Бус Таркинтон - ПЕНРОД-СЫЩИК
В общем, скорее это даже было не чувство, а предчувствие. Оно заключалось в смутной тревоге и какой-то не очень приятной уверенности, что он вмешался не совсем в свое дело, и деятельность Джорджа Б. Джашбера теперь может привести к скандалу в стане взрослых.
Глава XV
СЛЕЖКА ЗА ДЭЙДОМ
Как раз в это время Сэм Уильямc вернулся с фермы своего дяди, куда уехал в самом начале летних каникул. Он провел там восхитительных две недели. На ферме он узнал нечто такое, что заставило его совсем по-иному взглянуть на будущность Уолтера-Джона. Вот почему, взяв за поводок своего неуклюжего щенка, он тут же пошел вместе с ним разыскивать Пенрода. Вот так он, сам того не зная, обусловил одно из удивительных совпадений, какими так славится сыскное дело. Когда он пришел, Пенрод вместе с Германом и Верманом был как раз занят составлением очередного отчета. Однако Сэм понятия не имел, чем они заняты. Мало того, он даже не знал, что вошел не в конюшню, а в контору несравненного Джорджа Б. Джашбера. Он изрек шумное приветствие, и, даже не догадываясь, насколько им помешал, тут же начал излагать свою новую идею.
– Смотри, Пенрод! – говорил он. – Слушай! Я узнал одну вещь. Готов спорить на что угодно, ты такого еще не слышал. И Герман с Верманом – тоже. Джон Кармайкл сказал мне это на ферме у моего дяди, где я был. Спорим, никто из вас такого ни разу не слышал!
– Неважно, – сухо ответил Пенрод, – ты прости, Сэм, мы сейчас немного заняты. Может быть, я как-нибудь расскажу тебе об этом. Но сейчас я не могу. У нас с Германом и Верманом сегодня куча дел. Если тебе хочется во что-нибудь поиграть, лучше поищи Джорджи Бассета или Родди Битса и…
– Не собираюсь я играть во всякие паршивые игры, – обиженно ответил Сэм, – Джон Кармайкл на ферме у моего дяди сказал мне одну очень важную вещь, и я собираюсь научить свою псину это делать. Вот когда я приучу его, тебе, наверное, станет обидно. Ты ведь даже не догадываешься, что мог бы и Герцога научить тому же самому. Да, вот тогда-то вы будете выглядеть со своим Герцогом много хуже, чем мы с Джоном! Да, да, много хуже! И ты даже не сможешь подойти ко мне и спросить: «Сэм, а почему мы с тобой вместе не учили наших собак?» Нет, не сможешь! Потому что ты даже не захотел ничего слушать!
– А время откуда мне взять? – спросил Пенрод. – Откуда, скажи мне на милость, я возьму время, чтобы учить Герцога прыгать через обруч пли еще там чему-нибудь? – Прыгать через обруч! – с издевкой воскликнул Сэм. – Моя собака тоже не станет тратить время на такую чепуху!
– Потерпи, и сам увидишь! Однажды ты увидишь, как стоит Джону Кармайклу понюхать ботинок какого-нибудь преступника, или там, например, его записную книжку, или еще что-нибудь, и порядок. Вперед, ищейка, вперед!
– Что ты имеешь в виду?
– А вот послушай, – ответил Сэм. – Джон Кармайкл сказал мне, что в тех местах, где находится дядина ферма, у шерифа есть две ищейки. Если какой-нибудь негодяй-преступник сбежит из тюрьмы, или еще там что-нибудь, он дает ищейке понюхать его вещи, ну, там ботинки, шапку или еще что-нибудь, и – фр-р-р! – ищейки мчатся за ним, ловят и валят на землю! Вот это-то мне и сказал Джон Кармайкл. Сказал: валят на землю и держат, пока шериф не придет и не арестует. Джон Кармайкл сказал, что в Джоне Кармайкле есть много породы от ищейки. А потом много других собак можно тоже научить, и они будут бегать за преступниками не хуже ищеек. Так что, у Герцога тоже может это выйти, если мы его научим вместе с Джоном Кармайклом. Джон Кармайкл мне сказал, что почти уверен насчет Джона Кармайкла, что в нем много породы от ищейки. Поэтому он сказал, что Джон без труда научится бегать за преступником. Так что, если хочешь…
– Постой! Постой! – вмешался изумленный Герман. – Что это за странная история со всеми этими Джонами Кармайклами? Ты говоришь, Джон Кармайкл сказал, что у Джона Кармайкла много породы от ищейки. Я совсем запутался. Как может сам Джон Кармайкл говорить, что в нем много породы от ищейки? Я совсем…
– По-моему, все ясно, – сердито прервал его Сэм. – Джон Кармайкл работает на ферме у моего дяди, он и есть тот самый человек, который дал мне Джона Кармайкла и сказал, что я могу научить его…
– Постой, постой! Ты меня совсем запутал. Джон Кармайкл сказал тебе…
– Да их ведь двое, – объяснил Сэм, – что с тобой, Герман? Ты что, ничего не понимаешь? Гляди. Эту собаку зовут Джон Кармайкл, потому что я назвал ее в честь другого, который мне ее подарил. Тот, кто на ферме, это человек, а этот, который тут, собака. Но обоих их зовут Джонами Кармайклами. Человека на ферме зовут Джон Кармайкл. Он – человек. Но здесь ты видишь Джона Кармайкла – собаку, и он не человек, а…
– Хватит! – прервал его Герман; он чувствовал, что Сэм завелся надолго и собирается продолжить свое путаное объяснение. – Хватит, я уже все понял.
