Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса
– По-видимому, я не вправе вам отказать, – процедила МакГонагалл сквозь крепко сжатые зубы.
– Меня всего лишь интересует, достаточно ли у мистера Поттера данных, чтобы стать мракоборцем, – сладким голоском пропела Амбридж.
– Ах, вот как? – высокомерно сказала МакГонагалл. – Ну что ж, Поттер, – продолжала она, точно её никто не прерывал, – если ваши намерения серьёзны, я посоветовала бы вам пополнить свои знания в области трансфигурации и зельеварения. Я вижу, что в последние два года профессор Флитвик выставляет вам в основном «удовлетворительно» и «выше ожидаемого», так что с заклинаниями у вас всё более или менее в порядке. Что же касается защиты от Тёмных искусств, то в среднем ваши оценки были довольно высоки. Профессор Люпин даже считал вас… Может, вам всё-таки стоит принять микстуру от кашля, Долорес?
– Нет-нет, благодарю вас, Минерва, – откликнулась Амбридж, которая только что кашлянула уже совсем громко. – Но меня тревожит одна вещь: получили ли вы самые последние оценки Гарри по защите от Тёмных искусств? Уверена, что я их вам передавала.
– Вы имеете в виду это? – с отвращением сказала МакГонагалл, выуживая из личного дела Гарри кусочек розового пергамента. Она проглядела его, слегка приподняв брови, а затем убрала обратно в папку, воздержавшись от всяких комментариев.
– Итак, Поттер, как я уже говорила, профессор Люпин считал вас весьма одарённым учеником в этой области, а для мракоборца, естественно…
– Вы не разобрали мой почерк, Минерва? – спросила Амбридж елейным тоном, позабыв кашлянуть.
– Конечно, разобрала, – сказала МакГонагалл, так крепко стиснув зубы, что её слова прозвучали слегка невнятно.
– Тогда я в недоумении… Боюсь, я не совсем понимаю, зачем внушать мистеру Поттеру ложные надежды, если…
– Ложные надежды? – повторила МакГонагалл, всё ещё избегая отвечать Амбридж взглядом на взгляд. – Он получил высокие оценки за все контрольные работы по защите от Тёмных искусств…
– Мне крайне неловко возражать вам, Минерва, однако, как вы можете видеть по моей записке, у меня на уроках Гарри демонстрировал очень низкий уровень знаний…
– Что ж, тогда мне следует высказаться более определённо, – заявила МакГонагалл, наконец повернувшись и глядя Амбридж прямо в глаза. – Он получал высокие оценки по защите от Тёмных искусств у всех преподавателей, компетентность которых не вызывала сомнений.
Улыбка исчезла с лица Амбридж мгновенно, будто выключили лампочку. Она откинулась на спинку стула, перевернула страницу в своём блокноте и застрочила в нём с невероятной скоростью – её зрачки так и шныряли туда-сюда. Профессор МакГонагалл снова обернулась к Гарри – её тонкие ноздри раздувались, глаза горели.
– Есть вопросы, Поттер?
– Да, – сказал Гарри. – Какого рода тесты предлагает Министерство, если у претендента достаточно высокие баллы по ЖАБА?
– Ну, вам нужно будет доказать, что вы умеете сопротивляться давлению и так далее, – пояснила МакГонагалл, – продемонстрировать выносливость и упорство, поскольку подготовка мракоборцев занимает ещё три года, и вдобавок иметь очень хорошие навыки практической защиты. Это означает необходимость усердно трудиться даже вне школы, так что если вы не готовы…
– Полагаю, вам стоит учесть, – сказала Амбридж, на сей раз очень холодным голосом, – что Министерство интересуется прошлым тех, кто хочет стать мракоборцем. Я имею в виду их уголовное прошлое.
– …если вы не готовы к тому, что вам придётся сдавать новые экзамены по окончании Хогвартса, вам действительно лучше было бы поискать другое…
– Таким образом, у этого мальчика столько же шансов сделаться мракоборцем, сколько у Дамблдора – когда-либо вернуться в эту школу.
– То есть довольно много, – сказала МакГонагалл.
– Поттер привлекался к суду по уголовным обвинениям, – громко сказала Амбридж.
– И был оправдан по всем пунктам, – ещё громче сказала МакГонагалл.
Профессор Амбридж встала. Она была такой низенькой, что это почти ничего не изменило, но её жеманные, кокетливые манеры уступили место холодной ярости, придавшей её широкому, обрюзглому лицу зловещее выражение.
– У Поттера нет ни малейшего шанса стать мракоборцем!
Профессор МакГонагалл тоже поднялась на ноги, и с её стороны это было гораздо более впечатляющим приёмом: теперь она возвышалась над Амбридж, как башня.
– Поттер, – сказала она звенящим голосом, – я помогу вам стать мракоборцем, даже если это последнее, что я сумею сделать! Я буду учить вас по ночам и позабочусь о том, чтобы вы добились необходимых результатов!
