Вячеслав Имшенецкий - Тайник комиссара
— Командир, волки воют, как бы не напали на нас.
— Спите, — сказал я, — сюда они не придут, им хватит остатков от тех лошадей.
Грызня у скалы становилась яростней. Мулеков пошел по направлению к пещере и выстрелил из нагана два раза. Пока он ходил, я, немного выбравшись из-под шкуры, дотянулся рукой до бересты, на которой он что-то рисовал. Посмотрев, я вздрогнул. Линиями были обозначены три речки, по которым мы шли последние дни, хребты и скала, на которую мы намораживали ступени.
Странно. Я же приказал никому не составлять карт. Может, Мулеков боится, что я потеряю свою запись и золото пропадет. Бересту я быстро бросил в огонь и этим напугал лошадей. Они шарахнулись, задели ногами запас валежника, и он упал в костер, взметнулось пламя. Я залез снова под шкуру и видел, как Мулеков, вернувшись, шарил вокруг костра и, не найдя бересты, сердито ударил кулаком по морде лошади и выругался. Завтра, как только загрузим пещеру, бойцам скажу свое второе решение».
Дальше Таня не смогла читать, текст был залит, а посередине листа зияла дыра с рваными краями.
— Петька, а сколь танков можно наделать на золото, которое мы найдем? — спросил вдруг Шурка.
Посмотрев на черное небо, на котором сигнальными огоньками мигали большие звезды, Петька не очень уверенно сказал, что построить можно целую танковую армию.
— Петька, а сколь их в армии?
— Наверно, тысяча танков, а может, и больше.
— Тысяча! — раскрыл широко глаза Шурка. — А ежели…
Он не договорил, потому что Тимка вдруг прислушался. Ему показалось, что совсем рядом с ними хрустнула сухая веточка.
— Тимка, слышь, опять кто-то.
— Зверь, наверно, шарится. Давайте все вместе закричим, он от испуга уйдет.
В четыре голоса ребята закричали:
— О-о-о-о-о-го-го-го!
Послышался легкий треск. Ребята опять закричали. Шурка, чтобы скрыть свой страх, кричал громче всех: «О-о-го-го-го-о-о!» Прокричав несколько раз, прислушались. В тайге наступила тишина.
— Давайте спать, — сказал Петька, — а дневник я сам дорасскажу завтра.
В стороне от костра, где свет падал на небольшой валун, ребята спрятали дневник командира и карты своей экспедиции.
Свернувшись маленькими комочками у костра, ребята уже засыпали, когда Шурка спросил:
— А как мы будем сымать золото?
— Спи, Шурка, придумаем что-нибудь!
Но Шурка сквозь сон опять спросил:
— Петька, а ежели Мулеков за нами крадется?
— Пусть идет, а встретимся, арестуем.
— А мы одолеем его?
— Одолеем, Шурка, нас же четверо!
Немного помолчав, Шурка снова спросил:
— A y него пистоль есть?
— Спи ты, есть, конечно. У шпионов у всех пистолеты есть. Но мы его все равно арестуем, обманем как-нибудь и арестуем.
Через несколько минут ребята крепко спали. Ночной предрассветный ветерок тонким голосом гудел в глубоком ущелье.
Глава 14
Тимка проснулся первым. Ему очень жгло спину. Спросонья он подумал, что слишком близко подкатился к костру. Встал на коленки, посмотрел на небо и быстро вскочил. Прямо над ними висела тяжелая черная туча, Ее края клубились белыми барашками. Вторая туча, еще больше этой, мягко плыла в синем небе навстречу первой. Лес и горы стояли притихшими. Птицы тоже умолкли. Тимка стал будить ребят:
— Поднимайтесь живей. Драпать отсюдова надо.
Таня и Петька, проснувшись, посмотрели на небо и сразу поняли всю опасность. Шурка никак не хотел просыпаться. Он перевернулся на спину, на теплые от солнца камни, что-то пробормотал и снова заснул. Тогда Петька и Таня взяли его за руки, подняли и посадили. Шурка открыл глаза, посмотрел на ребят, повалился на бок и опять заснул. Таня стала трясти его за плечи:
— Не смей спать!
Но Шурка, бормоча про какую-то шапку, крепко спал. Подскочил Тимка и выплеснул на Шуркину голову холодную воду из котелка. Шурка вскочил на ноги, протер глаза и спросил почему-то шепотом:
— Драпать надоть, да?
— Засоня! Гроза идет. Ливнем нас смоет.
— Тимка, не ругайся, я живо соберусь!
Ветер раскачивал кроны сосен. Огненный шар солнца наполовину утонул в чернильной мгле. Запахло хвоей и цветами.
Дети бежали вниз. Тонкой змейкой сверкнула молния. От удара грома вздрогнули деревья. Почти рядом с ребятами сорвался кусок скалы и, разваливаясь, полетел в ущелье.
— Тимка! — закричал Шурка Подметкин, — в низину нельзя. Нас водой уволокет.
— Совсем вниз мы не пойдем.
— А куда?
— В ту пещеру, которую вчера на подъеме видели.
