Валерий Гусев - Шпион на батарейках
– Все! – сказал Сеня и хлопнул Жору по плечу. – Заметано!
– Заметано. Мое слово золотое! – Оказывается, не только руки. – Дату сообчи и час с минутами. И телефончик запомни, в ЖЭК.
На том мы и расстались.
Дома у нас все шло по-прежнему. Будто наша с Алешкой война проходила где-то далеко-далеко, в чужой неведомой стране. Мы с ним волновались, задумывались, тревожились, а дома – безмятежность.
Может быть, это и хорошо. Уверенно делаются те дела, в том числе и опасные, когда ты знаешь, что у тебя за спиной надежный тыл. Где тебя, усталого и взволнованного, успокоят, покормят, дадут в руки пылесос или сумку для продуктов, чтобы ты опять почувствовал себя членом семьи. Где ты не только нужен и полезен, но и находишься под надежной защитой и заботой своих родителей. Которые, конечно, могут и подзатыльник отвесить, если ты его заслужил, но пусть попробует кто-нибудь чужой замахнуться на твой затылок. Тут уж этот чужой долго будет почесывать свою битую репу.
Словом, дома у нас все шло по-прежнему. «Уроки сделали? Это ужас какой-то! Руки помыли? Покажите. Марш в ванную! Где ваши дневники? Ну кто так учится? Я была все десять лет отличницей! Папа...» – «Про папу не надо, – смущенно говорит папа. – Я учился по-разному. Иногда отлично, иногда прилично». – «Отец, когда это ты учился отлично? Что-то я не помню!» – «Не помнишь, конечно. Когда я учился отлично, ты еще в детский сад ходила. Пешком под стол». – «Я под стол пешком никогда не ходила. Я под стол ездила на трехколесном велосипеде».
Тут вмешивается Алешка и начинает расспрашивать, что такое трехколесный велосипед. И почему на нем нужно кататься под столом. Что это за вид спорта? Алешка, когда осваивал скейт, и то под столом не катался. И под холодильником тоже.
Тут родители начинают дружно вспоминать свое счастливое детство. Какие у них были интересные игры и прекрасные отметки. И как папа долгое время не замечал маму. Хотя она была отличницей и гордилась примерным поведением. А папа примерным поведением не гордился. Пока не влюбился в маму. И первое свидание у них было почему-то не в кино и не в парке под белыми акациями. А в зоопарке, возле вольера с крокодилами. И там они вдруг полюбили друг друга. Наверное, от страха. И они всегда говорят: как хорошо, что мы в этом большом мире (в зоопарке, что ли?) нашли нашу любовь, иначе не получились бы в этом большом мире такие прекрасные дети, как мы с Алешкой.
– Нужно только их драть ремнем почаще, – говорит папа.
– Зачем? – волнуется мама.
– Чтобы они были еще лучше.
– Куда уж лучше, – мама даже всплескивает руками. – Алешка, между прочим, на этой неделе исправил три двойки на две тройки.
– По нулям, значит?
– Как это?
– Ну, три двойки – это шестерка. Так же как и две тройки.
– А ты, между прочим, в третьем классе... – вспыхивает мама. – Ты в третьем классе...
– Ой, мам, – вмешивается Алешка, – расскажи поподробнее, как папа плохо учился и хорошо хулиганил.
– Пусть сам расскажет. Вы его тогда сразу разлюбите.
А может, и наоборот. Мне иногда кажется, что наши родители ревнуют друг друга к нам. Пусть, нам это только на пользу.
В общем, все идет хорошо, все очень мило. Иногда, правда, раздается звонок из нашей родной школы. То директор звонит, то Алешкина учителка, то моя классная. И они начинают учить наших родителей, как воспитывать нас – Диму и Алешку. Иногда мне кажется, что они, наши школьные наставники, тоже нас ревнуют. К нашим родителям. Они, наверное, хотят, чтобы наша школа стала нам роднее нашего родного дома. Чтобы мы не только там проводили полдня, но и ночевали в учительской.
И вот раздался другой звонок. Алешка снял трубку. Звонила белорусская, то есть Минская, Саша. У нее радость – ей одноклассники подарили на день рождения целый выводок необыкновенно красивых крыс. Саша решила поделиться этой радостью с нами:
– Леш! Дим! Такие очаровашки! И в меня просто влюбились. Ходят за мной по пятам...
– И в школу? – спросил Алешка. – Как утята за уткой?
– Дим, забери у него трубку!
Забери... У нас два аппарата. Один в прихожей, другой у папы в кабинете. Вообще-то очень удобно. Подслушивать, когда папа разговаривает по работе со своими сотрудниками. Столько интересного можно услышать. Забери...
Но тут случилось небывалое. Алешка сам положил трубку и начал шарить по книжным полкам. Достал какую-то книгу и углубился в нее.
