Крепкий орешек Джонс и нарисованный город - Биддальф Роб

Орешек посмотрела направо. На фоне сверкающего неба, где-то в полумиле от них, проступали очертания маленького городка. Несколько оранжевых брызг уютного, тёплого света из окон неожиданно пробудили в ней тоску по дому. По маме.

– Где же ещё искать Жёлтый дом, как не здесь? – сказала она сама себе. – Чем скорее найдём, тем скорее устроимся на ночлег.

Она тихонечко разбудила остальных, и они отправились через поля по протоптанным в пшеничных колосьях тропкам. Вскоре они вышли на ровную пыльную дорогу, которая привела их в городок.

Хотя на улицах не было фонарей, им не пришлось долго разыскивать Жёлтый дом. Название подходило ему как нельзя лучше! Этот маленький особнячок стоял на углу первого же квартала, к которому они подошли, и, в отличие от других домов, окружавших его, светился.

В доме, судя по всему, никого не было. Зелёные ставни были закрыты, и, хотя сам особнячок излучал сияние, изнутри не пробивалось никакого света. Орешек решительно шагнула вперёд и постучала в дверь. Тишина. Она постучала снова. Опять тишина.

– Ну, Орешек, я так устала! Можно ещё немного поспать? – взмолилась Лялябет.

Орешек тоже устала. Она подёргала за дверную ручку и, к её изумлению, дверь открылась.

– Отлично! Идём!

– Э-э… по-моему, это называется «взлом и проникновение», – заметил Роквелл.

– Да, кажется, так, – сказала Орешек, сбросила у порога ботинки и исчезла внутри. Лялябет и Штришок не раздумывая последовали за ней.

Роквелл пожал плечами и вошёл следом.

Входная дверь вела прямо в гостиную, скудно обставленную несколькими простыми стульями из дерева и лозы и парой старых плетёных коробов, которые служили также столами. В углу виднелась зелёная винтовая лестница. Пол был выложен большой терракотовой плиткой, которая приятно холодила усталые детские ноги.

На одном из стульев лежал конверт с напечатанной на нём большой буквой «О». Орешек взяла конверт в руки и открыла.

– Встретят в начале? – переспросил Роквелл. – В начале чего?

– Узнаем, я думаю, – вздохнула Орешек. – Что важнее – понять, кто такой агент Х.

– Нам не надо уходить до рассвета? Значит, можно поспать? – спросила Лялябет.

– Можно, – сказала Орешек, у которой снова стало легко на сердце, ведь они оказались в нужном месте и на верном пути. – Беги наверх, поищи кровать.

Наверху располагались маленькая ванная и спальня с тремя маленькими, но удобными кроватями, и корзинка для собаки. Дети умылись и забрались в постель. Несмотря на усталость, сон не приходил.

– Орешек… – заговорила через пару минут Лялябет. – А вот бы папа был здесь! В этом городе ему бы понравилось. – Затем, помолчав минуту: – Думаешь, мы найдём его?

– Это правда, – сказала Орешек, – здесь бы ему понравилось. – У неё защипало глаза. – Да, мы найдём его, я уверена. Я это чувствую костным мозгом.

– Когда я не могла уснуть, он всегда пел мне песенки. Орешек, а спой мне что-нибудь?

– Ты же знаешь, Эль-Би, я не умею. У меня жуткий голос. Тебе ещё кошмары приснятся.

– Ну, пожаааааалуйста, ну, Орешек! Пускай даже что-нибудь детское.

– Эль-Би, закрывай глаза и…

– В небе звёздочка горит…

Голос, чистый и мелодичный, запел из другого конца комнаты.

– Роквелл, – зевнула Лялябет, – а ты начинаешь мне нравиться.

И минуту спустя все они уже спали.

