Альфред Вайденманн - Багажная квитанция №666
Но лимонно-желтый пуловер удержал его и с ухмылочкой спросил:
— Что поделывает твой бэби?
Петер кивнул головой в сторону слонов.
Ты прекрасная няня. Поздравляю!
Благодарю вас, мистер Оуверсиз, — сказал Петер и, прижмурившись, посмотрел на солнце. — Не везет так не везет! — буркнул он себе под нос.
Не так-то просто было тебя здесь найти. — Оуверсиз-младший развалился на скамейке и скрестил руки на груди. — Я дошел до канадских чернобурок и черепах.
А зачем вы меня искали? — поинтересовался Петер.
Я хочу, чтобы ты показал мне город. Папа до обеда будет на конференции. А мне он оставил Джимми и автомобиль. Портье сказал, что ты в зоопарке. — Юный американец порылся в карманах брюк. — Ты, небось, думаешь, что я воображаю, а?
Петер закусил нижнюю губу и ничего не ответил. Молодой Оуверсиз продолжал поиски в своих карманах.
Ты совершенно не прав. Вчера вечером мне просто очень хотелось тебя разозлить.
Почему? — Петер резко повернулся к Френсису.
Но Оуверсиз-младший был поглощен своими карманами, во всяком случае, делал вид. Так или иначе, теперь он внес в поиски некую систему. Он выложил все, что у него было с собой, на скамейку. Складной ножик, два маленьких мотка шпагата, бутылочные пробки, монеты, билет в итальянский кинотеатр, связку ключей, кусок мела.
— А ты мне сразу понравился, — сказал юный американец как бы мимоходом. — Не понравилась только история с Джимми.
Джимми — отличный парень, и я просто не выношу, когда его держат за дурака и смеются над ним, как вчера в лифте.
И тебе тоже хотелось засмеяться. Поэтому-то я…
Ага, вот она! — Он подбросил пачку жевательной резинки и поймал ее на лету, а потом снова рассовал свое имущество по карманам. — Tell me[22]: ты что-то имеешь против негров?
Петер подумал и ответил:
Я случайно белый, а кто-то случайно черный. Вот и все. Но насчет Джимми…
What?[23]—спросил Оуверсиз-младший и поднял брови.
Я имею в виду, что ты… простите, вы, — то, что вы защищаете Джимми, это, по-моему, колоссально!
I am sorry, — сказал Оуверсиз-младший и протянул ему начатую пачку жевательной резинки.
Что значит "ай эм сорри"? — спросил Петер и взял пластинку жвачки.
Ну, что-то вроде "извините".
Понятно, — сказал Петер.
Какое-то время они молча жевали резинку.
У тебя родители строгие? — вдруг спросил Френсис.
У меня только мать, — сказал Петер, — и мы отлично понимаем друг друга!
Далеко на горизонте появились белые облачка.
Значит, у вас хорошие отношения? — уточнил Френсис.
Очень, — ответил Петер и посмотрел на облачка, скапливающиеся у горизонта.
Мы с папой тоже вполне ладим. Только у нас слишком мало времени, чтобы побыть вместе. Когда мы куда-нибудь приезжаем, у отца одни встречи да всякие совещания. Тогда я ищу в гостинице какого-нибудь симпатичного посыльного, который мне все покажет. Когда мы уезжаем в другое место или возвращаемся в Америку, я с этими ребятами переписываюсь. И ты тоже запиши мне свой адрес. И давай перейдем на "ты".
Петер снова слегка присвистнул.
Не знаю, — задумчиво сказал он. — Если господин Крюгер это услышит, он наверняка очень удивится.
Ну, значит, будем говорить друг другу "ты", только когда никого из взрослых не будет рядом.
Очень любезно, мистер Оуверсиз!
Френсис! — поправил его юный американец и протянул руку.
Хорошо, Френсис, — сказал Петер и пожал протянутую руку. Лицо его залилось малиновой краской. От смущения он вновь схватился за газету, лежавшую у него на коленях.
Тебе так идет, когда ты краснеешь, — усмехнулся юный Оуверсиз, смачно жуя резинку.
С этим, к сожалению, ничего не поделаешь, — сказал Петер и, еще больше смутившись, добавил каким-то сдавленным голосом: — Ай эм сорри!
Прекрасная идея! — воскликнул Френсис. — Я буду учить тебя английскому… Ты меня слушаешь?
Петер в этот момент действительно не слышал, что говорит юный американец. В поле его зрения снова попала жирная надпись "Вознаграждение — 5000 марок". И потому вместо ответа он просто прочел вслух:
— "Торгово-кредитный банк решил увеличить вознаграждение за поимку преступников и возвращение похищенных денег с 1000 до 5000 марок.
