Валерий Гусев - Тусовка на острове Скелета
«Водитель» обернулся ко мне и заботливо сказал:
– Дверцу прихлопни. А то еще вывалишься – отвечай за тебя.
Я послушно «хлопнул дверцей». Алешка с усмешкой обернулся:
– Молодец, Дим. И окошко закрой. А то дует.
Возле главного корпуса «водитель» плавно притормозил, припарковался, выключил двигатель.
Мы «вышли из машины».
– Э! Э! – забеспокоился водитель. – А деньги за проезд?
Алешка и тут не растерялся – сунул ему в руку обертку от конфеты. Ну, думаю, скандал будет.
– Маловато, – вздохнул водитель. – Добавить надо бы.
– Бог подаст, – сказал Алешка.
– И то. – Он включил зажигание, зафырчал и отъехал.
Сейчас еще кого-нибудь привезет. Хорошо, хоть берет недорого.
А Лешка сказал, шагая по ступенькам к дверям:
– Дим, если сейчас еще и летчик появится, я с ним не полечу.
Летчик не появился. Появилась в дверях симпатичная медсестра в белом халате. Но мы к ней отнеслись настороженно. Вдруг она тоже не настоящая, в доктора играет – начнет еще уколы делать. Вилкой в попу.
Но вроде обошлось.
– Вы к кому, мальчики? – приветливо спросила она.
– Мы к дяде Ване. К Чижову.
– Сейчас я его позову, в корпус вам входить не надо.
Да нам уже и не хочется.
Сестра исчезла за дверью. Но почему-то не сразу пошла за Чижовым – нам было хорошо видно через большие окна, – а сначала позвонила куда-то по телефону и что-то кому-то сказала. Покивала, слушая, и повесила трубку. Мне почему-то это не понравилось.
Мы осмотрелись. Местность вокруг вполне приличная. Много зелени, дорожки, скамеечки. По дорожкам не спеша прогуливаются озабоченные люди в пижамах или халатах, о чем-то оживленно разговаривают, не слушая друг друга; сидят на скамейках с газетами и книгами. Многие из них и газеты, и книги держат вверх ногами. А самые умные читали книги с конца, задом наперед.
Из подъезда вышли двое врачей. Оба – вылитые персонажи. Один, постарше, худой, длинный, с бородкой – Дон Кихот. Другой – молоденький, невысокий колобок с румяными щеками – Санчо Панса.
Они важно беседовали. А мы прислушались. Потому что беседа шла о нашем диком друге, о том, как его лечить.
– Вы изумительно не правы, коллега, – говорил Дон Кихот. – Чтобы вернуть нашего пациента в прежний облик, нужны решительные меры. Стресс! Вот что ему нужно. Шокотерапия.
– А вы, коллега, – возражал ему Санчо, – не правы исключительно. Здесь необходим плавный переход пациента к нормальной жизни. Два года одиночества, постоянный страх, опасение быть съеденным в сыром виде…
– Вы считаете, коллега, – ядовито усмехнулся Дон Кихот, – что быть съеденным в виде вареном – это не так страшно? Это меньше травмирует психику?
– Во всяком случае, коллега, я бы предпочел все-таки, чтобы меня съели не живьем, а хотя бы в виде котлеты.
– А я бы, коллега, предпочел, чтобы меня вообще не ели. Ни в каком виде. Ни в виде котлеты, ни в виде шашлыка.
– А вас бы, коллега, никто бы и есть не стал. Вы слишком костлявы.
– А вы, коллега, весьма упитанны. Вас сожрали бы с удовольствием.
– Уж не вы ли?
– Сейчас подерутся, – сказал Алешка. – Кусаться начнут.
Но пока обошлось. Дон Кихот взял Санчо Пансу под руку и сказал:
– Давайте вернемся к существу нашего спора, коллега.
– Совершенно с вами согласен. Так вот, я считаю… – Дальше мы уже не услышали, они отошли от нас довольно далеко.
– Залечат они его, Дим, – сказал Алешка, – своими шоками и терапиями.
Тут снова вышла медсестра.
– Мальчики, сейчас он придет. – И покричала с крыльца: – Федотов! Ваша смена закончилась! На заправку!
Послышался шум «машины», подъехал Федотов. Заглушил двигатель, поставил машину на ручник, запер дверцы и сказал строго:
– Леночка, передайте моему сменщику, чтобы окурки в пепельнице не оставлял. Весь салон табачищем провонял.
– Обязательно передам, – пообещала сестра.
– И пусть зажигание проверит – что-то оно барахлит.
– Интересно, – шепнул мне Алешка, – где у него зажигание?
Вопрос остался без ответа – в дверях появился наш дикий дядя Ваня.
– Гы! – радостно сказал он.
– У-у! – весело отозвался Алешка.
– Бип! – выдал водитель Федотов.
Поговорили…
В руках у дяди Вани была недоплетенная корзиночка. Рукоделие такое.
– Это зачем? – спросил Алешка, когда мы отошли от корпуса и сели на скамейку.
– В это буду класть, – объяснил дядя Ваня. Говорил он уже хорошо, но еще не все слова, которые раньше знал, вспомнил.
