Марина Елькина - Тайна под дубом
Бабушка остановилась перед обитой коричневым дерматином дверью на втором этаже.
— Вот она, наша квартира. Кто здесь теперь живет? Все, наверное, внутри изменилось.
— А там, наверху, был наш класс, — напомнила Вероника Аркадьевна.
— Ваш класс? — изумился Толик. — Где? В этом подъезде?
— Да. После войны это был один из немногих уцелевших домов. Во время войны здесь размещался госпиталь, сначала немецкий, потом наш. А после войны сюда поселили людей и часть дома отдали под школу. Наш класс был на третьем этаже.
— Удобно! — восхитился Лешка. — Поднялся по лестнице — и в школе.
— Правда, учились мы тут недолго, потому что построили новую школу. Отсюда далековато. Мимо развалин идти надо было.
— Мимо тех развалин, где мы нашли дневник, — добавила Елена Андреевна.
— Опять про какой-то дневник! Надо будет потом расспросить бабушку.
Они поднялись на верхний этаж.
А чердак по-прежнему закрыт, — улыбнулась Вероника Аркадьевна. — Помнишь, Лена, как мы втроем лазили на крышу?
Еще новости! Бабушка, оказывается, не только по дубам лазила, но и по крышам!
— А зачем им лазили на крышу? — спросил Толик.
— Просто так. В этом доме крыша необычная — как огромный балкон сделана, с ограждениями.
— Правда?
— А нас туда родители не пускали. Боялись, что свалимся. Поэтому чердаки всегда закрывали.
— Как же вы лазили?
— Очень просто — по пожарным лестницам. Они были в торце дома.
— Страшно, наверное?
Елена Андреевна рассмеялась:
— Сейчас, как подумаешь, так страшно. А тогда было не страшно. Наоборот, здорово. Лезешь вверх, перекладины руками перебираешь, а земля все дальше и дальше внизу остается.
— Голова могла закружиться, — рассудительно заметил Толик.
— Тогда не кружилась. Отчаянными были. Послевоенные дети народ особенный. Где мы только не болтались и в развалинах, и на разрушенных заводах, и на бывших минных полях. Опаснее наших приключений не придумаешь. Тогда ведь неразорвавшихся снарядов много было, а стены в любой момент обрушиться могли. Взрослые это все понимали, а мы геройствовали. Чем опаснее вылазка, тем ты смелее. Разве у вас не так?
Мальчишки задумались. У них не так. И лезть особо некуда. Да и неохота лезть. Лучше в компьютерные игры поиграть или музыку послушать.
— Интересно, остался ли кто-нибудь из старых жильцов? — спросила Елена Андреевна, спускаясь во двор. — Может, поспрашиваем? Вдруг кто об Артуре что-нибудь слышал?
Мальчишки участвовать в расспросах жильцов отказались.
— Мы в парке пока погуляем, — сказал Толик.
— Парк большой, — предупредила Вероника Аркадьевна. — Смотрите, не заблудитесь. Далеко от ворот не отходите.
Бабушки остались во дворе, а мальчишки свернули за угол и направились к парку.
— Смотри! — воскликнул Лешка и показал на стену дома. — Наверное, это и есть пожарная лестница.
Железная, совершенно отвесная лестница начиналась довольно высоко над землей. Представить, что по ней карабкались нынешние бабушки, было не то чтобы сложно, а просто невозможно.
Толик присвистнул:
— До первой перекладины не дотянешься. Как же они залезали?
— Подпрыгивали, наверное. Вот так.
Лешка подпрыгнул и уцепился руками за перекладину. Потом подтянулся и забросил на перекладину ногу. Перехватил руками следующую перекладину и поднялся повыше.
— Как матросы на вантах! — крикнул он вниз Толику. — Полезли?
— С ума сошел?
— А что? Мы слабее их?
Лешка довольно ловко карабкался наверх, и Толику ничего не оставалось делать, как полезть за ним. На уровне второго этажа Лешка начал уставать. Он глянул вниз и быстро закрыл глаза — земля покачнулась, руки вспотели от страха.
— Давай назад? — предложил он приятелю.
— До крыши доберемся, — Толика охватил азарт. — Интересно, там правда, как балкон?
— Какая разница? С земли посмотрим!
— Испугался, что ли?
Лешка не хотел признаваться в своем страхе, поэтому замолчал и снова полез вверх. Теперь он уже не смотрел на землю, видел перед собой только железные перекладины и вцеплялся в них с такой силой, что костяшки пальцев белели. Лучше не думать, сколько метров отделяет их от земли, и что может случиться, если на секунду выпустить из рук перекладину.
