Надежда Остроменцкая - Приключения мальчика с собакой
Рана Льва, которую он все время зализывал, почти перестала кровоточить. Клеон скрепя сердце помог малышу взобраться на спину собаки и пошел за ним, готовый подхватить Гая на руки, если Лев проявит недовольство. Рядом с юным наездником шагала обеспокоенная нянька.
– Клянусь богами, наш маленький Гай скоро будет победителем на конских ристалищах,[66] – улыбнулся Станиен, пропуская их в переднюю. – Помни, – свирепо прошипел он Клеону вслед: – за малейшую царапину ребенка ты поплатишься жизнью!
Глава 6. Путешествие по дому сенатора
Через маленькую переднюю Клеон и Лев с Гаем на спине вошли в атрий.[67] Пастух не сразу понял, что это: зал, храм или двор? Узорчатый мозаичный пол, тяжелые лиловые занавеси вместо дверей и вдали, на другом конце, убранный цветами ларарий[68] делали это помещение похожим и на комнату и на храм. Но, осмотревшись, Клеон решил, что ошибся: это, должно быть, двор – крыша покрывала это пространство только у стен, оставляя в середине большой просвет, наполовину задернутый шелковой шторой, над которой голубело небо, отражаясь в неглубоком бассейне, огороженном бронзовой решеткой. Должно быть, во время дождя вода с крыши стекала в этот водоем по черепичным желобам, спускавшимся с четырех углов верхнего отверстия. Клеон загляделся на звериные морды, которыми заканчивались желоба. Потом он заметил, что лиловые занавеси, висевшие по обеим сторонам атрия, кое-где отодвинуты; за ними виднелись маленькие комнатки, уставленные шкафиками с бюстами важных господ, плечи которых были задрапированы складками таких же плащей, как тот, что носил его хозяин, а большие лица их были раскрашены и казались живыми, как те маски, в которых актеры шли сегодня утром в похоронной процессии.
– Осторожнее, господин!.. Упадешь!.. – вскрикнула нянька, когда Гай запрокинул голову, вглядываясь в окна наверху.
– Ты мне надоела! – рассердился Гай. – Слышала, что сказал отец?… Пойди и доложи госпоже, что к ней скачет знаменитый наездник!
Нянька стояла в нерешительности.
– Не бойся, – сказал Клеон, – я присмотрю за мальчиком.
– Почему ты не уходишь? – крикнул Гай, замахиваясь на няньку. – Уходи, а то я буду плакать, и тебя накажут!
Нянька направилась во внутренние комнаты, поминутно оглядываясь и останавливаясь. Как только Гай замечал, что она на него глядит, он угрожающе вскрикивал: «Сейчас заплачу!» – и нянька шла дальше.
Гай сделал ей вслед гримасу:
– Ужасно они противные! – Видя, что Клеон с изумлением осматривается вокруг, малыш спросил: – У твоего прежнего господина не было такого красивого атрия?
– У меня не было никакого господина, – ответил Клеон. – Я жил с отцом и матерью.
Гай с интересом на него поглядел:
– Значит, отец продал тебя за то, что ты был непослушным?
Клеон вспомнил единственный случай ослушания, за который теперь был так тяжко наказан.
– Да, – вздохнул он, – я был непослушным и за это попал в рабство… по воле богов. – Желая отвлечь Гая, он сделал вид, что поглощен окружающим: – Для чего вам такая огромная комната?
– Как – для чего?! – удивился малыш. – А где поместились бы наши предки? Видишь, сколько их у нас! – Он указал на комнаты, примыкавшие к атрию: – Вон стоят они в шкафиках… А у тебя дома, – спросил он, – где помещают предков?
Клеон развел руками.
– Не знаю, есть ли они у нас…
– Конечно есть, – убежденно сказал Гай, – а то как же будут хоронить твоего отца? Когда умрет мой отец, наймут таких людей… забыл, как они называются… наденут на них маски и прикажут им идти перед носилками, будто это предки провожают его на погребальный костер. Эх ты!.. Такой большой, а простых вещей не знаешь! – Радуясь, что нашел человека, которому все в диковинку, малыш захотел поразить его еще больше: – Сейчас я покажу тебе самую красивую в мире комнату. Едем туда!
Клеон, взяв Льва за ошейник, повел его к ступенькам, на которые указал Гай.
– Стой! – приказал Гай, когда они проходили мимо ларария. – Смотри, какие красивые гирлянды мама повесила ларам – покровителям! А твоя мать тоже сама убирает ларов?
Клеон вспомнил свою хижину. Огонь раскладывали в ней прямо на очаге, и дым выходил в отверстие в потолке. Она была тесна и покрыта копотью, но там было уютней, чем в этом огромном атрии.