54. Поля Винсента

Лучи восходящего солнца пробрались сквозь зелёные планки ставней, рассыпались осколками, нарисовали на детях густые полосатые тени. Лялябет пробудилась первой. Она соскочила с кровати, погладила потягивающегося Штришка и распахнула ставни. Утро было уже прекрасное. Пшеничные поля, по которым они шли прошлой ночью, до горизонта блистали масляной желтизной и золотом, а красная дорога, что выбегала из городка, разрезала их, будто горячий нож. Над полями горлопанила стая ворон, металась тучей в предвкушении ранней охоты.

– Орешек! Роквелл! Вставайте! Утро!

Они завтракали яичницей, которую Орешек, взяв акварель, нарисовала особенно тщательно.

– Красиво смотрится, – сказал Роквелл. – На вкус это не яичница, а как будто пресный козий сыр, но смотрится красиво.

После завтрака они взяли вещи и покинули Жёлтый дом. Они снова шагали по пустынной красной дороге через пшеничные поля, пока не достигли ограды из тополей, которыми были отмечены городские окраины. Оттуда дорога повела их направо.

Они шли, а солнце поднималось в небе всё выше, и под соломенными шляпами дети просто изнемогали от зноя. В отличие от них, подсолнухи, заполнявшие поля, упивались жарой, подставляя лица навстречу солнцу, чтобы впитать побольше витамина D. Дети радовались всякой тени, которую время от времени отбрасывали деревья, и старались там задержаться подольше, но Штришок, будто вовсе не замечая жары, непреклонным лаем гнал их вперёд, стоило им остановиться.

Когда солнце поднялось совсем высоко, они уселись под цветущим миндальным деревом и за разговором скромно пообедали (нарисованными из баллончика пасхальными булочками, которые по вкусу немного напоминали репу).

– Скажи, Орешек, – прочавкала Лялябет, набивая рот не то хлебом, а не то репой, – когда я вырасту, какая школа мне понравится больше? «Мелодия» или «Святой Хьюберт»?

– «Мелодия», – решительно сказала Орешек. – Там всем нравится, а «Святой Хьюберт» – это как тюрьма.

– Да ладно, Орешек, – воскликнул Роквелл. – Хоть что-то тебе должно нравиться в «Святом Хьюберте»!

– Э-э… когда можно пойти домой.

– Ну, я же не про это! Наверняка ты узнала там что-нибудь интересное!

– Тебя узнала, – прочирикала Лялябет, отчего лица у обоих стали пунцовыми. – И, по-моему, прямо счастлива!

– Эль-Би, замолчи и ешь! – выпалила Орешек, хотя и не была совсем уж несогласна с младшей сестрой.

– Ну, – немного погодя продолжила Орешек, – например, то, что ты знаешь, как сконструировать дельтаплан. Это круто. Я бы не против научиться чему-то такому.

– Да! Я знал! – пришёл в восторг Роквелл. – Когда вернёмся, я дам тебе одну первоклассную книгу. Она называется «Авиационно-космическая техника и принципы полёта». Две тысячи страниц о кинематике, динамике и поступательном движении. Это восторг! Тебе понравится!

Орешек и Лялябет переглянулись и расхохотались.

– Вот ещё вопрос, – сказал Роквелл и внезапно сделался немного серьёзнее. – Что будет, когда мы спасём мистера М и вашего папу?

– Ну, мы, наверное, отведём мистера М к миссис М и пойдём домой. Мама увидит папу и очень обрадуется, когда поймёт, что он нас вовсе не бросил. И снова всё будет хорошо. Я снова вернусь в «Мело…

Она прервалась на полуслове.

– А! Да, конечно. Ты снова вернёшься в «Мелодию»… – вздохнул Роквелл, – а я буду за тебя радоваться. – Он улыбнулся: – Серьёзно! Хоть и буду скучать. Круто, когда можно погулять с кем-то, даже если это обычно на расстоянии пяти метров.

Орешек так решительно настроилась не заводить никаких друзей в «Святом Хьюберте», что никогда даже не задумывалась, почему вообще Роквеллу так хотелось быть её товарищем по школе. И вдруг она поняла: ему было одиноко. Роквелл был более чем умён для «Святого Хьюберта», но с другими детьми не сходился точно так же, как не сходилась Орешек.