Я долго говорил с Сашей про ее выводок, а когда попрощался, Алешка все еще сидел на тахте с книгой на коленях. Глаза его были туманно-задумчивые. А потом стали проясняться. Он захлопнул книгу.
– Дим, вот тут написано, что крысы очень умные. Они умнее многих.
Кого – многих, хотелось мне спросить. Кого это он имел в виду?
Но Лешка не вредничал, он был серьезен.
– Дим, а почему так говорят: они бегут, как крысы с корабля? Уж если они такие умные, зачем они тогда бегут с корабля посреди моря? Чтоб поскорее утонуть, что ли? Или от голода?
– Они не посреди моря бегут, а еще в порту. Когда корабль еще стоит у берега.
– Очень умные, – фыркнул Алешка. – Корабль у берега, а они бегут!
Лешка кого хочешь своими вопросами достанет.
– Они заранее чувствуют опасность, – попытался я объяснить. – Они заранее знают, что этот корабль не вернется к родным берегам. Вообще ни к каким берегам не вернется. А потонет в морской пучине, ясно?
– Не очень. Откуда они это знают? Кто им сказал?
– Ну... – Я и сам этого толком не знал. Уж что-что – а крысы меня никогда не интересовали. Даже те, которые умнее многих. – Некоторые ученые считают, что у крыс есть такие необыкновенные способности в организме – чуять беду, еще пока она не наступила. А другие считают, что крысы просто обнаруживают где-нибудь в глухом трюме какую-нибудь трещину или глубокую ржавчину. Ну, смываются на всякий случай. Вот и про некоторых людей так говорят. Про тех, которые не делают в минуту опасности свое дело, а предпочитают удрать. Понял? Или повторить?
Алешка кивнул: понял, повторять не надо. И спросил:
– Как ты думаешь, все люди об этом знают?
– О чем?
– О том, что крысы перед каким-нибудь потопом удирают?
– Конечно. Раз уж это в поговорку вошло.
– Здорово! Как ты думаешь, Сашка даст нам своих крыс напрокат?
– Чего?
– Ну, на время. Мы ими попользуемся, а потом ей вернем. Живыми и здоровыми. Если они, конечно, не заблудятся.
– Где? Где они могут заблудиться? Под твоей тахтой? Или в маминой шубе?
– Опять ты ничего не понял. Быстрее надо соображать. Ты все-таки старший брат. Они могут заблудиться в коллекторе.
– А чего им там надо? – Я уже звереть потихонечку начал. – С чего они вдруг туда полезут?
– Вот я об этом, Дим, и думаю. Как их туда загнать?
Я ничего ему не ответил, только постучал пальцем в лоб.
Глава X
КРЫСИНЫЙ ПАРАД НА ЗАКАТЕ
То, о чем я сейчас расскажу, нам стало известно позже. После того, как мы провели первую подготовку к операции под кодовым названием «Мистер Джо».
Вот как было дело.
Господин Хорьков сидел в своем кабинете, делал вид, что работает, а сам смотрел по телевизору дурацкий безразмерный сериал. Он обожал сериалы. Особенно такие, в которых люди, любящие друг друга, почему-то вдруг расставались (из-за всяких интриг всяких злодеев), а потом, где-то в триста последней серии, снова обретали друг друга. И плакали от счастья, утирая слезы радости. И Хорьков, глядя на них, тоже утирал слезы умиления. Он был очень сентиментальный человек. Как, впрочем, и большинство злодеев по жизни.
Папа как-то рассказывал об одном таком злодее, который очень жестоко обижал людей, зато рыдал как сумасшедший, когда его кошечка немного обожгла лапки, вспрыгнув на горячую печь.
Так вот. Сидит Хорьков в своем кабинете и тихонечко хлюпает носом, глядя на экран. И прихлюпывает пиво из банки. Тут входит один сотрудник и кладет перед ним на стол листок бумаги с заявлением об уходе. Хорьков выключил телевизор, вытер слезки:
– Ты что? Тебя муха укусила?
– Какая там муха, шеф. Что-то мне не нравится в нашей конторе. Тревожно как-то.
– Ну и дурак. Работу мы почти завершили. День-два – и я поделю все деньги по справедливости. И визы для нас готовы. Получаем свои миллионы баксиков, а если кто хочет – евриков, и разлетаемся по белу свету. Никакой Интерпол нас не сыщет. Ты что?
– Шеф, когда кораблю грозит неминуемая гибель, первыми его покидают крысы. Вам это известно?
– Известно. Но ты не похож на крысу. – Хорьков хотел добавить, что он похож на козла, но не решился.
– Настоящие крысы, шеф. Сегодня через подвал, со стороны коллектора, ринулась стая крыс! Штук сто!
(Их было всего пять.)
– А ну дыхни! – Хорьков приблизил к нему злое лицо. – С утра набрался? Увольняю! И долю свою не получишь.
– И не надо. Лучше без денег на свободе, чем без денег в тюрьме.
– Пошел вон, козел!