– Министр магии никогда не примет на работу Гарри Поттера! – свирепо заявила Амбридж.
– Когда Поттеру понадобится работа, на посту министра магии вполне может оказаться кто-нибудь другой! – выкрикнула МакГонагалл.
– Ага! – взвизгнула Амбридж, тыча в сторону МакГонагалл толстым пальцем. – Вот! Вот, вот оно! Конечно! Так вот чего вы хотите, Минерва МакГонагалл! Вам хочется, чтобы Корнелиуса Фаджа сменил Альбус Дамблдор! Вы думаете, что тогда вам достанется моё место, разве не так? Мечтаете стать первым заместителем министра и директором школы в придачу!
– Вы бредите, – сказала МакГонагалл с глубочайшим презрением. – Поттер, нашу консультацию можно считать законченной.
Гарри забросил сумку за плечо и поспешил убраться из кабинета, стараясь не глядеть в сторону профессора Амбридж. Идя по коридору, он слышал, как они кричат друг на друга за закрытой дверью.
Когда Амбридж явилась на урок защиты от Тёмных искусств, который ей предстояло провести в этот же день, она всё ещё дышала так, будто только что пробежала стометровку.
– Надеюсь, ты наконец образумился и понял, что не стоит лезть на рожон, Гарри, – прошептала Гермиона, едва они открыли книгу на главе тридцать четвёртой, озаглавленной «Непротивление и переговоры». – Амбридж сегодня явно не в духе!
Время от времени Амбридж бросала яростные взгляды на Гарри, который не поднимал головы, уткнувшись в «Теорию защитной магии» невидящими глазами и думая, думая…
Он пытался представить себе, что скажет профессор МакГонагалл, если его поймают в кабинете Амбридж всего через несколько часов после того, как она поручилась за него… ведь, в конце концов, ничто не мешает ему просто вернуться в Гриффиндорскую башню в надежде, что на летних каникулах он улучит удобный момент и расспросит Сириуса о сцене, свидетелем которой стал благодаря Омуту памяти… ничто, кроме свинцовой тяжести в животе, которую он чувствует при мысли о таком разумном поведении… да и потом, Фред и Джордж уже спланировали, как они будут отвлекать Амбридж, а в его сумке дожидаются своего часа нож, подаренный Сириусом, и старая мантия-невидимка отца.
Но факт остаётся фактом: если его поймают…
– Дамблдор пожертвовал собой, чтобы тебя оставили в школе! – прошептала Гермиона, прикрывшись книжкой, чтобы не увидела Амбридж. – И всё это будет напрасно, если тебя сегодня выгонят!
Он может отменить свой план и попробовать свыкнуться с памятью о том, что сделал его отец в один прекрасный летний день больше двадцати лет назад…
И тут он вспомнил Сириуса в камине гриффиндорской гостиной: «Ты меньше похож на отца, чем я думал… Отец радовался бы риску…»
Но так ли уж ему хочется быть похожим на своего отца?
– Гарри, не делай этого! Пожалуйста, не делай! – сказала Гермиона после звонка голосом, в котором звучало отчаяние.
Он не ответил ей. Он сам не знал, как лучше поступить.
Рон, по-видимому, твёрдо решил держать своё мнение при себе и не давать Гарри никаких советов – он даже не смотрел на Гарри, но когда Гермиона в очередной раз открыла рот, тихо сказал ей:
– Помолчи, сделай милость! У него своя голова на плечах.
Когда они покидали класс, сердце Гарри билось гораздо сильнее обычного. Пройдя коридор до середины, он услыхал вдалеке шум, безошибочно доказывающий, что близнецы начали своё дело. Вопли и крики отдавались эхом где-то наверху. Ребята, выходящие из других классов, замирали и прислушивались, с опаской поглядывая на потолок…
Из их класса выскочила Амбридж. Она неслась так быстро, как только позволяли её короткие ноги. На бегу вынимая палочку, она помчалась в противоположном направлении, и Гарри понял: сейчас, или никогда.
– Гарри… пожалуйста, – слабо пискнула Гермиона.
Но он уже принял решение. Поддёрнув сумку за ремень, он пустился бежать, уворачиваясь от учеников, которые оправились от первого удивления и теперь спешили ему навстречу, заинтригованные суматохой в восточном крыле.
Добравшись до коридора, в который выходила дверь кабинета Амбридж, Гарри обнаружил, что он пуст. Спрятавшись за рыцарские доспехи у стены – шлем, которым они были увенчаны, со скрипом повернулся за ним вслед, – Гарри открыл сумку, выхватил оттуда нож Сириуса и набросил на плечи мантию-невидимку. Затем медленно, осторожно вылез из-за доспехов и, тихо ступая, приблизился к кабинету Амбридж.
