Ладо Мрелашвили - Мальчишки из Икалто
— Что вы так долго? — строго спросил Ефремыч. — Скорее сюда! — Он отошёл и сказал куда-то в темноту: — Ну пошли, Сандро!
И когда из-за деревьев бесшумно высыпала целая орава мальчишек, Лена облегчённо вздохнула. От страхов не осталось и следа.
— Ты почему опоздала? — строго спросил её Сандро.
— Тётушка поздно легла спать! — возбуждённо зашептала Лена. — Ну и никак невозможно было выйти из дому! А Вахтанг всю дорогу пугал меня. Ты же сам обещал меня взять, зачем же теперь так?
— Снайперу влетело от меня за неявку на плантации, вот он и ходит злой.
— А он пристал: куда тащишься в такую темень, сидела бы дома, на кладбище, говорит, привидения бродят…
Сандро засмеялся.
— Хотел напугать тебя и домой вернуть. Он со мной из-за тебя с утра ругается.
— Может быть, и ты не хочешь, чтобы я шла с вами?
— Вольному воля, Лена. Но я обещал тебе и выполняю обещание… Эй, торопитесь там, ребята! — негромко крикнул Сандро ушедшим вперёд. — Не оступитесь…
— Ты за барышней присмотри, а мы и без твоих советов обойдёмся! — отозвался голос Снайпера.
— Видишь? — тихо засмеялся Сандро. — Зол как чёрт. Ты уж не обижайся на него.
Подошли к крутому подъёму и стали карабкаться вверх, осторожно, поддерживая друг друга и подбадривая. Сандро вёл Лену за руку.
Тропинка становилась всё круче и кремнистее.
Пересекли аробную дорогу и пошли дальше, по ущелью. Здесь уже было не так темно. По обочине росли лишь хвощ да ежевика, и, едва отделяясь от темноты гор, неширокой полосой извивалось наверху небо.
Изредка что-то шуршало в кустах или с негромким хрустом ломалась подвернувшаяся под ноги ветка, и снова становилось тихо.
Лена опять заговорила:
— Сандро, а когда мы пойдём в пещеру Баши-Ачуки?
Сандро помолчал.
— Лена, ты осталась в нашем звене! — сказал он наконец значительным тоном. — То, о чём мы говорим между собой, ты должна знать, но не дай бог сболтнуть где-нибудь. Понимаешь?
— Понимаю, Сандро.
— Тогда слушай…
И Сандро рассказал Лене, о чём разговаривали ночью в винограднике их бывший вожатый Нико с Георгием Бахсолиани.
— Он хотел вперёд нас подняться на гору и закидать отряд камнями.
— Не может быть, неправда это! — не поверила Лена. — Неужели он такой злой?
— Неправда, говоришь? Да Снайпер своими ушами слышал…
История Снайпера, насмерть перепугавшего старуху, так насмешила Лену, что идущие впереди мальчишки недовольно зашипели:
— Нашли время смеяться! Идите живее!
У зарослей бурьяна, там, где начиналось кладбище, экспедиция остановилась, стали ждать высланных вперёд дозорных.
Разведка вскоре вернулась и доложила, что дорога была свободна. Лестницу уже подтащили под черешню.
Лена схватила Гоги за руку.
— Ты чего дрожишь? — спросил Гоги. — Холодно?
— Я не дрожу… Вроде прохладно немножко,
— Перейдём через стену, там потише будет, без ветерка. Твой дед в самом деле дома?
— Да. Спит.
Мальчишки привязали лестницу к ветке черешни и готовились спустить её за стену. Все собрались под деревом. Сандро нащупал в кармане ключ от туннеля и крепко сжал его — наконец-то они увидят этот загадочный, таинственный подземный ход.
Лестница спущена. Один за другим с ловкостью морских пиратов перебирались по ней мальчишки. Подошла очередь Лены.
— И здесь мне тебя тащить! — ворчал Снайпер, придерживая то одну ногу девчонки, то другую.
Лена медленно спускалась по шаткой висячей лестнице. Она никак не могла унять дрожь, от которой, как ей казалось, и раскачивалась лестница.
Вот все собрались во дворе.
— Ну, ребята, поставим теперь часовых, и за дело! Кто хочет встать на пост?
Встать на пост никто не соглашался. Все рвались в подземелье. Кое-как удалось уломать долговязого Вахтанга Дедабришвили, пообещав сменить его.
— Оставайся, Хахабо, тебе и без лестницы через стену всё видать, — поддел его Снайпер.
— Ладно, ладно, ты тоже каланча порядочная!
Мальчишки вошли в церковь.
Перед лазом опять разгорелся спор — кому оставаться на часах у люка. Но споры скоро были улажены.
Вход в церковь закрыли. Зажгли свечи. Неясные лики святых проступили на стенах, тускло поблёскивая золотом нимбов и окладов.
Сандро не удержался — глубоко вздохнул и сунул ключ в замок.
Замок щёлкнул.
