Сэмюэль Сковилль-мл - Скауты в лесах
— Ой, – громко прокомментировал это Уилл, роняя пчелу как раскалённый уголёк. — Ой! Ой! — добавил он, сунув горящий, будто пронзённый раскалённой иглой палец в рот.
— Ну, заметил он, вынув наконец травмированный палец изо рта и обращаясь к мирозданию вообще, – по крайней мере это её убило. — Уилл знал, что у пчелы жало зазубренное, а не гладкое, как у осы, и поэтому пчела может ужалить лишь однажды, а потом погибает, потому что застрявшее в ранке жало отрывается. — Но одного раза мне довольно, и жаль, что она не умерла до того, как меня ужалила… Хваталку надо сделать, вот что.
Он сложил несколько широких листьев, и с их помощью сумел изловить несколько пчёл и посадить их в свою коробку; на сей раз обошлось без ранений. Смолой он приклеил к спинке каждой пчелы немного белого пуха дикуши, и затем выпустил первую из них на прогалине, где он мог следить за её полётом по белой метке. Пчела с сердитым гудением полетела прочь, поднялась выше, сделала пару кругов и потом полетела прямо, как пуля из ружья, туда, где лес начинал подниматься на склон горы. Пчела с сердитым гудением полетела прочь, поднялась выше, сделала пару кругов и потом полетела прямо, как пуля из ружья, туда, где лес начинал подниматься на склон горы. Уилл внимательно следил за ней и приметил, где пчела скрылась в кронах деревьев в сотне ярдов от места, где он стоял.
Поспешив к отмеченному месту, он выпустил вторую пчелу, которая в целом повторила те же действия, Правда, она была, похоже, из другого роя, поскольку полетела почти точно в противоположном направлении. То же было и с третьей. Зато четвёртая, поднявшись над деревьями, полетела к склону. Уилл пошёл в указанном пчелой направлении, внимательно осматривая каждое дерево на пути; наконец он миновал редкую рощу больших деревьев, потом полосу вечнозелёной растительности и поднялся по склону довольно высоко. Здесь он выпустил ещё одну пчелу, но та полетела туда. Откуда Уилл пришёл.
— Проглядел, кажется, – пробормотал Уилл. — Но по крайней мере направление верное.
Он пошёл назад, миновал вечнозелёный пояс и снова оказался в нижней части склона. Но сколько он ни искал, найти дерево с пчёлами не удавалось. Тут он припомнил одну из максим Джуда Адамса — «Если тебе не помогают глаза, используй уши». Мальчик сел и прислонился спиной к морщинистому стволу большого сахарного клёна[139], чьи огромные ветви простирались не меньше чем на пятьдесят футов[140] от мощного корявого ствола, и стал напряжённо вслушиваться. Сперва он слышал только цоканье красных белок[141], далёкое воронье карканье[142], слышался поползень[143], стук клюва пушистого дятла[144] и неумолчную перекличку черношапочных гаичек[145], в охоте за насекомыми порхавших вокруг. Но немного погодя Уилл различил низкий тихий гул, чем-то похожий на звуки органа, на который накладывались более звонкие и резкие голоса белок и птиц. Теперь он понял, что давно уже слышит этот звук — насыщенное, звучное жужжание занятого трудами улья. Поначалу казалось, будто это гудение исходит со всех сторон. Но когда Уилл поднялся и отошёл немного в сторону, звук стал тише. Наконец мальчик понял, что он исходил от того самого клёна, под которым он сидел.
— Кое-кто не отыщет пчелиного дерева, пока головой прямо в него не врежется, – саркастически упрекнул он себя вслух.
Высоко на дереве был огромный гнилой сук, или даже ответвление ствола, в обхвате не тоньше самого Уилла. А в нём виднелась дыра — некогда дупло пухового дятла. Несколько поколений птиц и белок расширяли его, пока квартиру не занял пчелиный рой. Вокруг дыры словно бы клубился дым — это влетали и вылетали пчёлы; Уилл хотел было вскарабкаться наверх и удивить Джо добытым мёдом, но потом он посмотрел на распухший большой палец — и передумал.
— Пусть Джо лезет, – пробормотал он себе под нос. — Он же у нас мастер по части лесной жизни, это ему лишний случай похвастаться…
И, хорошенько приметив местоположение дерева, он поспешил в лагерь. Там он застал товарища за завершением изготовления лука. Джо долго искал по склонам холмов и на берегу речки, пока не отыскал среди принесённых паводком веток и коряг длинный, сухой стволик молодого белого ясеня[146]. Коры на нём не осталось, а древесина была выглажена и выбелена водой, морозом и льдом. Вода и солнце сделали древесину морёной, крепкой и гибкой, как сталь. Своим кремнёвым ножом и маленьким резцом Джо отрезал палку нужной длины и обстругал её, а потом отшлифовал конгломератным камнем[147], а потом крупным песком и сухим мхом, и получился лёгкий и крепкий лук почти в его рост, какой порадовал бы и самого Робина Гуда. Он был в пару дюймов[148] толщиной в середине и сужался к концам, в которых он прорезал глубокие пазы для тетивы. Тетиву он аккуратно сплёл из оленьих жил. Для нижнего плеча лука Джо завязал на тетиве бегущий булинь[149], а для верхнего — беседочный узел, сложный, никогда не подводящий узел, любимый моряками по всему свету[150]. Уилл заявился, когда Джо натягивал тетиву. Поставив ногу на нижнее плечо лука, юный индеец с усилием согнул лук и закрепил тетиву. Потом, держа лук в левой руке, он правой натянул его. Тугой лук согнулся, но даже не затрещал.
— Хороший лук, хмыкнул Джо. — Боевой.
Пришёл черёд стрел, которые, надо сказать, сделать куда труднее, чем лук. Впрочем, мальчик умел и это — спасибо его дяде, источнику почти всех на свете знаний для Джо. Около него уже лежали подготовленные древки — очищенные ветки калины[151]; это растение с овальными зубчатыми листьями все лесные индейцы считают лучшим материалом для стрел. Джо, срезав прямые ветки, очистил их от коры, остругал и закоптил. У части древков он сделал на пятке бороздку для тетивы, а на другом конце вырезал тяжёлые тупые наконечники — на птиц. Теперь были нужны наконечники, а для мастера-стрельника это — самое непростое дело. Ещё до Уиллова прихода Джо в сухих руслах тёкших весной по склону потоков набрал пригоршню каменных осколков, и отобрал кусочки белого и дымчатого кварца[152]. Из массивного обломка мёртвого сука он сделал рукоятку и закрепил в ней обломок оленьего рога, найденный в лесу. Кусок рога он обточил так, что в конце концов вышло неплохое долото, хотя и закреплённое в рукояти под несколько необычным углом. Грубый валун сошёл за наковальню. Уилл следил за действиями Джо с большим любопытством, поскольку он полагал, что искусство изготовления каменных наконечников, нередко встречающихся в полях и на берегах рек, давно утеряно.
— Думаешь, роговым долотом можно обрабатывать камень? — удивился он.
— Посмотришь.
Закрепив кусок кварца на своей импровизированной наковальне, Джо внимательно изучил его структуру, затем приставил к кварцу роговой инструмент и вдруг всем весом налёг на его деревянную рукоять. К вящему изумлению Уилла, от кварца отлетел небольшой осколок. Джо вновь и вновь под разными углами приставлял роговое долото к камню, нажимал — и отщеплял новый осколок. Эти осколки сходили, как кожура, оставляя характерные грани и сколы всем знакомых каменных наконечников. Время от времени юный индеец не давил на своё орудие, а бил по рукоятке небольшим, но увесистым камнем, как молотком. Тогда осколки получались тоньше и длиннее. Впрочем, для самых тонких операций — формирования острого кончика — Джо не бил, а только надавливал, и не всем весом, а лишь рукой. Он был обучен секрету, некогда открытому мастерами каменного века: если найти угол спайности[153] (так это называется), то даже самый твёрдый камень можно обрабатывать роговым или деревянным инструментом. Кварц раскалывается так куда легче кремня, и пока Уилл наблюдал, Джо успел изготовить три острых, многогранных наконечника, ничуть не хуже самых страшных древних жал, когда-то разивших животных или людей.
— Попробуй, – Джо хмыкнув вручил Уиллу свой инструмент и кусок кварца.
Но сколько Джо ни трудился, сколько он ни надавливал и не молотил камнем по рукояти рогового долота ему не удалось отколоть ни кусочка от камня. Тот казался прочным, как сталь.
— Как ты это делаешь? — отчаявшись, спросил он. — Научи меня!
— Ничего не выйдет, – фыркнул тот. — Ни у одного белого не хватит мозгов для каменного наконечника.
И надо сказать, Уилл так никогда и не научился этому искусству.
Джо взял изготовленные им три наконечника, три древка, и надрезал эти древки с одного конца, сделав пазы. В эти пазы он и вставил наконечники, закрепив их еловой смолой, а затем оплетя смазанными смолою же оленьими жилами в сплесень[154] — теперь наконечники держались так же прочно, как если бы их зажали в тиски. Затем он аккуратно оперил стрелы перьями из крыльев куропаток-дикуш, которые специально сохранил для этой цели. Изготовление оперения — ещё одно важнейшее искусство мастера-стрельника. Перья надо не только тщательно отобрать, но и правильно подрезать, а затем прикрепить под строго определённым углом. Некоторые перья Джо примотал тонкими жилками, некоторые приклеил еловой смолой. Затем он изготовил оперение для нескольких птичьих стрел — с тупыми набалдашниками вместо острых наконечников, для охоты на птиц. После этого мальчик оставил стрелы с приклеенным оперением сушиться на жарком солнце, и взял одну из стрел, где оперение было привязано. Наложив пятку стрелы на тетиву, он натянул лук и выстрелил; тетива издала глубокий, протяжный звон, а стрела прожужжала в воздухе и ударилась о тополёвую палку-мишень с такой силой, что раскололась вдоль до самого оперения.