Валерий Гусев - Шпион на батарейках
А потом опять медленно идет панорама кабинета. Сейф, письменный стол, рогатая вешалка с красивым кожаным плащом, кожаный диван.
– А на этом диване я спал, – спокойно говорит Алешка. – И этим пальтом укрывался.
Вот почему мне показался знакомым этот кабинет!
Стасик выключил «телевизор».
– А теперь вот что посмотрите. – Он берет другой пульт и включает другой телевизор. И на его экране точь-в-точь повторяется вся картина, которую мы только что видели. С плащом, вешалкой, диваном и с крупными цифрами сейфового кода. Неслабо!
– У этого Робика, – небрежно поясняет Алешка, – один глаз смотрит и показывает, а другой записывает.
Вообще-то это не очень хорошо. Подглядывание какое-то получается. Я даже нахмурился. Стасик это заметил:
– Все не так просто, Дима. Этот человек – мой прежний друг и мой самый большой враг. Он обокрал меня, он прервал мои работы. И я решил с ним расправиться. И подарил ему «в знак примирения» этого робота.
– А зачем? – тупо спросил я.
– А затем, чтобы быть в курсе всех его темных дел и в нужный момент нанести ему удар. Который его уничтожит как бизнесмена и как гражданина.
– А когда настанет этот момент? – спросил я с дрожью в голосе. Уж больно сурово говорил сейчас Стасик.
– Когда я проберусь в его подвал и проверю, что он прячет в стальных шкафах. Я и так ему уже здорово навредил. Ведь мой Робик обшарил все его компьютеры. И мне, зная все делишки Хорькова, легко удалось лишить его и компаньонов, и других деловых партнеров.
Значит, я понял так, что этот хитрый Робик бродит по ночам в офисе Хорькова и шарит в его документах. И даже умеет открывать кодовые замки. Однако не все я понял...
– А что же он тогда не заглянет в эти шкафы? Раз уж он такой ловкий.
– Моя недоработка. Я сначала хотел сделать руки Робика по принципу человеческих. Вроде тех управляемых протезов, которые я разрабатывал. Но не успел. И просто снабдил его руки всякими считывающими устройствами.
– Понял, – сказал я.
– Наконец-то, – хмыкнул Алешка.
Но я не обратил внимания на его «хмык». Я к этим «хмыкам» давно уже привык. Алешкино счастье, что у меня умное лицо и доброе сердце.
– Понял, – повторил я. – Ваш Робик шибко умный. Он умеет играть в шахматы, но не может играть в лото.
– Примерно так, – усмехнулся Стасик.
– Он запросто просчитывает и отпирает любой электронный запор, а отпереть висячий замок и выдвинуть засов ему слабо.
– А откуда ты знаешь про замки? – насторожился Стасик.
– Белый Клык рассказывал, – вставил Алешка.
– Сеня Клык, – поправил я. – Наш знакомый охранник. – И больше я про него ничего не стал говорить.
– А... Охранник. Амбал такой. Кулаки – с арбузы. – Стасик рассмеялся. – Я наблюдал однажды забавную сценку. Хорьков, он, знаете, почему-то считает, что богатый человек обязательно должен быть хамом и унижать свою прислугу. Кухарку и уборщицу он называет «Фроньками», а охранников – «козлами».
– Мы знаем, – сказал Алешка. – Но Сеню не больно-то так назовешь.
Стасик опять засмеялся.
– Я в этом убедился. Хорьков ему сказал: «Слышь, козел, вызывай машину». А ваш Сеня молча поднес к его носу свой арбуз. «Уволю!» – заорал Хорьков. «Не успеешь», – ответил Сеня. Вы, ребята, познакомьте меня с ним. Он может мне понадобиться.
– Зачем? – Алешка выпучил глаза.
– А когда я разделаюсь с Хорьковым, чтобы Сеня напоследок дал ему в ухо. Познакомите?
Ради такого дела – конечно. Но...
– Я вам скажу, – поморщился Алешка. – Он ведь бывший бандит. Он в подъездах грабил. – И тут же поспешил: – Но теперь он честный человек.
– Бывший преступник... – Стасик задумался, наморщив лоб. – Тогда, пожалуй, не стоит. – Мы переглянулись с Алешкой. Но Стасик сказал совсем не то, о чем мы подумали. Он сказал: – Тогда, пожалуй, нельзя его подставлять. Могут опять посадить.
Нам очень понравилась такая забота сурового мстителя.
– А с замками в подвале, – вдруг выпалил Алешка, – мы вам поможем.
Дома Алешка мне сказал:
– Мы, Дим, с тобой все время думали, а теперь будем действовать.
Ну, что касается меня, то не так уж много я думал.
– А зачем действовать? – спросил я.
– Для справедливости. Чтобы она была.
– Где? – я человек очень добрый. Но не настолько же.
– Везде! И чтоб Хорьков свое получил, и чтоб ограбленные им люди тоже свое получили.
– А их-то за что наказывать? Они ничего плохого никому не сделали.