– Что класть? – спросил Алешка. – Деньги?
– Нет… – Дядя Ваня, морща лоб, стал вспоминать. – В воде. Красивые. Ползают.
– Русалки?
– Да! – обрадовался дядя Ваня. – Ракушки!
– А здесь нет ракушек. – Алешка покачал головой.
– Есть! Много! И неглубоко! Пошли!
И он потащил нас вокруг корпуса, к другому подъезду. Возле него стояли машины «Скорой помощи», и было написано над входом: «Приемный покой». Мы вошли в этот «покой». Двери, в одной двери закрытое окошечко, вдоль стен – кушетки. А в дальнем углу светился на тумбочке большой аквариум.
– Вот! – похвалился дядя Ваня. – Можно ракушки собирать. Можно рыбу ловить. На ужин.
– Нельзя! – сказал Алешка.
– Почему?
– Табу! Экспонаты.
– О! – с уважением отреагировал на любимое слово дядя Ваня. И с сожалением взглянул на пустую корзинку – что бы тогда в нее положить?
Алешка кстати вспомнил про бананы и переложил их из пакета в корзинку. Дядя Ваня переложил их из корзинки в урну. И сказал с отвращением:
– Гадость!
Еще бы не гадость – два года бананами питаться.
– А чего вам принести? – спросил Алешка. – Чтобы вы поскорее поправились.
– Катю, – сказал дядя Ваня.
Мы переглянулись: неужели он так озверел от одиночества, что стал людоедом?
– Может, вам лучше… газеты… – предложил я.
Дядя Ваня взял газеты, просмотрел заголовки и со словами: «Тоже гадость!» опустил их в урну. Потом сел на кушетку и пригорюнился:
– Катя уже большая.
– И толстая? – осторожно спросил Алешка.
Дядя Ваня внимательно посмотрел на него и ответил:
– Нет. Она как ты. – Алешка немного от него отодвинулся. – В третьем классе. Внучка.
Ах вот в чем дело! Он по внучке соскучился.
– А где она живет? – спросил я.
– Дома, – уверенно ответил дядя Ваня. – На четвертом этаже. В квартире.
– А на какой улице?
– На большой.
– А как она называется? – спросил Алешка. – Гы?
– У-у! Называется… улица Алоева.
Что-то я не слыхал, что есть такая улица.
– Может, Каляева?
– Алоева, – упрямо повторил дядя Ваня. И твердо добавил: – Улица Алоева, дом сто сорок шесть, шестой этаж, квартира шестнадцать. Катя! Внучка!
– Ладно, – сказал Алешка. – Привезем мы вам вашу Катю. Пошли, Дим. Выздоравливайте. Только русалок в аквариуме не ловите. Гы?
– У-у!
Когда мы вышли из корпуса, Алешка сказал:
– Дим, надо обязательно эту Катьку найти. Он от радости…
– С ума сойдет? – догадался я.
– Наоборот. Опять поумнеет. Это ему стресс с шоком. По-нашему. Терапия по-оболенски. Поехали прямо сейчас, – предложил Алешка. – На эту… улицу Алиева.
– Алоева, – поправил я. – Надо сначала узнать, где она. У папы в справочнике.
Мы вышли за ворота. И тут… Тут к нам подкатил черный автомобиль. Из него вышел какой-то дядька, открыл заднюю дверцу и сказал нам:
– Прошу вас.
Еще один псих!
– У нас денег нет, – ответил я. И попытался обойти машину.
– Мы вас бесплатно отвезем. – Он придержал меня за руку. Мягко, но настойчиво. – Садитесь в машину.
– Это похищение? – спросил Алешка. – Я щас ка-а-ак заору!
– Я тебе заору!
И не успели мы опомниться, как оказались в машине. За рулем сидел человек в форме. Правда, это нас не очень успокоило. Мало ли кто сейчас форму носит.
Ехали мы недолго и приехали… к отделению милиции.
– Выходите, – сказал нам человек в штатском. – И не вздумайте удирать, а то наручники надену.
– Не имеете права, – сказал я. – Мы несовершеннолетние.
– А я вообще с вами без своего адвоката разговаривать не буду, – заявил Алешка.
– Сейчас я его вызову, – усмехнулся человек в штатском и, взяв нас за плечи, повел в здание.
Там он ввел нас в комнату с решетками на окнах. За столом сидел еще один, в штатском. Носатый такой, с быстрыми глазами.
– Кто вас подослал? – спросил он без всякой подготовки.
– Куда? – в один голос удивились мы.
– В больницу.
– Никто нас не посылал, – сказал я, ничего не понимая.
– Нас Федотов подвез, – сказал Алешка. – На своей машине.
– Кто такой Федотов?
– Дядька один.
– Понимаю, что не тетка, – ехидно усмехнулся носатый. – Ваш дядька?
– Еще чего! У нас дядька нормальный. Танкист. Полковник.
– Марка машины? – Он приготовился записывать.
– «Форд», – сказал я.
– «Ауди», – сказал Алешка.
– Хоть бы сговорились заранее. Номер машины?
– Он нам не говорил.
