Екатерина Вильмонт - У страха глаза велики
— Только бы он его не догнал, — тихо по-французски сказала я.
— Никогда! — засмеялся Ален. — Поль потрясающе бегает!
Действительно, вскоре появился запыхавшийся Холщевников.
— Что это значит? — накинулся он на Бориса.
— Понятия не имею! Просто бред! Скорее всего псих какой-то…
— Псих? А зачем психу этот листок?
— Тимоша, так он же псих!
— Мне это не нравится! Черт бы тебя побрал! Чует мое сердце, это все твои игры! Ты думаешь взять меня на пушку? Не на того напал! У тебя ничего нет, вот ты и подстроил это! Тебе нечего мне предъявить! Хочешь надуть меня? Даром получить деньги?
— Тимофей, прекрати истерику! — произнес Борис. — Не сомневаюсь, что ты вполне успел оценить важность даже одного этого листочка!
Холщевников тяжело опустился на стул.
— Я ничего не понимаю! Ничего!
— Я тоже! Но уверен, что это просто псих, мало ли их бегает по Парижу!
Да, подумала я, а ведь Поль сделал гениальный ход! У нас в руках листок бумаги, который тянет на миллион явро, — следовательно, материал для разоблачения опасного преступника. Только бы теперь Поль все не испортил!
— А если не псих?
— Но кто же? Кто?
— Если бы знать.
— Ты кому-нибудь говорил о нашей встрече?
— Еще чего! Я-то не псих!
— Не огорчайся, Тимоша, мне ничего не стоит восстановить… Это же была всего лишь копия.
— Это я и сам понимаю, но ведь листок у кого-то в руках…
— Ну и кто там что поймет? По-русски?
— Да сейчас в Париже русских как собак нерезаных! Тоже мне проблема!
— Послушай, Тимофей, а нас вчера никто не мог подслушать?
— Подслушать? Вряд ли… Хотя…
Я похолодела. Но ведь он не видел Степаниду, тут же одернула я сама себя.
— Что? — настороженно спросил Борис.
— Да так… Ерунда.
— Ты полагаешь, нас кто-то засек?
— Маловероятно. Да нет, чепуха!
— Ладно, что было, то было. Однако все остается в силе! Ты же видел, материал-то нешуточный!
Но Холщевников ему не ответил. Он вдруг повернулся в нашу сторону. Мы едва успели спрятать лица. Я чувствовала на себе внимательный взгляд. Неужели он нас раскусил?
— Я не хочу больше здесь разговаривать. Мне здесь не нравится!
— Тимофей…
— Я сказал!
И он поднялся из-за стола.
— Идем, поговорим в другом месте!
И они вышли из кафе. Вид у Бориса был недоуменный.
— Аська, по-моему, он нас узнал, — в отчаянии прошептала Матильда.
— Мне на минутку тоже так показалось.
— Ерунда, вас невозможно узнать, — сказал Ален. — Немыслимо. Лиц ваших он видеть не мог.
— Но он мог нас вычислить!
— Что за чушь, — поморщился Ален. — Как и почему он мог вас вычислить?
— Очень просто. Он мог вспомнить, что после его разговора с этим типом Степаниде вдруг стало плохо, и мы поспешили уехать. Он вполне мог догадаться, что кто-то из нас слышал его разговор и не пожелал оставаться в доме преступника, — соображала я.
— Ты думаешь? — испуганно спросил Ален.
— Боюсь, что да.
— Матильда, а ты что скажешь?
— Я не знаю, но, может быть, Аська права…
— Я задушу его своими руками…
— Холщевникова?
— Поля! Если бы не этот болван…
— Но он хотел как лучше… И потом, эта бумажка нам еще может пригодиться, — заметила Мотька.
— Спокойно, девочки! Предположим, он мог связать внезапное недомогание Степаниды с этим разговором, но как он мог предположить, что вы вздумаете что-то против него предпринять? С какой стати? Как такой матерый бандит может опасаться каких-то девчонок? Он же не знает, что вы прирожденные Холмсы и Ватсоны?
— И не заподозрил бы даже, если бы не Поль…
— Его мало убить!
— Аська, но если это все так, что же теперь будет? — прошептала Мотька. — Я за Степку боюсь…
— Ну уж Степку-то он ни в чем не заподозрит, — уверенно ответила я. — Ей ничего не грозит. А вот нам с тобой…
— Стася, надо что-то делать! — воскликнул Ален.
— Что именно?
— Ну, я не знаю… Заявить в полицию!
— Нет, надо сейчас ехать домой, переодеться, встретить Степаниду и, главное, дождаться Поля. Посмотреть, что мы можем сделать с этой бумажкой. Я, вообще-то, не думаю, что Холщ сразу будет нас убивать.
— Аська!
— Нет, правда, подозрения еще ничего не значат! Он все-таки не решится… В конце концов, он не может быть уверен, что это мы…
— И какой вывод? Только один! — заявила Мотька. — Если он заподозрил, что это мы, он попытается за нами проследить. И наша задача — сбить его с панталыку. Я уверена, он где-нибудь неподалеку затаился и ждет, когда мы выйдем из кафе.
— А что, в этом что-то есть, — согласилась я. — Мотька, я всегда говорила, что у тебя золотая голова!
— Так, — сказал Ален, нервно постукивая пальцами по столу, — узнать вас в таком виде он может разве что по соотношению роста. Ни лиц, ни фигур ваших он опознать не сможет. Значит, надо сделать так, чтобы по росту тоже не опознал!
— Что ты предлагаешь? — спросила я.
— Я возьму тебя на руки!
— Что? — рассмеялась я.
— А что особенного? Говорят, женщины любят, чтобы их на руках носили! — подмигнул он мне.
— Молодец, Ален! — подхватила Мотька. — Только я предлагаю не спешить, а посидеть тут еще полчаса. Пусть не думает, что мы за ним устремились! Я лично съела бы еще одно пирожное!
— Девчонки, до чего же вы умные! — обрадовался Ален. — Так просто, а мне и в голову не пришло, действительно!
— А через полчаса ты уже не возьмешь меня на руки? — полюбопытствовала я.
— Стася, я готов всю жизнь носить тебя на руках!
Мы заказали еще по куску клубничного торта и просидели добрых полчаса. Потом расплатились, и Мотька вышла на улицу первой.
Все-таки что значит прирожденная актриса! Она шла семенящей походкой, абсолютно не похожей на ее собственную. А Ален у двери подхватил меня на руки и понес вслед за Мотькой к своей машине, оставленной неподалеку. Мы с Матильдой сели на заднее сиденье.
— Хорошо, что сегодня воскресенье, — заметил он, выруливая со стоянки, — если кто-то поедет за нами, мы обязательно заметим, движение не такое сильное.
Действительно, вскоре мы заметили, что за нами едет синий «Ситроен».
— Погоня! — засмеялся Ален. — Ну ничего, мы тоже не лыком шиты!
— Ты уже придумал, как от него уйти? — спросила Мотька.
— Нет, мы от него уходить не будем!
— Но как же?
— Поймите, если мы явно будем от него отрываться, он решит, что его подозрения не так уж глупы. Поэтому мы очень спокойно, непринужденно, неспешно доедем до одного хитрого местечка…
— До какого местечка, Ален?
— До одного небольшого, но вполне респектабельного отеля.
— Что нам там делать?
— Ничего. Вход в отель находится в очень симпатичной галерее, из нее есть выход с другой стороны. Вы войдете, я вас прикрою, и выйдете на другую улицу. А там просто возьмете такси. Я его задержу под любым предлогом. Надеюсь, он просто решит, что вы живете в этом отеле, и успокоится.
— А что, если он знает про второй выход? — спросила Матильда.
— Не думаю, он все-таки не парижанин. Да и потом, мы разыграем какую-нибудь сцену, например, вы выйдете из машины, а я вам вдогонку крикну: «Фатима! Я завтра за вами заеду!»
— Нет, Ален, тебе уж придется опять Аську на руках переть! А то соотношение роста может нас подвести, — усмехнулась Матильда.
— Да уж, взялся за гуж — не говори, что не дюж!
— Ох уж эти русские поговорки! — проворчал Ален. — Тогда я понесу Стасю, а ты уйдешь вперед, и я тебя окликну: «Фатима, постой!»
— Я тоже, что ли, Фатима? — расхохоталась Мотька.
— Хорошо, Сорейя! Сорейя тебя устроит?
— Вполне.
«Ситроен» не отставал от нас. Ален, видимо, почувствовал себя героем боевика. Он вдруг затормозил на довольно пустынной улице, вылез из машины и открыл капот. «Ситроен» проехал чуть вперед и тоже остановился.
Ален покопался в моторе, потом захлопнул капот и сел за руль.
— Это что за фокусы? — прошипела Мотька.
— А пусть видит, что мы не спешим, не удираем! Поймите, он же не знает, какие вы прожженные и опытные, он полагает, что, будь у меня в машине не Сорейя и Фатима, а Стася и Матильда, мы бы сейчас мчались на бешеной скорости, пытаясь оторваться от преследования. А нам на него плевать с высокого дерева. Разве я не прав?
— Прав, пожалуй. Только мы не можем опоздать на встречу со Степкой! — напомнила Матильда. — В шесть мы как штык должны быть у агентства.
— Через десять минут мы будем у галереи, и вы поедете за Степанидой на такси.
Но тут произошло нечто странное. «Ситроен» уехал. И сколько Ален ни крутился, его не было.
— Слава богу, — перекрестилась Мотька, — сообразил, что это не мы.
— Похоже на то, — согласилась я. — Надоело ему. Понял, что только зря теряет время.
