Владислав Крапивин - Синий город на Садовой
Он теперь ничуть не обижался, что все смеются.
– Это, значит, и была твоя специальная литература насчет звездной программы? – спросил Борис.
– Ес'стественно. Где другую-то возьмешь?
Оля посмотрела на мальчишек:
– А что за звездная программа?
Те неловко примолкли. Потом Борис произнес решительно:
– Нил! Надо и Оле рассказать, раз уж мы все заодно.
– А я что… Ну, говорите…
И рассказали о Нилкиной "звездной болезни" Оле.
Она выслушала серьезно. Утешила:
– Ты не переживай. Даже если это что-то межпланетное, то, скорее всего, случайность. Ты же сам говорил, что этих НЛО как планктона в океане. Пролетали, зацепили не глядя каким-нибудь излучением…
– Я и сам иногда так думаю! – обрадовался Нилка. – Зачем я им нужен? – И тут же поскучнел: – Но кто их знает…
– А почему ты маме не объяснил, для чего газету читал? – рассудительно заметила Оля. – Не было бы такого шума.
– Ну да! Думаешь, она поверила бы? Сказала бы: "Очередная дурь!" Да и не хочу… раз она дерется.
– Газетой-то! – сказал Борис. – Разве это всерьез? Вот если бы она в эту "Семью" что-нибудь завернула! Например, пестик для ступки…
Нил сверкнул синими очами:
– Какая разница! Все равно это пос'сягательство на человеческое достоинство! Устроила такую… эксгумацию.
– Чего-чего? – сказал Федя.
Оля фыркнула. Борис простонал:
– Ну, Нил… экзекуцию, наверно?
– Какая разница…
– Большая. Эксгумация – это знаешь что такое? Когда мертвецов из могилы выкапывают. Для всякого судебного следствия или опытов. Помнишь, как в "Томе Сойере"?
Федя притих. Вспомнилось все, что было с Мишей.
– Ну вас! – поежилась Оля. – Нашли о чем говорить! Я и так от страха по ночам не сплю…
– От какого страха? – обеспокоился Борис.
– От видео. По кабелю на ночь теперь такую жуть гонят…
– На фига ты эту чушь смотришь! – возмутился Федя. – Автогонки, мордобой да пальба. Каждый вечер одно и то же.
– Не автогонки… Показывали про вампиров. Один тип ловил ребятишек и замучивал. А потом его самого убили, но он продолжал за людьми охотиться, весь истлевший… бр-р… А потом рубаху на себе разорвал, и у него на груди лица детей, которых он замучил. Я чуть не завизжала…
– Всяких шизиков и садистов без кино хватает, – сумрачно сказал Федя. – В газетах пишут иногда. И в детском саду предупреждали. Заманит такой гад мальчишку или девчонку…
– Я тоже читал, – подал голос Нилка. – Они не только на детей охотятся, на разных людей… Вот если бы газовые пистолеты у нас продавались! Кто полезет – трах ему в морду!
Оля подула на костяшки и призналась:
– Я раньше, когда на съемки ходила куда-нибудь далеко от дома, баллончик брала. С карбозолью. За пояс суну, сверху майкой прикрою – всегда под рукой…
– С чем баллончик? – живо заинтересовался Нилка.
– С карбозолью. Жидкость такая, чтобы клопов и тараканов морить… Конечно, это не газ "черемуха", но все-таки…
– Они же большущие, баллоны-то эти, – сказал Федя.
– Всякие бывают. Есть и вот такие. – Оля развела пальцы.
– Дашь мне один? – подскочил на столе Нилка.
– Ох… я не знаю. А ты глупостей с ним не натворишь? Пульнешь в невиноватого…
– Да не пульну! Я в людей-то и не буду! А ес-ли те… ну, пришельцы… Вдруг по правде захотят меня утащить…
Федя увидел, что Борис еле сдерживает смех. И сам закашлялся. Но Оля сказала серьезно:
– Я лучше вот что придумала. У мамы театральный грим есть, можно точно под цвет кожи подобрать. И никто твою отметину не разглядит: ни люди, ни инопланетяне.
– Правда? – обрадовался Нилка. – Ой, а если смоется?
– Снова замажешь. Я тебе весь тюбик отдам.
Оля сбегала за коробкой с гримом. Включила лампу-пятисотку и при ярком, как в хирургической палате, свете "заштукатурила" Нилке ногу. Вполне удачно. Черные родинки, если очень приглядеться, еще можно было рассмотреть, но коварный белый кружок исчез без следа. Нилка радостно попрыгал.
Федя сказал задумчиво:
– А может, и не надо бы тебе прятаться? Вдруг это твоя звездная судьба, зачем от нее убегать?
Нилка тоже стал задумчивым.