Пенрода идея Сэма заинтересовала. Он решил, что если агентству Джашбера придать двух безукоризненно обученных ищеек, эффективность сыскного дела явно повысится.
– Слушай, Сэм, – сказал он. – Я думаю, если в Уолтере есть что-то от породы ищеек, его можно научить выслеживать преступников. Ну, а Герцог нам поможет его тренировать, потому что Герцог – чистопородная собака. В общем-то, мы и так хотели предложить тебе работать в нашей конторе, как только ты вернешься домой. Так что, присоединяйся.
После этого незамысловатого вступления он открыл изумленному взору Сэма значок, а затем разъяснил задачи и цели агентства. Затем ему присвоили особое имя и порядковый номер, и он стал, хоть и подчиненным Пенроду, но зато законным служащим сыскного агентства Джорджа Б. Джашбера. Потом они приступили к тренировке собак. Для этого в контору доставили
Герцога и начали его учить вместе с Уолтером-Джоном первоосновам слежки за злоумышленниками.
– Мне кажется нашим добрым старым ищейкам надо бы немного потренироваться, – сказал Пенрод. – Мы вот, пожалуй, как сделаем. Чтобы они поняли, что от них требуется, когда их пустят по следу банды Дэйда, мы пожалуй… Слушай, Сэм! Слушай, Герман! Слушай, Верман! Мы дадим им что-нибудь понюхать. Ну, какую-нибудь вещь, которая принадлежит кому-нибудь из нас. Потом тот, чья вещь, сделает вид, что убегает, а мы пустим ищеек. Мне нельзя изображать, что я убегаю, Герцог и так за мной ходит повсюду. И Сэму тоже, нельзя, потому что Уолтер и так пойдет за ним.
– И я тоже не буду, – быстро сказал Герман, стоило только Пенроду посмотреть на него. – Я не позволю никаким ищейкам валить себя на землю, и никакой шериф меня не будет сажать в тюрьму!
– Лучше всех подходит Верман, – сказал Пенрод. – Жалко только у него нет ни ботинок, ни шляпы. Даже куртки у него нет.
Пенрод задумался. Вскоре лицо его оживилось.
– Ничего, – сказал он, – на первый раз мы дадим понюхать нашим добрым ищейкам просто самого Вермана. Потом он побежит, а мы пустим по его следу наших старых добрых ищеек.
Но Верман не выразил никакой радости.
– Мот! – решительно возразил он. – Мот!
– Но слушай, Верман! – начал убеждать его Пенрод. – Ты же не хочешь, чтобы у нас ничего не вышло, верно? Ну, что тебе стоит? А если ты будешь вести себя как плакса, я не разрешу тебе больше быть Джимом. Ну, давайте начинать. Сейчас мы дадим нашим ищейкам его как следует понюхать.
– Мот, – повторил Верман. Однако на этот раз его ответ звучал не так категорично.
Минуту спустя к нему подвели двух упирающихся ищеек, и он окончательно сдался. Он не только согласился принять участие в дрессировке ищеек, но даже весело захихикал, когда холодный нос Уолтера-Джона уткнулся ему в живот.
– Они меме капутят! – крикнул он.
Герман тоже захихикал.
– Он говорит, что они его щекочат, – объяснил он.
– Ну, ладно, – сказал Пенрод, – по-моему, наши ищейки больше уже ничего не учуят, даже если целый год будут нюхать. А теперь, Верман, беги!
Верман выбежал во двор. Пенрод и Сэм отпустили собак и принялись убеждать их, что они должны преследовать беглеца.
– А ну, возьми его! – крикнули Пенрод и Сэм. – Возьми его, ищейка! Беги! Беги за ним! Возьми его! Возьми.
Вдохновленные подобным образом, Герцог и Уолтер вели себя превосходно. Они побежали за Верманом и с громким лаем принялись прыгать вокруг него, получая ото всей процедуры явное удовольствие. Уолтер-Джон, разыгравшись, схватил край самой большой заплаты на брюках Вермана и не отпускал до тех пор, пока не послышался треск рвущейся ткани, а за тем – горестный вопль Вермана. Он вернулся в конюшню громко сетуя и придерживая рукой надорванную заплату. Но Сэм все равно был доволен и горд.
– Ну, что я тебе говорил? – кричал он. – Разве я не сказал тебе, что у Джона Кармайкла много породы от ищейки! А ну давай, Верман, еще раз попробуем. Пусть он тебя снова обнюхает, и на этот раз, готов спорить на что угодно, мой превосходный Джон Кармайкл…
– Мот! – сказал Верман, и теперь на него не действовали никакие уговоры.
