Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса
– Почему? – спросил он. – Ведь это имеет ко мне отношение!
– Не надо, Гарри, – внезапно сказал Невилл. Гарри посмотрел на него. Круглое лицо Невилла слегка блестело от пота. Он выглядел так, словно нервы у него были уже на пределе.
– Но здесь моё имя, – сказал Гарри.
И, поддавшись безрассудному порыву, он сомкнул пальцы на пыльной поверхности шарика. Он думал, что она будет холодной, но это оказалось не так. Наоборот, впечатление было такое, будто шарик много часов пролежал на солнце, точно внутреннее свечение согревало его. Ожидая чего-то необычного и даже надеясь на то, что сейчас произойдёт какое-нибудь эффектное, волнующее событие, которое сможет-таки оправдать их долгое и опасное путешествие, Гарри снял стеклянный шарик с полки и вгляделся в него.
Но ровным счётом ничего не произошло. Друзья обступили Гарри, наблюдая за тем, как он счищает прилипшую к шарику пыль.
И тут, прямо за их спинами, раздался голос. Кто-то сказал спокойно, чуть растягивая слова:
– Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, медленно и без глупостей, и отдай его мне.
Глава 35
По ту сторону занавеса
Чёрные силуэты, возникшие неизвестно откуда, обступили их слева и справа, отрезав все пути к бегству; глаза блестели сквозь прорези капюшонов, с десяток палочек с горящими кончиками были направлены прямо им в сердце. Джинни ахнула от ужаса.
– Дай его мне, Поттер, – с расстановкой повторил голос, и его обладатель, Люциус Малфой, протянул к Гарри руку ладонью вверх.
Внутри у Гарри всё перевернулось. Они были в ловушке, и на каждого из них приходилось по двое противников.
– Ну же, Поттер, – снова сказал Малфой.
– Где Сириус? – спросил Гарри.
Несколько Пожирателей смерти рассмеялись. Затем грубый женский голос, принадлежащий одной из неясных фигур слева от Гарри, сказал с мрачным торжеством:
– Тёмному Лорду известно всё!
– Всё, – эхом откликнулся Малфой. – А теперь дай мне пророчество, Поттер!
– Я хочу знать, где Сириус!
– «Я хочу знать, где Сириус!» – передразнила его женщина слева.
Пожиратели смерти сузили свой крут, так что от Гарри с друзьями их отделяла всего какая-нибудь пара шагов. Свет их палочек слепил Гарри глаза.
– Вы схватили его, – сказал Гарри, подавляя волну паники, с которой боролся с тех пор, как они свернули в проход у девяносто седьмого ряда. – Он здесь, я знаю.
– Наса детоцка плоснулась напуганная и подумала, сто её сон – плавда, – жутко прогнусавила женщина, издевательски подражая детскому выговору. Гарри почувствовал, как Рон рядом шевельнулся.
– Не надо, – тихо пробормотал Гарри. – Не сейчас…
Женщина, которая передразнивала его, хрипло расхохоталась.
– Слыхали? Нет, вы слыхали? Он ещё даёт указания другим детям, словно собирается драться с нами!
– Просто ты не знаешь Поттера так, как я, Беллатриса, – вкрадчиво сказал Малфой. – Он питает большую слабость ко всему героическому, и Тёмному Лорду это отлично известно. А теперь дай мне пророчество, Поттер.
– Я знаю, что Сириус здесь, – сказал Гарри, хотя от страха ему сдавило грудь и он не мог даже вздохнуть как следует. – Я знаю, вы его схватили!
Опять несколько Пожирателей смерти рассмеялись, и женщина – громче всех.
– Пора бы тебе понять разницу между сном и явью, Поттер, – сказал Малфой. – Отдай мне пророчество, иначе мы пустим в ход палочки.
– Пожалуйста, – сказал Гарри, поднимая свою собственную палочку на уровень груди. Тут же по обе стороны от него взлетели в воздух ещё пять палочек – Рона, Гермионы, Невилла, Джинни и Полумны. Клубок в животе у Гарри затянулся ещё туже. Если Сириуса на самом деле здесь не было, он привёл товарищей на верную смерть без всякой причины…
Но Пожиратели смерти медлили с нападением.
– Если ты отдашь мне пророчество, никто не пострадает, – холодно сказал Малфой.
Теперь настала очередь Гарри ответить смехом.
– Ну да, конечно! – сказал он. – Я дам вам это… пророчество, да? И вы спокойно отпустите нас всех по домам – так, что ли?
Не успел он договорить, как Пожирательница смерти взвизгнула:
– Акцио, проро…
Гарри среагировал как раз вовремя – он крикнул – «Протего!» прежде, чем она успела произнести заклинание до конца, и, хотя шарик едва не спрыгнул с его ладони, сумел удержать его.
