Ревекка Рубинштейн - Глиняный конверт
Стемнело. Наступила ночь. Наконец взошла луна. Призрачный, голубоватый свет разлился кругом, и ясно стали видны дорога, кусты на берегу канала, близкая роща, холмы. Вдруг из-за деревьев появились две фигуры. Это были двое мужчин. Один высокий, с бородой, другой поменьше. В руках у них были дубинки.
— Вот он! — сказал один из них, указывая на Манума.—-Наконец-то мы дождались — он один на пустой дороге!
И оба преградили Мануму путь.
Высокий ударил Манума дубинкой по голове и едва не свалил его на землю, но Манум удержался на ногах. Другой сильным ударом отбросил Залилума в сторону. Быстрым движением Манум выхватил кинжал из-за пояса и кинулся на нападавшего. При этом пояс у него развязался и упал на землю, но в пылу борьбы Манум не заметил этого. С криком: «Ах, разбойники!» — он несколько раз ударил высокого кинжалом, отбиваясь от его дубины. Тогда второй зашел сзади и всадил юноше нож в спину. Манум закачался и упал лицом на землю, обливаясь кровью. Оба нападающих наклонились над ним. Манум был неподвижен.
— Конец! Я выпустил из него дыхание жизни, — сказал один из них.
— Посмотрим, нет ли с ним письма, — ответил второй.
Они перевернули Манума на спину и стали обыскивать его. но нашли только мешочек с серебром. Потом они развязали мешки, но, кроме шерсти и провизии, в них ничего не было.
— Письма при нем нет, — сказал высокий, — наверное, он должен был передать донесение на словах.
— Теперь он уже не сделает этого. Мы выполнили приказ и можем возвращаться.
— А где же мальчишка?
— Сбежал, наверное.
— Видно, приблудный. Этот выехал из дворца один.
Они забрали мешок с шерстью и, сев на ослов, отправились в обратный путь, в Бабили.
От сильной боли Манум потерял сознание. Потом он пришел в себя, громко застонал и позвал Залилума.
— Я здесь, господин! — ответил мальчик, выходя из-за кустов.
— Где ты был? Мне плохо, я умираю.
— Нет, нет, господин, ты будешь жить! —- И Залилум, сев на землю, наклонился над юношей, истекавшим кровью. — Чем тебе помочь?
— Ты не поможешь мне, вся кровь из меня ушла. Все пропало. Они украли мой пояс.
— Нет, господин. Вот он! Когда ты вынул кинжал, пояс упал. Никто не видел этого. Я тихо подполз к нему и утащил. А потом я спрятался за кустом и крепко держал его. Ведь ты говорил, что пояс тебе дороже всего.
— Ты хорошо сделал, Залилум!—слабеющим голосом ответил Манум. — Там зашито письмо... в конверте. Иди в Мари... Отнеси его во дворец... царю. Оно очень важное. А про меня скажи... — Манум вздохнул и умолк.
— Что сказать, господин? Кому? Почему ты молчишь!! — с отчаянием закричал Залилум и потрогал руку Манума.
Она была холодна. Залилум дотронулся до лба юноши, приложил ладонь к губам — дыхания не было. Манум был мертв. Залилум упал на грудь Манума и громко зарыдал.
Убийцы были уже далеко. Они не слышали ни предсмертных слов Манума, ни плача Залилума. Они выполнили приказ и спокойно возвращались домой.
Когда человек, который следил за Ярим-Адду, доложил царскому секретарю Авиль-Нинурте, что писец Ярим-Адду, Манум, исчез, Авиль-Нинурта допросил слуг.
Тогда ему стало ясно, что Манум тайно уехал из Бабили.
«Он повез донесение Зимрилиму», — решил Авиль-Нинурта и отдал приказ догнать Манума и убить его. А если при нем найдут письмо, то принести его Хаммурапи. Ярим-Адду ничего не должен знать об этом. Поэтому воины, посланные в погоню за Манумом, должны были напасть на него под видом разбойников.
Долго лежал Залилум на земле около мертвого юноши и не переставал плакать. Потом он встал, свернул пояс, поднял брошенный мешок с провизией и пошел по дороге.
«Манум велел отнести письмо во дворец. Я должен это сделать вместо него. Манум велел», — твердил Залилум про себя, и это придавало ему сил идти вперед.
Через несколько дней рано утром Залилум пришел в Мари. Он вошел через боковые ворота и попал на базар. Но как пройти во дворец? Залилум боялся спросить об этом прохожих. И он бродил по городу, пересекал одну улицу за другой, пока не вышел наконец на главную дорогу, которая вела прямо ко дворцу.
Вскоре Залилум стоял около ворот.
— Вот, — сказал он стражнику, протягивая пояс. — Здесь глиняный конверт. Манум сказал: «Очень важное письмо. Отдай царю».