Алешка тяжко-тяжко вздохнул и устало так, будто надоевшему несмышленому малышу, сказал:
– Они должны получить свои деньги. Обратно. – И он, с сомнением взглянув на меня, уточнил: – Еще раз объяснить?
Его спасло от подзатыльника только то, что я очень добрый человек. С умным лицом.
– Дим, если человек прячет деньги, значит, он их у кого-нибудь украл. Так? Когда нам мама дает деньги, мы ведь их не прячем. А поскорее тратим. И в подвале не складываем.
– У нас и подвала-то нет.
– И денег – тоже. – Алешка хихикнул. А потом деловито нахмурился и стал похож на полководца перед боем.
– Нужно срочно связаться с Белым Клыком... Я хотел сказать, с дядей Сеней.
– И что? – я спросил его как дисциплинированный адъютант.
– Он поможет нам выйти на своего другана. Который теперь не друган, а сантехник. Исполняйте!
– А с кусачей козой нам связаться не надо?
– С козой я сам свяжусь. Где папин фонарик, не знаешь?
Я пожал плечами. Коза и фонарик – вещи, по-моему, несовместимые.
– Ты никогда ничего не знаешь. Как же ты учишься, Дим? Ты так никогда не станешь отличником. И светловолосая брюнетка не окинет тебя любящим взглядом.
Вот это выдал! Но Алешка тут же признался:
– Дим, это я где-то прочитал. Или в телевизоре услышал. Не обижайся. А где папины сапоги для рыбалки?
Я опять пожал плечами.
– Ты никогда ничего не знаешь! – и Алешка полез в кладовку.
Там сразу же что-то попадало, разбилось, застучало.
Фонарик он не нашел. Зато вытащил громадные болотные сапоги. И влез в один сапог сразу двумя ногами. И, можно сказать, исчез. Только одна голова торчала из одного сапога. И хлопала глазами.
– Здорово, Дим?
Не скучно во всяком случае.
– А что дальше? – спросил я. – Фонариком посветить?
– Сначала вытащи меня отсюда. Из сапога.
– Зачем? Постой еще. Тебе очень идет. Ты похож на котенка в сапоге.
Я наступил на носок сапога и выдернул из него Алешку.
– Мне там понравилось, – сказал он серьезно. – Такая спецобувь очень хороша для...
Но тут позвонил Сеня и сказал, что через полчаса ждет нас на бревнышке, невдалеке от Зеленого дома, вместе с «объектом».
– Бери спецобувь, – приказал Алешка, – на встречу с агентом пойдем.
Я послушно захватил сапог, и мы пошли на Самородинку. По дороге мы встретили Сашу. Она выгуливала свою звонкоголосую защитницу Мэрку.
– Вы куда? – спросила она (Саша, а не Мэрка). – Да еще с таким сапогом.
– Туда, – сказал Алешка. – С сапогами.
Тут он взглянул на сапог и безмерно уди–вился.
– А где второй, Дим?
– Дома. Ты же один мерил. Вот я его и взял.
Мне Алешка на это ничего не сказал. А просто спросил Сашу:
– У твоего Гоши какое любимое слово?
Мне захотелось треснуть Алешку сапогом по макушке. Но я этого не сделал. Повернулся и пошел домой за вторым сапогом.
Когда я вернулся, Алешка и Саша дружелюбно болтали. Саша спрашивала, Алешка не отвечал. Мэрка сердито на него за это лаяла.
– Леш, ну правда, вы куда? – Саше, видно, страшно понравилась наша оперативная работа. И ей не терпелось снова принять в ней участие.
– Туда, – емко отвечал Алешка.
– Я тоже хочу туда. – Ей все равно куда, лишь бы с нами.
– Пойдешь, – пообещал Алешка. – Только не сразу.
– Там страшно?
– Не знаю, я там еще не был.
Саша немного обиделась и пошла домой, волоча Мэрку за поводок. Мэрке тоже очень не хотелось уходить, и она все время оборачивалась и спотыкалась своими крохотными кривыми лапками.
На берегу Алешка отвернул голенища сапог и влез в них уже двумя ногами, прямо в кроссовках. И стал похож на котенка в двух сапогах. Не заблудился бы он в них.
– Что дальше? – спросил я.
– Жди меня здесь. – Он направился к трубе, из которой выбегала на белый свет Самородинка. – Если через три дня я не вернусь, звони в МЧС. Пусть высылают вертолет.
И с этими словами он, заплетаясь ногами, как Мэрка, шагнул в трубу. И чуть не упал под напором воды. А я стоял и хлопал глазами. И решил терпеливо ждать три дня, сидя на бревнышке. А потом я позвоню в МЧС, чтобы выслали вертолет. Вот только зачем? В трубу он все равно не пролезет. Ладно, вызову – Алешке виднее. Он у нас в семье самый умный. Зато я – самый добрый.
Не прошло и трех дней (мне казалось, что прошло гораздо больше), как из трубы снова появился мой младший брат. Волоча на ногах громадные сапоги. Которые даже папе были великоваты.
Лицо его было задумчиво. Он немного щурился от солнечного света, а подойдя ко мне, громко чихнул.