Мальчишки бросились к металлическому люку. Тяжёлая многопудовая крышка со скрежетом приподнялась, словно страшное чудовище разинуло пасть. Из туннеля затхло дохнуло сыростью подземелья. Все невольно расступились.
— Откройте двери! — приказал Сандро. — Надо немного проветрить эту пещеру, не то там задохнёшься.
Вход в церковь открыли и опять столпились вокруг отверстия, ведущего в подземелье.
Непроглядный мрак равнодушно и грозно ждал смельчаков.
Теперь уже многие пожелали бы остаться наверху, на часах.
Лена прижалась к облупившейся от сырости колонне.
— Уйдём домой! — всхлипнула она. — Я не хочу! И вы не спускайтесь туда! Пойдёмте домой, мальчики! Пойдёмте домой!..
— Замолчи! — нахмурился Сандро. — Только твоих слёз нам не хватало. Гоги, привяжи верёвку к колонне и спусти вниз.
— Пойдём домой, Сандро!
— Сперва мы должны спуститься в туннель, Лена, а потом домой. Мы и сами не намерены там поселиться.
— Тогда я уйду одна.
— Иди, никто тебя не держит!
— Катись колбаской! — крикнул Снайпер.
— Но я не могу одна… Ой, как там темно, Сандро! Прошу тебя, уйдём, потом вы без меня вернётесь. Сандро!
— Говорил, не надо её тащить! — Снайпер сплюнул. — Возись теперь с ней, а потом ещё домой проводи, чтобы не споткнулась нигде!
— Ладно, Лена, не хнычь! — прикрикнул Гоги. — Надо было раньше думать. Ты же знала, что подземелье не колхозный клуб.
— Мальчики, проводите меня, пожалуйста! Только до нашего сада проводите. Тётушка, наверное, проснулась и ищет меня. Дедушка проснулся… Мальчики!..
— Кончай концерт! — прикрикнул Гоги.
— Выключай давай! — поддержал Снайпер.
— Вывести, что ли, её во двор? — сжалился Гоги.
— Да, да, выведите меня, я хочу выйти! — умоляла девочка.
— Лена, ты останешься с часовыми. Иди к ним. Не бойся, мы скоро вернёмся, — сказал Сандро.
Лена поспешно направилась к выходу.
— Ну, ребята, я пошёл, кто со мной? — добавил командир.
Смельчаки переминались с ноги на ногу и молчали.
В церкви, стало очень тихо. Страшным чёрным пятном, как пасть, готовая поглотить всех, зияло отверстие подземелья. Чуть слышно потрескивали свечи. Их свет трепетно перебегал по лицам мальчишек.
Сандро внимательно оглядел всех и с горькой усмешкой сказал:
— Хорошо ещё девчонка ушла и не видит, какие мы герои!
— Ладно, нечего время терять! — сказал Снайпер. — Я иду первым.
— Нет, Лукич, ты, как всегда, обеспечишь наш тыл. Так кто же пойдёт?
Гоги отделился от звена, выхватил у остающегося на часах Алекси самопал и направился к люку. Вано Бердзенишвили взглянул на Сандро, стоящего у колонны под аркой, и последовал за Гоги. Зашевелились и остальные, но звеньевой жестом остановил всех.
— Командир всегда впереди. Я возглавляю оперативную группу, а Снайпер, как было сказано, замыкает. За мной, ребята! — Сандро подвесил карманный фонарик на пуговицу куртки и, держась за верёвку, стал медленно спускаться по мокрым и скользким ступенькам лестницы.
Мальчишки с зажжёнными свечами в руках следовали за ним и один за другим исчезали в мрачном отверстии.
Последним спустился Снайпер. Он высоко поднял свечу и оглядел стены храма. На него таинственно и безмятежно взирали прекрасные ангелы и суровые святые с копьями и огненными мечами в руках. Снайпер, улыбаясь, оглядел их, подморгнул кудрявому херувиму, парящему в куполе над ним, и исчез под землёй.
Лестница отсырела и стала скользкой. Нужна была большая осторожность, чтобы не оступиться и не полететь вниз, во мрак, кажущийся бесконечным.
То и дело слышались предостережения:
— Не оступись.
— Здесь сточен камень.
— Вижу.
— Осторожнее.
— Порядок…
Наконец предводитель отряда достиг основания лестницы и посветил фонарём вверх: мальчишки висели на верёвке, как орехи, нанизанные на нитку для чурчхел.
Вскоре они присоединились к своему командиру.
Непроглядная темень преграждала мальчишкам путь. Пламя свечей красновато озаряло небольшой участок. Это был довольно широкий лаз, метров до десяти в ширину. Длину его трудно было определить. От основания лестницы начиналась известковая стена вышиной эдак в метр, которая тянулась вдоль лаза и пропадала где-то во мраке. По обе её стороны зияли ямы. Мальчишки, глотая слюну, прислушивались к темноте. Ни звука, кроме их собственного неровного дыхания.