— Что тебе нужно? Какой Манум? И почему пояс в крови?— удивился стражник. — Погоди, я вызову начальника охраны, он с тобой будет говорить. — И стражник, повернувшись спиной к Залилуму, позвал своего начальника.
Залилум испугался: «А что, если начальник захочет отдать его хозяину? И как объяснить, кто убил Манума?»
Залилум кинул пояс на землю и убежал. Когда стражник повернулся, чтобы пропустить Залилума в комнату охраны, его уже не было.
ЗАБЛУДИЛСЯ
тром того дня, когда Залилум отнес письмо во дворец, Наби-Син с отцом приехали в Мари.
Белидинам пошел на базар. Он хотел найти склад, где можно будет сложить товары.
Наратум остался на берегу около пристани.
— Я возьму с собой Рибамили. Когда найму склад, он вернется за вами. Вы меня не дожидайтесь, сразу переносите тюки на базар.
— А ты куда пойдешь? — спросил Наратум.
— Я по своим делам пойду, в город. А ты пока присмотри за Наби-Сином. Пусть без меня никуда не ходит!
— А где он, кстати? Набия! — позвал сына Белидинам.
Наби-Син бегал по берегу. Приятно было размяться после долгого плавания. Ему все еще казалось, что он плывет в ладье и земля колеблется у него под ногами. Услышав, что ею зовут, он подошел к отцу.
— Ты останешься здесь с Наратумом, — сказал Белидинам сыну. — И, пока я не вернусь за тобой, сиди на месте и не ходи никуда. Еще потеряешься в незнакомом городе. Ну, Рибамили, идем, — позвал он рулевого.
Они направились на базарную площадь, пустую в этот ранний утренний час.
По краям площади стояло длинное, узкое здание — это были глинобитные домики, плотно примыкавшие друг к другу, у каждого дома одна стена была общей с другим. Массивные столбы из кирпича-сырца поддерживали навесы из дерева или из натянутой ткани. Узкие проемы, завешенные циновками, служили дверьми. Здесь были лавки. В некоторых жили хозяева, многие одновременно служили и мастерскими, где делали обувь — сандалии, столы и скамейки, глиняную посулу. Торговля еще не началась, но во многих домиках уже встали. Прямо на площади, перед дверьми, разожгли огонь в очагах— больших глиняных казанах, — оттуда поднимался синий чад, который туманом стоял над площадью, пахло прогорклым маслом.
Белидинам не в первый раз приезжал в Мари с товарами. Он разыскал знакомого хозяина лавки и быстро сторговался с ним. После этого Белидинам отправил Рибамили на пристань и велел передать Наратуму, что можно переносить в лавку привезенный товар. Сам же Белидинам пошел во дворец, ему нужно было разыскать Тарибу, военоначальника Хаммурапи, который все еще находился в Мари.
До дворца было недалеко. К нему вела широкая улица, которая кончалась у большого портала, где был единственный вход во дворец. У ворот Белидинама остановил дежурный стражник. Белидинам сказал, что он привез письмо вавилонскому послу от царя Хаммурапи, и показал стражнику глиняную табличку. Стражник вызвал начальника охраны. Тот внимательно посмотрел на табличку и велел пропустить Белидинама, указав ему дверь налево, которая вела в северо-восточную часть дворца, где помещались комнаты для послов. Дверь направо вела в покои царя. Белидинам не раз бывал во дворце Хаммурапи, но всегда, когда он приезжал в Мари, его поражал огромный дворец Зимрилима. Более двухсот комнат, расположенных вокруг открытых двориков, было во дворце.
Белидинам нашел Тарибу во дворе около посольских покоев. Тот только что встал и собирался завтракать. Увидев Белидинама, Тарибу обрадовался встрече с земляком.
— Ну, как дела в Бабили? Все в порядке? Не был у моей жены перед отъездом? Письмо привез?
Белидинам не успевал отвечать на вопросы.
— Постой, не все сразу! Расскажу по порядку. Накануне отъезда господин вызвал меня во дворец. Письма к тебе он не дал, но велел передать на словах, что не доволен тобой. Сколько времени живешь во дворце у Зимрилима, а до сих пор никаких сведений не собрал, донесений не посылаешь. Господин велел поторопить тебя.
— Приказать можно, а сделать трудно. Надо людей было найти, заплатить им хорошо, тогда сведения будут.
— Одно письмо Хаммурапи все же послал, — сказал Белидинам, вынимая табличку.
— Что это Хаммурапи шлет письма одно за другим? Вчера гонец привез Зимрилиму, сегодня ты.
— Это письмо не Зимрилиму, — ответил купец, — а Бахдилиму, управителю Зимрилима. Мне нельзя его видеть, а ты передай письмо сам, только чтоб никто об этом не знал. К твоей жене господин не велел заходить. Слишком много ушей и глаз кругом, никто не должен знать в Бабили, что я увижу тебя. — И Белидинам положил табличку в руку Тарибу.