– Я раньше про это так же думал: может, не стоит? А сейчас ни за что не хочу на другие планеты… без вас…
Он засмущался, засопел, стал раскручивать подвернутую штанину… Борис подошел к Нилке сзади. Выпрямил его. Взял за плечи. Уперся подбородком в его лохматое темя. Сказал вроде бы шутя, а на самом деле очень даже всерьез:
– Великий Нил. Ты такой мудрый, а одной вещи не понимаешь: никаким инопланетянам мы тебя никогда не отдадим…
Сказки и были города Устальска
Договорились, что в десять утра соберутся у Оли. Федя и Борис прикатили на "Росинанте" минута в минуту. Нилка примчался через полчаса. Взъерошенный и виноватый.
– Проспал. Мы с папой до ночи одной такой работой занимались важной… – Он затоптался, завздыхал под насупленными взглядами. – Зато я к съемке готовый, вот…
Был он такой, как при первом знакомстве в лифте. Только рубашка не навыпуск, а завязана лихим узлом на животе. И бинта не было – грим наглухо скрыл белую отметку.
Нилке объяснили, что комбинированной съемки сегодня не будет. В том-то и причина общего кислого настроения, а вовсе не в его, Нилкином, опоздании. Дело сорвалось, потому что пропал задник – черный кусок материи размером два на два метра. Это была старая штора для затемнения в кабинете физики. Оля специально выпросила ее в школе: надо, мол, чтобы снимать хитрые трюки. А неделю назад, оказывается, на эту "мануфактуру" наткнулась в шкафу Олина мама. Решила, что ненужная вещь, и не долго думая утащила в свой театральный коллектив. И требовать назад уже поздно, потому что из шторы сшита черная монашеская ряса для спектакля "Каменный гость".
– Я прямо чуть сама не окаменела…
Видимо, был у Оли с матерью крупный разговор, потому что даже сейчас она сердито кусала костяшки. Нилка же радовался, что на него не сердятся.
– Можно с'скинуться и купить черный материал. У меня десять рублей есть…
– Ты, Нил, наверно, правда инопланетянин, – печально сказала Оля. – Где ты сейчас купишь нужную ткань? Тем более, что годится не всякая, а бархат или фланель… Не обижайся, пожалуйста, на "инопланетянина"…
– Я не обижаюсь! Зовите меня хоть как, хоть не Нил, а Миссисипи Аркадьевич! Я только думаю: что же делать? Должна же быть какая-то аль-тер-на-тива…
Все слегка развеселились. Из-за "Миссисипи Аркадьевича" и "альтернативы", которую Нилка произнес безошибочно.
Федя вспомнил:
– Хотите анекдот? Степка недавно из детсада принес… Значит, так. Воспитательница спрашивает: "Дети, кто назовет слова на букву "а"? Ну, все, конечно: "арбуз", "атомоход", "Африка" и даже "абизьяна". А Вовочка руку поднял и говорит: "Альтернатива!" – "Молодец, Вовочка, какой ты умный! А знаешь, что это такое?" – "Знаю. Это когда у мамы карточки на колбасу и она может идти или в этот магазин, или в другой…" – "Но, Вовочка, ведь колбасы ни в том ни в другом все равно нет!" – "А тогда это уже на букву "б". "Бардак"…
– Федор! – сказала Оля.
– Чего?
– Не стыдно?
– А что такое?
– Это непечатное слово! Вовочка не знает, а ты-то…
– Ничего себе непечатное! В газетах то и дело попадается!
– В газетах мало ли какие гадости печатают…
Федя надул губы с видом виноватого дошкольника.
– Ольга Афанасьевна, я больше не буду…
– Сам ты Афанасьевич! Я – Петровна.
– А у нас директор – Ольга Афанасьевна, я привык… Ой, народ, слушайте! Давайте к нам в школу заскочим! Я у Дим-Толя спрошу: может, в нашем кабинете тоже шторы есть ненужные? Хотя бы напрокат! Он мужик добрый, даст…
– Феденька, ты умница!
И они вчетвером отправились в школу номер четыре.
Нилка и Оля, как посторонние, остались на улице. Федя и Борис пошли на разведку. Было гулко, пусто, замусоренно. Зато желтели свежим деревом новые рамы с чистыми стеклами… Кабинет физики оказался заперт. Федя с Борисом заглянули в учительскую и там узрели Ольгу Афанасьевну. Та заулыбалась. Она и вообще-то ничего была директорша, а сейчас, в каникулы, особенно добродушна.
– Соскучились по школе, голубчики?
Федя изложил, что к чему.
– Ох, да ведь Дмитрий Анатольевич в отпуске… А думаете, он дал бы штору?
– Пленку вот подарил же, – опять сказал Федя. – А штору нам только на пару дней.
– Я бы вам свою из кабинета дала, да она цветная. Не подойдет?
– Нет, спасибо…
Оля не очень огорчилась неудачей. У нее был новый план. Сейчас они пойдут на улицу Репина, где торговый центр…