– У нас совсем простой дом, – сказал он, – но там было очень хорошо. Моя мать ухаживала за свиньями и курами, а когда я пригонял овец и коз, она их доила…
– Разве у вас не было вилика и рабов, которые занимались бы этим? – перебил Гай. – А весело пасти коз?… Они так прыгают! Когда поедем на виллу, скажу отцу, чтобы он позволил нам с тобой пасти коз… Ну, конь!.. Чего стал? – Гай вцепился обеими руками в ошейник Льва и стал колотить пятками его бока, заставляя взойти на ступеньки. Он задел ногой больное плечо Льва, и тот огрызнулся. – Лошадь рычит! – в восторге вскрикнул Гай. – Моя лошадь рычит!
Клеон положил руку на голову собаки:
– Тише, Лев!.. Твоя лошадь устала, – обратился он к Гаю. – Ты такой лихой наездник, что любую лошадь загонишь. Давай, я понесу тебя?
– Ну, понеси! – согласился малыш. – Только не на руках. Я влезу тебе на плечи и стану высокий, как башня. – Усевшись на плечах Клеона, он приказал: – Подними вон тот занавес и остановись на пороге. В середину входить нельзя. Это таблинум.[69]
Клеон откинул в сторону тяжелые лиловые складки и остановился удивленный: как эта комната не походила на огромный пустынный атрий! Мозаичный пол казался цветущим лугом, на котором среди ярких венчиков мака и нарциссов черные ласточки охотились за пестрыми бабочками. Там и сям стояли стулья с удобно изогнутыми спинками и отделанные бронзой скамьи. Блестели полированные дверцы и доска шкафа. Сверкало серебро светильников и цветное стекло ваз. Картины сражений, написанные прямо на стенах и обрамленные цветным мрамором, расширяли комнату, словно огромные открытые окна. По ту сторону таблинума, за раздвинутой занавеской, виднелся фонтан. Если бы струя воды в нем была неподвижной, его также можно было бы принять за картину.
Гай взял Клеона за уши и повернул его голову влево:
– Видишь тот шкаф?… Ну вон тот, который похож на маленький храмик? Там лежат бумаги отца. Страшно важные!.. А вон за ту доску на столике, – Гай повернул голову сицилийца в другую сторону, – отец заплатил… – Гай наморщил нос, вспоминая, но цифры еще плохо держались в его памяти, и он махнул рукой: – Много заплатил! Луций говорит, на это можно купить виноградник и дом… Ну, посмотрел? Правда, красиво?… Теперь пойдем отсюда, а то эти вещи ни с того ни с сего бьются. Один раз я только хотел посмотреть на стеклянную вазу, а она – хлоп! – и разбилась… За это няньку высекли, а мне приказали не входить в таблинум. Скорее задерни занавес, я не хочу, чтобы опять что-нибудь разбилось. Идем через тот проход. Мама, наверное, ждет меня в перистиле.
По обе стороны таблинума два коридора вели в перистиль. Отсюда можно было пройти не только в таблинум, а и в триклиний – столовую, которых у Станиена, как и во всех богатых римских домах, было две: летняя, на северной стороне, куда не было доступа солнцу, и зимняя – открытая солнечным лучам; перистиль окружали жилые комнаты; лестница веля отсюда во второй этаж.
– Там зимние спальни и мастерские, – объяснил Гай. – Сейчас мы туда поедем, если только мама наверху… Эй, Эвтихий!
Из каморки выглянул старый привратник, охранявший выход в сад.
– Ты думал, идет циклоп?[70] – засмеялся Гай. А это я. Лошадь устала, так я еду на рабе. Отец сегодня его купил… Не знаешь; где мама?
Эвтихий вылез из своей каморки и, подойдя к Гаю, зашептал, указывая на Клеона и Льва:
– Лучше не показывай госпоже этих вот… Она очень сердилась, что новый пес покусал Рекса. Она очень кричала и плакала, а потом ушла в свою спальню. Она велела этих двоих отправить на северную виллу, а Луций сказал, что это все равно, что выбросить деньги в Тибр, потому что сицилиец не вынесет тамошнего климата. И господин сказал, что было бы глупо, если бы раб умер, не успев отработать тех денег, что за него заплатили. И они решили отправить мальчика с собакой в Кампанскую виллу, потому что в Кампании тепло. А госпожа сказала: «Мы же сами собираемся на лето в эту виллу! А впрочем, – говорит, – мне все равно куда, лишь бы только их не видеть». Ты спрячь их где-нибудь, пока гнев госпожи пройдет.
Малыш стукнул Клеона кулачком по затылку:
– Прямо!.. Едем в сад. Не бойся, я тебя никому не отдам.
Глава 7. Клеон и Лев находят друзей
Миновав перистиль с фонтаном, рассыпавшим брызги на растущие вокруг него темно-лиловые ирисы, Клеон с Гаем и Лев спустились в сад.
– Там… – Гай указал на левое крыло дома, перед которым в тени миртов, кипарисов, лавров и увитых плющом платанов пестрели цветочные клумбы, – там, в большом зале, бывают пиры… потому что собирается так много гостей, что они не помещаются в триклинии… Только я уже сплю в это время. Иди прямо по этой аллее, вон туда, где растет груша.
