Альфред Вайденманн - Багажная квитанция №666
Оба встали под мощную струю и скоро с головы до ног покраснели, как раки, потому что вода была очень горячая.
— Теперь наоборот! — скомандовал Петер и переключил на холодную.
А в этот момент этажом выше Оуверсиз-младший спрашивал у Крюгера, где посыльный, который сопровождал их в номер.
Мальчики только что сменились, — извиняющимся голосом проблеял Крюгер. — Вам что-нибудь угодно?
— Когда — I mean, when does he come back?[17]
— Завтра в семь утра.
— Thank you.[18] — И юный американец вразвалочку двинулся к лифту, засунув обе руки в карманы и демонстрируя своего ковбоя на груди.
ПОСЫЛЬНЫЙ ПФАНРОТ ВЫСТУПАЕТ В РОЛИ НЯНЬКИ
Когда на следующее утро посыльного вызвали по телефону из номера 281, Петер как раз стоял у дверей.
Двести восемьдесят первый! — крикнул господин Крюгер. — Фрау Бальдевайн. Эта дама желает, чтобы к ней обращались так: "госпожа оперная певица". Запомни! Она сейчас гастролирует в нашем городе.
Так точно, "госпожа оперная певица"! — повторил Петер и помчался наверх. Главный портье, подняв брови, посмотрел мальчику вслед.
По лестнице спускались в ресторан завтракать отец и сын Оуверсизы.
Вот он, тот вчерашний посыльный, Daddy,[19] — прошептал Френсис, дергая отца за полу пиджака. Вслух же он сказал: — Привет!
Доброе утро! — ответил Петер и посторонился, чтобы пропустить гостей.
Мистер Оуверсиз сунул руку в карман пиджака.
— Ты вчера так быстро испарился, — сказал он и дал Петеру новенькую, блестящую пятимарковую монету.
— Благодарю вас, — сказал Петер, глядя американцу прямо в глаза.
Тот ответил на этот взгляд спокойно. Потом сказал "all right"[20] и пошел дальше. Френсис последовал за ним, но, оглянувшись на Петера, подмигнул ему правым глазом. Петер тоже ему подмигнул, подбросил монету, поймал ее и сунул в карман.
"Может, он вовсе не такой уж и дурной, — подумал Петер. — Просто у его отца слишком много денег. Но сын-то не виноват. Кстати, денек начинается неплохо".
Оперная певица из номера 281 была весьма представительная дама с льняными волосами. Держа в руках нотный лист, она расхаживала между окном и письменным столом, распевая гаммы. Время от времени голос ее эффектно взлетал вверх, как самолет в заоблачные выси.
Внезапно она оборвала свои экзерсисы.
— Прошу прощенья, — она слегка откашлялась, прочищая горло. — По утрам я всегда распеваюсь.
А это Бинхен.[21]
Только теперь Петер обнаружил в комнате маленького, лет четырех, мальчика в матросском костюмчике. Он сидел в углу дивана и выглядел очень симпатично. Оперная певица подошла к малышу, присела перед ним на корточки, вынула его палец из носа и оглянулась на Петера.
Как вас зовут?
Петер Пфанрот.
Дама с льняными волосами кивнула и заговорила со своим сынишкой — так, словно она сама только что отметила свой пятый день рождения.
— Видишь, Бинхен, это дядя Петер. Дядя Петер — очень хороший дядя. Он поедет с тобой в зоопарк, ну ты знаешь, где слоники.
— Лоники! — воскликнул маленький матросик, радостно захлопав в ладоши.
Петер получил десять марок и мешок напутствий:
— Возьмите такси. Репетиция у меня кончится примерно в час. К этому времени я вас жду. И никакого мороженого! У Бинхена простудится животик. Шоколад можете купить, если останутся деньги. И смотрите за ребенком как следует!
То же самое сказал ему господин Крюгер, когда Петер брал у него свое кепи.
— Есть смотреть, — повторил Петер, и они с матросиком двинулись к выходу.
Главный портье, подняв брови, внимательно поглядел им вслед. Посыльные на скамейке заухмылялись.
— Доброе утро, господин Краузе, — выйдя на улицу, поздоровался Петер. — Вызовите, пожалуйста, такси моряку и его няне.
Швейцар засвистел в свой свисток и, заложив руки за спину, весело спросил:
Куда же отплывают господа?
В зоопарк!
Ну, тогда попутного ветра! — засмеялся господин Краузе и захлопнул за ними дверцу отъезжавшего такси.
Подъехав к зоопарку, Петер попросил у водителя квитанцию, расплатился, и они с Бинхеном вышли.
— Видишь, Бинхен, мы уже приехали.
В кассе Петер купил один взрослый билет и один детский, и вот уже они входили в ворота.