Просим все сообщения по этому делу направлять комиссару уголовной полиции Лукасу, Штернплац, боковой флигель "А", комната 247. Анонимность лиц, передавших сведения, гарантируется".
Петер опустил газету на колени и задумался. А так как думал он очень напряженно, то прикрыл глаза и прижал указательный палец к носу. Френсис какое-то время с интересом наблюдал за размышляющим посыльным, разглядывая его, как редкую почтовую марку, а потом сказал:
— Беседовать с тобой — поистине волнующее занятие.
Юный американец не скрывал своей иронии, но уже через пять минут от нее не осталось и следа. Петер, открыв глаза, секунды три смотрел в сторону слонов, а потом сказал:
Слушай меня внимательно!
О'кей! — согласился Френсис и выплюнул жвачку на гравий дорожки.
Петер рассказал ему по порядку всю историю с ограблением банка. Он начал с того, как сидел вместе с Шерифом у входа в здание вокзала…
Тем временем началось кормление слонов. Когда милая семейка покончила с завтраком, Петер в своем рассказе как раз дошел до Черной Розы и его сообщника.
Полиция, небось, ноги в кровь стерла, журналисты не спят, не едят. А эти красавчики наверняка давно уже перемахнули через границу и купаются где-нибудь в Красном море или осматривают Ниагарский водопад.
Мау be[24],— задумчиво сказал Френсис. — А может быть, они смотрят сейчас на медведей или* катаются на карусели. — Он выпятил нижнюю губу и взял газету с колен Петера. — Уголовная полиция на Штернплац — это далеко? — вдруг спросил Френсис.
Минут десять на машине, а что?
Когда тебе надо вернуться в отель?
Около часу. А почему ты спрашиваешь?
Все очень просто, — ответил юный американец, поднимаясь со скамейки. — Мы сейчас же поедем к комиссару Лукасу. Вы уже давно должны были заявить о человеке в кепке и кожаном пальто. Я тебе точно говорю. Иногда все решают несколько минут. А вдруг… — И Френсис ткнул пальцем в жирный газетный заголовок.
Ну, а если все это только случайное совпадение и кожаное пальто не имеет никакого отношения к ограблению банка?
Пусть устанавливает полиция. Она для этого существует, и ей за это деньги платят, — деловито сказал Френсис. — Пошли!
О'кей! Правда, это будет нелегко. — Петер посмотрел на слонов и на детей, сдвинув на лоб свое красное кепи.
Неожиданно оказалось, что поладить с Пчелкой не так уж трудно — благодаря Френсису, а точнее, благодаря пестрому ковбою на его пуловере. Пчелка был в восторге. Малыш широко открыл глаза, снова захлопал в ладоши и на миг забыл даже про слонов. Этим-то ребята и воспользовались.
У главного вокзала произошла небольшая задержка. У Шерифа как раз был клиент. Потом понадобилось какое-то время, чтобы все ему объяснить. Но, сообразив, в чем дело, он побросал в ящик свои щетки и выпятив грудь, заявил Петеру:
— Пожалуйста, я в твоем распоряжении.
Это прозвучало так, словно Петер предложил ему стать главнокомандующим Тихоокеанского флота.
Он влез в оуверсизрвский "кадиллак", словно для него это было самым привычным делом на свете.
Меня зовут Эмиль Шлоттербек, — сообщил он и отвесил учтивый поклон, умудрившись затем стукнуться головой о потолок автомобиля.
Френсис, — представился Оуверсиз-младший, и Джимми нажал на газ.
Мотора вообще не слышно! — восхитился Шериф и откинулся на мягкую спинку сиденья.
Но мотор есть, — заверил его Петер и тронул Френсиса за плечо. — У следующего перекрестка налево.
Шофер Джимми улыбнулся и в нужном месте повернул свой авианосец. На Штернплац Петер и Шериф почти одновременно крикнули: "Стоп!"— и жестами объяснили Джимми, как подъехать прямо к дверям уголовной полиции. Выяснив, где тут флигель "А", они прихватили с собой и Пчелку с его воздушным шаром.
К сожалению, момент был неудачный. Полчаса назад срочный курьер доставил в комнату 247 толстый конверт с французским штемпелем.
Из парижской службы уголовного розыска, господин комиссар! — взволнованно сообщил помощник Кюнаст.
Открывай быстрей! — комиссар Лукас вскочил как наэлектризованный. Ведь в конверте наверняка фотоснимки! Типография, которая должна была распечатать листовки о розыске, уже ждала эти фото. Ждала их и пресса.
На всех фотографиях, вынутых Кюнастом из конверта, была одна и та же темнокожая женщина, в ушах ее были серьги величиной с голубиное яйцо.
— Какая неудача!
Комиссар Лукас сел за свой стол и приказал:
— Читайте!
Кюнаст немного знал французский и проглядел текст, приложенный к фотографиям:
