты матросскими татуировками. Несколько мгновений они глазели друг на друга, ожидая, кто заговорит первым.
– Ваш костюм… великолепен… – прошептала Сентябрь, внезапно смутившись.
Мистер Мапа пожал плечами.
– Вообще-то, – сказал он как нечто совершенно логичное, – мир состоит в основном из воды. К чему притворяться, что это не так?
Сентябрь придвинулась поближе, может быть, даже ближе чем позволяли приличия, и увидела, что его костюм – это карта, разлинованная и подписанная. Пуговицы на его куртке были зелеными островами, запонки тоже, а пряжка ремня, сделанная из огромного сверкающего изумруда, изображала самый большой остров из всех. Форму этого острова Сентябрь узнала. Она уже видела эти очертания, хоть и всего секунду, пока летела кубарем вниз из таможенного пункта. «Это Волшебная Страна», – подумала она.
Мистер Мапа отступил из дверного проема и вернулся к работе. Сентябрь последовала за ним. В маленькой комнате главенствовал большой мольберт, на котором мистер Мапа писал морского змея, очерчивающего границы бурного океана, омывающего, в свою очередь, небольшой архипелаг. Все поверхности в домике были заняты картами – топографическими, геологическими, подводными, картами плотности населения, художественными и даже секретными военными. Незанятым оставалось только место для единственного стула, мольберта и стола, заваленного красками и перьями. Сентябрь аккуратно прикрыла за собой дверь. Дверь сама захлопнулась, где-то в глубине ее щелкнул замок.