– А он у нас шустрый, этот малютка Поттер, – сказала она. Её безумные глаза блестели в прорезях капюшона. – Ну что ж, ладно – тогда…
– ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО! – рявкнул на неё Люциус Малфой. – Если ты его разобьёшь…
Мысли у Гарри понеслись галопом. Пожирателям смерти был нужен этот пыльный стеклянный шарик. Ему – нет. Он хотел только, чтобы все его друзья выбрались отсюда живыми, чтобы никому из них не пришлось заплатить ужасную цену за его глупость…
Женщина шагнула вперёд, отделившись от своих собратьев, и стащила с головы капюшон. Азкабан иссушил лицо Беллатрисы Лестрейндж – оно стало худым и похожим на череп, но глаза её сверкали лихорадочным, фанатическим блеском.
– Значит, будем сопротивляться? – спросила она. Её грудь быстро поднималась и опускалась. – Прекрасно. Возьмите самую младшую, – приказала она Пожирателям смерти, которые стояли рядом. – Пусть посмотрит, как мы пытаем девчонку. Я сама этим займусь.
Гарри заметил, как его друзья теснее обступили Джинни. Он шагнул вбок, встав прямо перед ней и прижав пророчество к груди.
– Только попробуйте напасть на любого из нас, и оно разобьётся, – сказал он Беллатрисе. – Не думаю, что ваш хозяин будет доволен, если вы вернётесь к нему с пустыми руками. Или я не прав?
Беллатриса не двинулась с места; не сводя с него глаз, она облизнула кончиком языка тонкие губы.
– Ну, – сказал Гарри, – так что же это за пророчество, объясните!
Он не мог придумать ничего лучшего, кроме как продолжать разговор. Рука Невилла была прижата к нему, и он чувствовал, как она дрожит; затылком он ощущал участившееся дыхание остальных. Он надеялся, что они не теряют зря времени и стараются найти выход из этого тупика, поскольку у него в голове было пусто.
– Что за пророчество? – повторила Беллатриса, и ухмылка сползла с её лица. – Ты шутишь, Гарри Поттер.
– Вовсе нет, – сказал Гарри. Его взгляд перескакивал с одного Пожирателя смерти на другого, ища слабое звено, место, где они могли бы прорваться. – Зачем оно понадобилось Волан-де-Морту?
Несколько Пожирателей смерти испустили тихое шипение.
– Ты осмеливаешься называть его имя? – прошептала Беллатриса.
– А что? – отозвался Гарри. Он ещё крепче сжал в руке стеклянный шарик, предвидя новую попытку отобрать его колдовством. – Да, мне совсем нетрудно называть его Волан…
– Замолчи! – взвизгнула Беллатриса. – Как ты смеешь произносить его имя своим нечестивым ртом, как смеешь ты осквернять его своим гадким языком полукровки, как…
– Разве вы не знаете, что он тоже полукровка? – дерзко спросил Гарри. У Гермионы, стоящей рядом, вырвался тихий стон. – Ваш Волан-де-Морт? Да, его мать была ведуньей, зато отец – маглом! Или он наврал вам, что он чистокровный волшебник?
– ОСТОЛБЕ…
– НЕТ!
Из палочки Беллатрисы Лестрейндж вырвался красный луч, но Малфой отклонил его, и заклятие угодило в полку слева от Гарри. Несколько стеклянных шариков разбилось.
Две фигуры, перламутрово-белые, как привидения, и текучие, как дым, поднялись из осколков стекла на полу и разом заговорили. Их голоса смешались друг с другом, и за криками Малфоя и Беллатрисы можно было различить лишь обрывки их речей.
– Когда наступит солнцестояние, придёт новый… – сказала фигура старика с бородой.
– Не нападай! Мы должны получить пророчество!
– Он осмелился… как он смеет… – невпопад выкрикивала Беллатриса. – Паршивец… грязный полукровка…
– ПОДОЖДИ, КОГДА ПРОРОЧЕСТВО БУДЕТ У НАС! – взревел Малфой.
– И никто не придёт после… – сказала фигура молодой женщины.
И обе фигуры, вырвавшиеся из разбитых шариков, растаяли в воздухе. От них и от их прежних убежищ не осталось ничего, кроме осколков стекла на полу. Но они подали Гарри идею. Теперь надо было найти способ поделиться ею с другими.
– Вы ещё не объяснили мне, что особенного в этом пророчестве, которое я, по-вашему, должен вам отдать, – сказал он в надежде выиграть время. Потом медленно передвинул ногу в сторону, пытаясь нащупать ею чью-нибудь ещё.
– Не вздумай шутить с нами, Поттер, – сказал Малфой.
– Никаких шуток, – ответил Гарри, сосредоточив внимание на своей ноге и стараясь не потерять при этом нить разговора. Наткнувшись на чью-то туфлю, он придавил её носком ботинка. Резкий вдох у самого его уха подсказал ему, что нога в туфле принадлежит Гермионе.