Небо продолжало темнеть. Казалось, что наступает ночь. Когда второй раз ударила молния, ребята были в нескольких шагах от пещеры. Из расселины вылетела птица с длинным клювом и, мелькнув в воздухе, камнем полетела в ущелье. Опять ударил гром, сотрясая старые горы. Забежав в темноту пещеры, ребята побросали вещи, выскочили обратно собрать немного валежника для костра. Гроза развернулась с полной силой. С неба лились потоки воды. Пещера дышала сыростью и холодком. Мимо пещеры по уступу несся пенистый ручеек. Шурка выглянул наружу, дождь был теплый. Таня тоже подошла к выходу и подставила ладошку под упругие струи дождя.
Дым от костра наружу почему-то не выходил, а скапливался под потолком. Его накопилось так много, что стало пощипывать горло. Вдруг огромная молния, похожая на десятикилометрового Змея Горыныча, осветила белым светом испуганные глаза ребят. Страшный грохот потряс скалы. С потолка пещеры посыпался песок, казалось, что она разрушается. С криком Шурка вскочил и бросился из пещеры под ливень. Петька с Тимкой ринулись за ним, поймали его и мокрого притащили обратно.
Второй удар грома потряс горы. В воздухе перед входом в пещеру промелькнули какие-то черные куски. Один с силой ударил в гранитную кромку входа. Ребят обдало брызгами и мелкими чешуйками древесной коры, обломки дерева сразу же подхватил пенистый поток и понес в ущелье.
— Не трусьте, — прокричал Тимка, — пещера не завалится.
Таня смотрела на град летящих в ливне камней и слушала, как в ущелье, перекрывая шум ливня, надрывно гудит ветер.
Удары грома становились все слабее и слабее, а когда совсем стихли, стало слышно, как шуршит дождь по зеленым листьям. Ручеек возле пещеры превратился в мутный поток, несущий зеленые ветки и небольшие камни.
Посветлело небо, и ребята, успокоившись, сели около костра. Таня, достав из мешка две лепешки, с треском переломила их и подала каждому по куску. Сквозь мелкую сетку дождя было видно, как над вершинами гор медленно поднимается легкий туман.
Ребята, притихшие от пережитого, сидели, не шевелясь, и слушали Петьку. Он рассказывал о последних трагических днях командира.
— …Когда наморозили все ступеньки, в живых осталось четыре лошади. Быль-Былинский приказал Мулекову разыскать под снегом и собрать лошадям хоть немного травы. «Эти лошади, — сказал командир, — наше спасение». Они были единственными, у которых не болели ноги и сохранились все подковы. «Слабые бойцы будут ехать верхом. А в случае надобности одна из лошадей пойдет на пищу», — так думал Быль-Былинский. Мулеков только попросил, чтоб без него не загружали пещеру. Хорек стал очень старательным, и через полчаса лошади уже жевали сухую траву. Затем Мулеков сам попросился подняться по ступенькам в пещеру. Он ловко закарабкался туда и сбросил вниз веревку. Первую сумку он едва поднял, но, когда командир хотел послать ему на помощь еще одного бойца, Мулеков воспротивился. Следующие сумки он поднимал быстро.
Закончив дело, он спустился на землю возле костра, вступил в спор, что оттаивать ступеньки не надо. «Людей здесь нет, а весной они сами упадут, и время терять не стоит», — говорил он. Некоторые бойцы его поддержали. Но командир на этот раз оказался несговорчивым. И через некоторое время возле скалы они зажгли огромный костер. Но скала нагревалась медленно и ступеньки стали отпадывать только к вечеру. Отряду снова пришлось заночевать. Видя недовольное лицо Мулекова, командир сказал: «Золотом рисковать мы не имеем права, а упущенное время нагоним — слабые теперь поедут на лошадях».
А утром случилась большая беда. Ночью на отряд напали волки и перегрызли шеи двум лошадям. И тут командир понял, что в отряде находится лазутчик белых, это он погубил лошадей, а не волки.
— Петька, — перебил Шурка Подметкин, — а как командир смекнул?
— Командир знал повадки зверей, потому что изучал зоологию и в молодости мечтал быть ученым. Когда Мулеков сообщил о волках, командир не поверил и подумал: «Здесь на всю тайгу пахнет горелым мясом и шерстью, любой зверь уйдет, а во-вторых, зачем волкам подходить близко к костру и рисковать, нападать на лошадей, когда там, в далеких кустах, лежит целая гора лошадиных потрохов. Ведь в первую ночь, когда даже большого костра не было, волки не нападали, а жрали только потроха. И раны на шеях у лошадей больше походили на удары ножа». Быль-Былинский вслух ничего не сказал. На кого подумаешь? Ножи в лошадиной крови у всех, одежда тоже. Но то, что лошадей убил кто-то нарочно, командир не сомневался. И тут Быль-Былинский догадался, что предатель убьет всех, чтобы, подходя к тропе, остаться одному. Сборы в дорогу прошли в сомнениях. Командир искал выход: нужно перехитрить преступника. Но как?