Воздух был полон солнца, детских голосов и звуков старой шарманки. На каждом углу можно было купить воздушные шары, шоколад, мороженое в вафельных стаканчиках и лакрицу. Неподалеку от клетки медведя была карусель, а вокруг озера, в котором плавали лебеди, детей катали на пони. По дорожке навстречу им служитель вел зебру, другой специальным скребком чистил зубы бегемоту. По дороге к павильону пресмыкающихся Бинхен издал первый звук: когда увидел продавца воздушных шаров. Маленький матросик остановился как вкопанный, захлопал в ладоши и закричал:
— Очу!
"Наверное, это значит "хочу", — подумал Петер, быстренько прикинул, сколько денег осталось, и спросил продавца:
Почем эти штуки?
Пятьдесят пфеннигов.
Отсчитав продавцу пять грошей, Петер поднял Бинхена на руки.
— Ну, выбирай, какой хочешь!
Малыш выбрал ярко-желтый с намалеванной рожицей.
С рисунком вдвое дороже, — заметил продавец.
Тогда без рисунка, — решил Петер.
Но малыш в матросском костюмчике ничего не желал слышать. И по его задрожавшим губкам было видно, что сейчас он разревется, если его желание не будет исполнено. Петер поспешил закончить торг и, взяв шарик, крепко, двойным узлом привязал его к ручке Пчелки. Минут на пять Пчелка превратился в самого послушного ребенка на свете, пока вдруг не вспомнил: "Лоники!" А они стояли перед крокодилами.
— Давай все по порядку, — легкомысленно предложил Петер, явно недооценив опасность положения.
Бинхен задумался и молчал вплоть до клетки с белыми медведями. Тут он снова произнес: "Лоники!" Это звучало уже как ультиматум.
— Лоники скоро будут, — попытался Петер успокоить ребенка и двинулся вместе с ним к бассейну с тюленями.
Но терпение у Пчелки уже иссякло. Малыш остановился и зло посмотрел на посыльного в красной униформе.
— Может, у тебя живот болит? — вежливо спросил Петер.
Но матросик затопал ногами и закричал: "Лоники!" При этом губки его вытянулись трубочкой, а уголки рта опустились. Самое позднее минут через пять он разревется, только держись! Петер немедленно капитулировал.
— Ну, как хочешь, идем искать слоников! — сказал он, и они двинулись в путь. Пчелка водворил уголки рта на положенное место.
Слоны жили втроем: папа, мама и слоненок. Это была настоящая слоновья семья. От публики их отделял глубокий ров, заполненный водой. Ширина рва была такой, что слоны хоботами дотягивались до сахара и бананов, которые протягивали им зрители. Малыш держался за перила ограды, как за гимнастическую перекладину, опершись подбородком о свои маленькие кулачки. Раскрыв рот, он большими глазами следил за тем, что делают слоны.
"Вот любит человек слонов, — подумал Петер. — Тут уж ничего не поделаешь". Он сел рядом на скамейку, удобно закинув ногу на ногу.
"Кормление ежедневно в одиннадцать часов", — гласила надпись на деревянной табличке.
"Дождемся кормежки", — подумал Петер и огляделся. Рядом с ним и на других скамейках сидели молодые и пожилые женщины. Одни читали газеты, другие занимались рукодельем. Время от времени они поднимали головы, словно кто-то кольнул их булавкой: искали взглядом своих детей, которых привели сюда в это прекрасное утро.
— Погода как в день рождения императора, — заметила пожилая дама, не поднимая головы от вязанья. Она сидела на другом краю скамьи. На ее белых седых волосах была черная шляпка, похожая на чепчик.
К сожалению, мне трудно судить! — ответил Петер. — Я тогда еще не имел удовольствия родиться.
А ты шутник, не так ли? — хихикнула пожилая дама, с бешеной скоростью работая спицами.
Тем временем Петер вынул из кармана листок бумаги и аккуратнейшим образом записал все расходы из выданной ему суммы.
— Если ты скучаешь, — снова раздался голос пожилой дамы, — можешь пока посмотреть утреннюю газету.
Петер сунул листок с записями в карман.
— Очень любезно с вашей стороны!
Он развернул газету, и в глаза ему сразу бросился заголовок, набранный крупным шрифтом в правом нижнем углу на первой странице: "Вознаграждение — 5000 марок!" Петер даже присвистнул. И тут же присвистнул снова по другому поводу: сзади на газетный лист упала чья-то тень.
Привет! — сказала тень и преобразилась в лимонно-желтый пуловер с очень пестрым ковбоем на груди. Пуловер сделал несколько шагов и уселся рядом с Петером на скамейку.
Доброе утро! — изумленно сказал Петер и хотел было встать.
Но лимонно-желтый пуловер удержал его и с ухмылочкой спросил:
