Валерий Гусев - Картина с кляксой
На улице Алешка захихикал. Он один так умел – хитренько и… простодушно.
– Ты чего? – спросил я с подозрением – не надо мной ли хихикает?
– Эх, Дим, если бы они кое-что знали, они бы за этими гробами в очереди бы дрались.
И все! Повернулся и пошел. Бросив через плечо:
– Иди в музей, на вахту. А то поздно будет. И количество не перейдет в качество.
Вот в этот день в музее и сработала формула «количество – качество». А заодно и «яйца курицу не учат». Еще как учат-то! Словом, мое количественное хождение по старинным залам воплотилось наконец в качественный облик. Довольно весомый такой.
Сначала на улице послышался ржавый скрип тормозов, а за ним – глухой стук. Я выглянул в окно: на газон влезла облезлая малолитражка, опрокинув информационный щит музея, который очень красиво оформил студент Истомин и заключил в резную рамочку дед Строганов. Из машины выкатился плотный колобок и вкатился в музей. Парень такой – весь круглый, как крепко сжатый кулак, и веселый, как легкомысленный воробей на помойке. Покатился по залам со всякими дурацкими хиханьками:
– А это картина? Что, в натуре, десять лет рисовал? Во тормоз! Сфоткал бы эту лужу – все красившее, чем мазня кисточкой. Карета, блин! Не, ну в натуре, не «мерс»! – Покатился дальше и наткнулся на бедную тетю Липу. – Слышь, тетка, у вас тут, в богадельне вашей, один дед левачил – для картинок рамочки строгал, живой еще? Покажь мне его.
Тетя Липа уже немного покачивалась перед обмороком, побледнев и затуманив очки непрошеной слезой. А этот Колобок, сияя круглой масленой рожей, смотрел на нее снизу вверх и нахально чирикал:
– Чего задумалась, клюшка? Влюбилась, что ли? А ты ничего. Только я очкастых не люблю – зануды, много о себе понимают.
У меня вышло из берегов жгучее желание снять со стены саблю – даже ладонь зачесалась. Но я, к счастью (или к сожалению), не успел. Тетя Липа, ровесница Олимпиады, взмахнула указкой и обрушила ее со всего размаха на круглую дурную голову. Послышался резкий хруст в мирной тишине музейных залов. Но это хрустнула не башка наглого хулигана, а переломилась об нее указка.
Колобок и глазом не моргнул:
– Ты че, тетка, ваще? Я, между прочим, за билет бабки выложил. Давай жалобную книгу! И компенсацию за физический ущерб.
Положение становилось угрожающим. Немногочисленные посетители, привлеченные скандалом, окружили Колобка и тетю Липу, подоспела и тетя Клава, нацелила на парня свою мокрую швабру.
– В чем дело, господа? – зашелестела, выйдя из своего кабинета, Анна Павловна. – Вы все-таки не на рынке.
– Во, бабуль, в точку сказала, – пожаловался Колобок, – пришел человек по делу, а его палкой по башке. А эта еще шваброй машет.
Мне показалось, что парень уже жалеет, что привлек к себе внимание. И еще он показался мне подозрительным. Такие тупые и наглые просто так в музеи не ходят. А если и ходят, то ночью, взломав дверь или выбив окно. И деда Строганова зачем-то ищет. Тут мне и пришла в голову умная мысль, я даже сам себе удивился. Этот Колобок пришел в музей на разведку, он из банды Славского. Он пришел пронюхать, какая здесь обстановка и что с дедом Строгановым. Если дед на свободе, значит, можно смело забирать из «заначки» картины и отправлять их за рубеж.
И я решил сделать проверку. Подошел поближе и шепнул парню:
– Держись, кореш. Я сейчас копов вызову. Они эту тетку закроют. Размахалась…
– Не, братан! – Он явно испугался. – Без копов! – Живо повернулся к Анне Павловне: – Мне ведь че надо? Надо деда найти, который рамочки строгает. И всего делов. Контора у нас такая – картинки в рамки впариваем.
Аннушка нахмурилась на тетю Липу и сказала ей:
– Извинитесь перед посетителем и помогите ему. – Повернулась, пошла в свой кабинет и добавила: – Указка, между прочим, тоже денег стоит.
– И моя башка небесплатная, – добавил потерпевший. – Мне первая помощь нужна.
– Дима, – сказала тетя Липа, поднимая с пола обломок указки, – помоги товарищу, проводи его к Федору Михайловичу.
Я не сразу врубился. Потому что в уголке Малого зала стоял на одинокой тумбочке бюстик великого русского писателя Достоевского. Федора Михайловича. И не сразу до меня дошло, что дед Строганов тоже Ф. М. Вот так вот мы и живем. Знаем этого Строганова уже несколько лет, а все – дед да дед, без всякого имени и даже без отчества. А они такие у него знаменитые.
Мы вышли из музея под ясное небо и яркое солнце.
– Меня Темой звать, – сказал Колобок. – А ты?
– Димон.
Да, денек сегодня выдался жаркий. И в прямом смысле тоже. Словно уходящее лето «давало последнюю гастроль». Солнце печет, ветерок почти не дышит. Даже тень от деревьев теплая.
– Далеко идти-то? – спрашивает Тёма. – Может, на моей тачке подъедем?
– Тут рядом. – Тачка его мне не больно понравилась. Старенький, давних лет, ободранный «Фольксваген». Малолитражка. Похожая на подслеповатую лягушку, припавшую к земле на слабеньких кривоватых лапках. Или на божью коровку. Жучок, в общем, такой. Тема и «Жучка», в общем. На этой «Жучке» далеко не уедешь.
– Ты местный?
– Не, к брательнику приехал, – зачем-то соврал я.
– Как его звать-то?
И вот тут я ляпнул. По Лешкиному методу. Он иногда что-нибудь скажет невпопад, а потом оказывается – в самый «попад».
– Виталька.
Колобок даже споткнулся.
– А по фамилии?
Врать – так уж до победы.
– Пищухин.
– Опа-на! Ну срослось! Это же друган мой. Мы в одной фирме пашем.
Ага, в одной банде.
– Да, Пищуха мне сейчас не поможет.
– Я знаю, – грустно согласился я. – Увидишь – привет передай.
– Лады. Прямо сегодня вечерком.
Если сегодня вечерком, значит, Виталик прячется где-то поблизости. Как бы мне и Колобка не упустить, и узнать, где Виталька затаился?
И где же эти опера с велосипедами и колясками?
– Слышь, Димон, где этот дед-то живет? Покажешь?
– А зачем он тебе? Он же чокнутый.
– Да мне он и на фиг не нужен. Шеф картин накупил для своей бунгалы, нужно их в рамки взять. А этот дед, говорят, мастер.
– А… А я думал, ты за гробами приехал.
– Ты че? – Колобок опять споткнулся.
– Не знаю, какие там рамки дед строгает, а гробов у него полный сарай. Бери оптом, скидку сделает.
– Да пошел он со своими гробами! Я это не люблю. Я пиво люблю. Как мой друган Пищуха. – Тут Колобок остановился. – Слышь, Димон, а ты не знаешь, тут один малец вертится? Борзой весь из себя.
– Тут их до крыши. И все борзые.
– Мне всех не надо. Мне одного надо отловить. По башке ему настучать и оторвать ее с ушами.
– Достал?
– Да не меня – Пищуху. Сдал его. Да еще какой-то мухой заразил.
Ага, сейчас я тебе Алешку за ручку приведу! Прямо с ушами. Только руку к моему младшему брату протяни – сам без ушей останешься. До самой старости. Тебе указки мало – дубинку попробуешь.
– Ладно, – мне даже немного смешно стало, когда злость прошла. – Поищу этого мальца.
– Слышь, Димон, а как тут у вас вообще?
– Да у кого как. – Я не знаю, что ему отвечать.
– Шухера никакого не было? В музее, например?
– Еще какой! Обокрали его.
– Да ты что? Во клево!
– Да ничего не клево. Взяли какую-то хрень. Ручки с дверей поснимали, шпингалеты с окон отвернули. Печную дверцу выворотили. Пьянь какая-то дурная забралась. – Я говорил это так, будто уж сам-то из музея кое-что поценнее бы вынес. – И Витальку ни за что забрали. Скажи, Тема, зачем ему дверца печная? – «У нас и печки-то нет», – чуть не сорвалось с моего языка. Но я вовремя его прикусил: а вдруг у Витальки есть печка? Да еще и без дверцы. Трудно быть разведчиком. Каждое слово надо взвешивать, прежде чем его на волю выпускать. Я и так уже приврал неслабо.
Тема вдруг рассмеялся.
– Печки-лавочки! Вот Виталька-то не знал! Он сейчас у одного конкретного мена осел. Тот большой любитель всякие дверцы и ручки собирать. Придурок такой. Виталька у него прошлым годом спасался. Дрова ему колол, клумбы окапывал…
Вот, значит, где скрывается от полиции Виталик! На Лесной, двенадцать. У графского боярина. Любителя краденой старины. Я прямо обомлел от такой удачи. Теперь бы еще узнать, где этот Тема живет. Но мы уже подошли к хозяйству Строганова.
– Заходи, не бойся – дед гробы в сарае держит.
Тема настороженно глянул по сторонам и шмыгнул в калитку.
Да где же эти опера майора Злобина? Полиционеры!
(Мы еще не знали, что нашу охрану майор Злобин снял, признав «дальнейшее наблюдение за объектами № 1 и № 2 нецелесообразным».)
Глава XI. Засада в западне
И вот стою я у калитки и одним глазом провожаю Тему, который исчезает в доме деда, а другим ищу бравых оперов майора Злобина с велосипедом или хотя бы с детской коляской…
Дед и Тема вышли быстро, зашагали к сараю, вошли внутрь. Дед теперь сарай не запирал. Наверное, надеялся, что раз уж не удалась распродажа его фирменных изделий, то, может, их хотя бы украдут.