Толику проще. Он старше, сильнее, мускулистее. Черт Лешку дернул предложить этот подъем! Возомнил себя скалолазом, а теперь назад никак, прослыть трусом неохота. Толик его уважать перестанет.
Лешка собрал все силы, чтобы поскорее достичь крыши. Вот и верхняя перекладина. Лешка перебросил ногу через низенький бортик и растянулся на крыше. Представить страшно, что он преодолел всю лестницу! Четыре этажа!
Толик плюхнулся рядом, встряхнулся и поднялся на ноги.
— Гляди, правда, балкон!
По краю крыши тянулись ограждения. Они были такие же вычурные, как перила в доме, как ограда в парке.
— Зачем так строили? — спросил Толик.
Лешка пожал плечами:
— Наверное, чтобы гулять, дышать воздухом.
— Здесь загорать хорошо.
Лешку мало занимало назначение балкона на крыше. Больше всего на свете его сейчас заботило другое — как спуститься. Еще раз по пожарной лестнице? Ни за что на свете! На этот раз он выдохся и уж точно свалится.
Давай поищем какой-нибудь люк, — предложил он Толику.
Но Толик с восхищением рассматривал с высоты город и парк.
— Чердачные люки все закрыты, тебе же сказали, — беспечно ответил он.
— Как же спуститься?
— Да погоди ты спускаться! Посмотри, какая красота!
Лешка на минуту отвлекся, посмотрел на панораму, открывшуюся сверху и с сожалением сказал:
— Сюда бы видеокамеру! Можно такие кадры снять!
— Для чего?
— Для фильма.
— Для какого фильма?
Лешка смутился. Он еще не говорил Толику, что мечтает снимать фильмы. Он вообще никому никогда об этом не говорил. Боялся, что засмеют.
— Для какого фильма? — повторил Толик.
— Да так… Хочу фильм снять. Когда вырасту, конечно.
— Артистом хочешь быть?
— Нет. Какой из меня артист? Сам снимать хочу. Режиссером фильма быть.
— Здорово! — восхитился Толик.
Лешка немного приободрился:
— Папа давно обещает видеокамеру. Может, купит к следующему лету.
— Тогда следующим летом будем снимать фильм!
— Можем про этот дом! — сказал Лешка. — Или про парк!
— А я музыку к фильму сочиню! — поддержал Толик.
Лешка улыбался. Он никак не ожидал такой реакции. А что, если и вправду снять фильм про этот дом, про детство бабушек? Он уже размечтался и начал представлять себе будущий фильм.
Толик озабоченно глянул на часы и сказал:
— Пора спускаться.
Лешка сразу сник и тихо сказал:
— Я не смогу по лестнице.
Толик подошел к лестнице, глянул вниз и почесал в затылке:
— Н-да! Страшновато! Вверх как-то легче было. Что же делать?
— Альпинисты веревкой для страховки обвязываются, — сказал Лешка.
— Веревки у нас нет.
— Ну, не век же нам сидеть на этой крыше?
Во дворе появились бабушки. Они разговаривали с какой-то женщиной и, конечно, не смотрели наверх.
— Давай позовем их, — предложил Лешка.
Толик поежился:
— Попадет.
— Другого выхода нет. Им снизу легче придумать, как нас снять. Бабушка!
Бабушка не сразу поняла, откуда раздался Лешкин голос, и закрутила головой.
— Бабушка! Мы здесь! На крыше!
Бабушка подняла голову и всплеснула руками.
— Ух, сорванцы! — возмутилась Вероника Аркадьевна. — Как вы там оказались?
— По лестнице забрались.
Бабушки перепугались:
— Не вздумайте сами спускаться!
— Стойте и не шевелитесь!
— Не подходите к ограждению!
— Сейчас что-нибудь придумаем.
Незнакомая женщина, которая разговаривала с бабушками, сказала:
— Надо взять у дворника ключи от чердака. Подождите, я сейчас схожу.
На счастье, дворник оказался дома. Ругаясь, он открыл чердак и помог мальчишкам спуститься. Ругал он и мальчишек, и бабушек. Мальчишек за то, что они так и норовят себе шею сломать. А бабушек за то, что они не смотрят за своими внуками.
Мальчишки деловито молчали. Бабушки были сердиты. О продолжении прогулки и речи не могло быть. Вероника Аркадьевна тоном приказа сказала:
— Домой! И больше от нас ни на шаг!
Весь вечер мальчишки старались задобрить бабушек. Они помогали собирать на стол и мыть посуду, без конца расхваливали музей и ни словом не обмолвились о злополучной крыше. Бабушки сохраняли сердитый вид, но потихоньку начинали оттаивать.
— А что, все-все вокруг было разрушено? — в пятый раз спрашивал Толик, вдруг проникшись интересом к бабушкиному детству.
