Анна Кальма - Дети горчичного рая
На гонках, при спуске с холма Надежды, машины обычно мчались с большой скоростью, и слабое рулевое управление могло кончиться катастрофой. Пролежал же в прошлом году Фредди Портер целый месяц в больнице, после того как его машина слетела на полном ходу в кювет: у машины лопнула рулевая тяга!
Нет, Чарли был не только изобретателен, но и осторожен. В этом году он придумал сделать передачу от рулевого штурвала к оси из тросов. Тросы накручивались на барабан, который он укрепил на штурвале.
Ребята, осматривая машину, и не подозревали, сколько материалов перепробовали Чарли и Василь для этих тросов. Ни электрические провода, ни обычные металлические тросы не годились. В конце концов мальчики остановились на обыкновенной крученой бечеве. Правда, она была очень крепкая, но Чарли все-таки немного беспокоился – выдержит ли она испытание. Он утешал себя тем, что «Свирель» понадобится ему только для гонок, а за несколько часов работы этот «механизм» не успеет износиться.
Пабло Де-Минго, присев на корточки, рассматривал колеса.
– Советую всем обратить на них внимание, – сказал он.
В самом деле, на колеса стоило посмотреть. Они были гордостью Чарли и его главным козырем в предстоящих гонках. Мальчик понимал, что на гонках, когда машины спускаются со склона без мотора, успех зависит не только от обтекаемости кузова, но главным образом от легкости хода самой машины. На чердаке у Темпи оказалась старая детская коляска. Одно из четырех ее колес было сильно помято, и много времени пришлось потратить Чарли, для того чтобы уничтожить следы свирепой восьмерки. Однако все это не имело значения; главное – на всех колесах оказались отличные пневматические шины, и Чарли, увидев их, пришел в такой восторг, что бросился целовать круглые, блестящие щеки Темпи.
– Отстань, дурачок, вымажешься в мыльной пене! – отбивалась Темпи, стоявшая, как всегда, над стиральной машиной.
Но Чарли продолжал обнимать милую, щедрую Темпи за ее королевский подарок.
Однако, придя домой, мальчик чуть не заплакал с досады: колеса оказались не на шарикоподшипниках, а на простых втулках. Вот было разочарование! С горя Чарли едва не забросил коляску со всеми колесами на одну из мусорных куч пустыря. Впрочем, вовремя опомнился и стал обдумывать вместе с Василем, как переделать колеса. Мальчики возились месяца два, зато теперь колеса были так отбалансированы, что вращались от малейшего прикосновения..
Покрутив их, Джой даже языком щелкнул от восторга, а Нэнси, позабыв на время свои горести, важно уселась на водительском месте и воображала себя лихим чемпионом-гонщиком.
Ребята были так поглощены осмотром «Свирели», с таким жаром обсуждали детали машины и возможности Чарли на победу, так азартно заключали между собой новые пари, что на время совсем позабыли, зачем они собрались здесь, в «гараже». Поэтому все были неприятно поражены, когда откуда-то из темноты пустыря в освещенный «гараж» вбежал запыхавшийся, бледный от волнения Василь Гирич и еще с порога закричал:
– Где Чарли? Кто знает, где Чарли? Видел его кто-нибудь? Да что вы – онемели, что ли?
Пабло выступил вперед.
– Что ты так кричишь? – Он с возмущением уставился на Василя. – Чарли здесь еще нет, да и быть не может. Он на репетиции у мисс Вендикс.
Василь облизал губы.
– Его там нет, я только что оттуда, – сказал он. – Они его прогнали – Горилла и эта старая индюшка Вендикс. Они сказали, что негру не место в божественной картине и что они в нем не нуждаются. Горилла сам сказал ему – мне проболтались мак-магоновские ребята…
– Как? Что такое? В чем дело? – раздались встревоженные голоса. – Да говори же! Ребята окружили Василя.
– Погодите, я еще не все сказал. На репетиции был этот болван Лори Миллс. Наверно, он у мак-магоновцев вроде лазутчика. Он что-то вынюхивал, всех расспрашивал, шептался по уголкам, а некоторым что-то совал – я не мог подсмотреть, деньги это или что другое.. Он и меня начал обрабатывать, сплетничал что-то насчет Чарли – видно, хотел нас поссорить, а потом проболтался, что они с Мак-Магоном и Мэйсоном подговорили ребят и в четверг, то есть завтра, готовят решительный удар: устраивают перевыборы в классе, хотят убрать Чарли из старост, а потом вместе со всеми цветными и вовсе выгнать из школы…
Его прервал общий вопль:
– Мерзавцы! Да как они смеют!
– Ребята, мы не допустим!
– Все встанем за Робинсона!
– Это незаконно! Мы выбирали Робинсона и не желаем никого другого!
Василь переждал, пока утихнет возмущение.
– Криком делу не поможешь, – сказал он веско. – Они уже договорились с Принсом, а многих ребят просто подкупили, чтобы они отдали свои голоса Моли. Подковались они неплохо: всех уверяют, будто Чарли против американских законов и подговорил школу бунтовать против полиции, на уроках под носом учителей передает шпаргалки, а Моль, наоборот, стопроцентный американец, пай-мальчик, чистюля и храбрец. Они даже значки сделали своим сторонникам – с орлом. Вот, глядите, мне удалось стянуть у Марты Миллс – сестры этого оболтуса…
Все столпились возле Василя, рассматривая круглый оловянный значок с выдавленным на нем изображением орла.
– Слушайте: надо сегодня же, до ночи, оповестить всех наших ребят, чтобы они были готовы завтра дать хороший урок этим мак-магоновцам! – воскликнул Джой, пылая от нетерпеливого желания сцепиться с Молью и его дружками. – И мы тоже нарисуем всем нашим значки с изображением «Серебряной свирели», – объявил он во всеуслышание. – Это будет наша марка, марка всех робинсоновцев!
– Отлично! Здорово! Мы все робинсоновцы, и мы будем носить знак «Серебряной свирели», – закричали остальные ребята.
– Мы должны получше обдумать, как сорвать им это дело, – сказал Василь, – иначе они заведут в школе и в классе такие порядки, что всем нам придется солоно.
– Я знаю только одно: если они победят, мне уж не учиться в школе, и Чарли не учиться, и остальным нашим тоже, – раздался печальный голосок Нэнси.
– Но это же незаконно! – Джон Майнард вертел во все стороны маленькой головкой. – Это же противоречит конституции… И потом, мы не на Юге! Мой отец, в случае чего, дойдет до самого мистера Милларда!
Близнецы, Джой Беннет и Пабло иронически засмеялись. Даже Нэнси и та не могла не улыбнуться наивности бедного парня,
– Младенчик еще верит в добрых фей, – сказал Бэн Квинси, качая головой, – верит, что ласковый дядя Миллард обласкает его черного папочку и велит всем няням в Штатах опекать черного мальчика Джо. Эх ты, чудак! – обратился он к Майнарду. – Да Миллард просто велит прогнать с собаками и твоего отца, и моего, и отца Беннета, и сделает это совершенно законно, так что и придраться не к чему будет…
Джон Майнард хотел было что-то возразить, но, увидев усмешки на лицах ребят, передумал.
– Послушайте, мальчики, – вскричал вдруг Беннет, – я вспомнил! Ричи еще вчера просил предупредить его, если мак-магоновцы затеют какую-нибудь подлость. Нужно зайти к нему, сказать. Может, он что-нибудь придумает?
– Вот это замечательно! Конечно, надо ему сказать. Наш Ричи непременно поможет! – раздались со всех сторон оживленные возгласы.
– И надо, чтобы кто-нибудь из нас сказал речь о Чарли: какой он хороший товарищ, и как всем помогает, и какой он способный изобретатель, спортсмен. Нужно описать ребятам его новую модель, чтобы они знали, что он и в этом году победит в честь школы на гонках, – горячо говорил Джой.
– А кто будет говорить речь? – спросила Нэнси.
Этот вопрос тотчас же вызвал горячий спор. Одни находили, что речь должен говорить Гирич, как близкий друг и помощник Чарли; другие уверяли, что Беннет скажет гораздо красивее и лучше о Чарли. Пока шел этот спор, Пабло тихонько вышел наружу и начал всматриваться в темноту.
– Чарли! Эй, Чарльз, где ты? – негромко окликнул он.
Кругом стоял мрак. Мальчик долго прислушивался, но все было безмолвно. Пабло вернулся в «гараж».
– А где же все-таки Робинсон? – спросил он, ни к кому особенно не обращаясь. – Если он не на репетиции, то давно уже должен бы прийти сюда, к нам.
Ребята с недоумением и тревогой уставились друг на друга: в самом деле, куда же девался Чарли?
– Может, он давно сидит дома? Я сейчас сбегаю посмотрю, – вызвался было Вик Квинси.
Его удержали на пороге:
– Погоди. А если его нет? Мать узнает, что Чарли не приходил, и будет волноваться.
– Тогда я пойду погляжу в окна, – сказал Джон Майнард: – я высокий.
– А мы пока сбегаем к Цезарю, взглянем – не там ли Чарли. Он часто туда заходит, – сказали близнецы.
Через несколько минут, прошедших в томительном ожидании, все три посланца вернулись обескураженные:
Чарли нигде не оказалось.
– Он не пришел, потому что он гордый. – Нэнси сказала это совсем тихо, но все услышали. – Ему легче умереть, чем рассказать, что его прогнали. Я его знаю. И, наверно, он стоит где-нибудь в темноте и плачет.
