Артем Кораблев - Охота на привидений
Пирога хватило как раз до конца Ворожеева.
— Зайдем, — предложил я, увидев впереди стены старой церкви.
— Знаешь что, — запыхтела Светка, — хватит. Это уже наглость!
— Гляди, гляди — приезжие, — перебил ее Вовка.
И правда, в церковь входили, вернее лезли через окно, два мужика, и один из них в той самой синей куртке, которую я прошлый раз успел приметить.
Больше я уже никого слушать не собирался, а сразу рванул к церкви, чтобы посмотреть, что они там будут делать. Светка даже окликать меня не стала. Я с ходу подпрыгнул и, навалившись животом на подоконник, просунулся внутрь церкви. Там никого не было…
Это так меня ошарашило, что я чуть не выругался в храме, пусть даже и разоренном. Еле удержался, увидев прямо у себя перед глазами картину Страшного суда На сей раз я действовал предусмотрительнее. Соскочив внутрь, я обежал все возможные выходы из церкви через другие окна и полузаваленный придел. Нигде не было свежих следов на снегу, никто из церкви этими путями ни сегодня, ни в ближайшем прошлом не выходил. Я выскочил на улицу — здесь вообще никого не было, даже Светки с Куличиком. Видать, Светка, рассердившись на меня, утащила Вовку в магазин. Я ничего не понимал. Куда деваются приезжие в церкви?
И тут меня осенило! Если люди вошли в церковь и никто обратно не выходил — значит, они все еще там! Значит, где-то есть потайная дверца, ведущая в не известное никому помещение. И скорее всего это помещение находится под землей, а где же еще ему находиться, если все остальные места в этой церкви всем доступны, даже то, где был когда-то алтарь. Я решил как следует полазить по этим развалинам и обязательно найти вход в подземелье, только сделать это тогда, когда там заведомо не будет приезжих. А пока я побежал догонять Светку и Куличика.
Нагнал я их уже на полпути к Андреевке, в поле, как раз неподалеку от коровника, свет которого мы в ту жуткую ночь после свидания с духом Куделина приняли за какое-то зловещее видение.
Светка шла молча, а Куличик чуть приотстал от нее и спросил:
— Ну, чего они?
— Ничего, — ответил я.
— Есть они там или нет? — настаивал Вовка.
Я замешкался с ответом, не решив еще, что соврать,
— Ага, — обрадовался Куличик, — я тебе говорил, нафик, что они оборотни,
— Да там они, там, — усмехнулся я его радости, — в церкви. Нет никаких оборотней, я их тайну открыл.
— Какую тайну? — опешил мой собеседник.
— Всему свое время, — еще более озадачил его я.
Вовка разочарованно промолчал, и мы продолжили путь к Андреевке.
В магазин мы сходили успешно, а на обратном пути, когда уже сворачивали с дороги к Ворожееву, столкнулись с приезжими, возвращавшимися из церкви в свое временное жилище.
— Здоровоэ ребята, — приветствовал нас шедший впереди владелец синей куртки.
Мы тоже поздоровались.
— Вы в церковь не лазили? — поинтересовался он.
— Нетэ — соврал Куличик.
— Я лазил, — не стал прятаться я.
— А котенка там не подбирал?
— Какого?
— Черненький, худой, в курточке.
— Это мой котенок, — вступила в разговор Светка — Он от меня дней десять назад удрал. Мы за ним сюда и приехали.
— Говорил я тебе — не здешний, — обернулся человек в синей куртке к своему товарищу, который был пониже, но пошире в плечах.
— Мы его тут в церкви подкармливали, — продолжал приезжий, уже опять обращаясь к нам. — И курточку смастерили из моей старой олимпийки, а то он уж мерз больно, тощий. Это что за порода?
— Египетская.
— Ну, тогда ясно, африканец, у них там жара. Привет ему от нас передайте.
Мы распростились и отправились по домам. Я мучился тем, что упускаю благоприятный момент обследовать помещение церкви на предмет входа в подземелье, но решил пока ничего не открывать своим товарищам. Время до отъезда у меня еще было, и я отложил поиски потайного входа до другого удобного случая.
Домой мы успели вовремя, дотемна и до прихода охотников. Светка едва начала стряпать, как появились и они.
Пал Палыч и дядя Егор вернулись с охоты недовольные, если не сказать злые. Понятно, что с пустыми руками. Валили все на племянника Егора Дмитриевича и его приятеля.
— Я с ними больше не пойду, — распалялся Пал Палыч, — они здесь никаких мест не знают. И что ты дал им нас уговорить, сидели бы сейчас с трофеями.
— Ничего, Паш, — успокаивал его дядя Егор, — завтра свое возьмем, на енота пойдем.
— На енота надо с собаками идти, а Светка даже Ксюшу не взяла. Как бы она пригодилась.
— Одна такса погоды не сделает, –г резонно возражал местный охотник. — Мой Байкал тоже для такой охоты не годится. Но ты ведь привез, что обещал.
— Это да, это да, — соглашался дядя Паша. — Хотите, вместе с нами завтра на енота пойдем? — неожиданно предложил он нам, как видно, позабыв уже мои похождения. И я, и Вовка, конечно, согласились, а Светка ничего не ответила. Она только вдруг спросила:
— Дядя Егор, а какая у вас сейчас собака? У вас ведь вроде пса по-другому звали — Карай.
— Карая уже нет. Помер от старости прошлым годом. А пес был отличный. Такого уж не будет. Я с ним много на охоту ходил, на любого зверя был пес. И сторож хороший. Все умел, даже тапочки приносил.
— Да он Егора от кабана спас однажды, — вмешался Пал Палыч.
— Было, — согласился Егор Дмитриевич.
— Расскажите, — допросила Светка, накрывая нам на стол.
— А что там рассказывать. У меня тогда карабин «Кабан» был, я с ним на кабана и пошел. А в этом карабине при стрельбе, когда затвор передергиваешь, патрон часто наперекосяк идет и клинит. Вот так и случилось, когда я зверя подранил и он на меня попер. Я затвор передернул, а патрон заклинило, а кабан прет. Я уж думал — все, да Карай на нем, как черт, повис. Дал мне время. Я патрон выбил, новый в ствол дослал и выстрелил, вот и все. Но Караю здорово тогда досталось, я ему потом бок зашивал.
— А кроме кабана, — спросил я, — на кого вы с ним охотились?
— Да на кого угодно. На глухарей, уток, зайцев. На лису бывало. Ну на все, что тут водится в лесу. С хорошей лайкой на кого хошь ходить можно, даже на лису. Вот только барсук, енот — тут терьеры нужны.
— А медведи здесь есть? Водятся? — спросил опять я, мне тогда страшно хотелось увидеть какого-нибудь дикого зверя прямо в лесу, на природе, а не в зоопарке.
— Говорят, один заходит в область, со стороны Костромской, а так нет. По медведям у нас Пал Палыч специалист, он в охоте на медведя участвовал.
— Дядя Паш, это точно? — округлила свои серо-зеленые глаза Светка.
— Однажды было.
— Так что ж ты не рассказывал?
— Ну, хочешь, сейчас расскажу. Желание услышать рассказ про охоту на медведя было поддержано всеми. Светка даже поскорее налила Пал Палычу свежего чая. Тот отхлебнул немного и начал.
— Я тогда служил на севере и ездил по заставам. Случилось мне жить целый месяц на заставе подле одного села у самого Белого моря, почти на Полярном круге. И вот когда я там жил, по селу стал шастать ночами медведь-шатун. Тем временем стояла поздняя осень, ну как сейчас. Зимой-то там темно круглые сутки, а тогда еще днем светло было. И медведя по свету не видели, но ночами он меж домами прогуливался, оставлял на снегу следы под окнами. А ему в это время уже спать полагается, но этот не ложился. То ли не наелся на зиму, то ли залег уже, а его кто-то поднял. В любом случае плохо дело — шатуны очень опасны. Но этот шатун до поры никого не трогал, даже собаки еще ни одной не задрал. И ходил по селу, как я уже говорил, ночью, когда люди спят. Но бабы все равно боялись. Ну, как выйдешь ночью по какому-то делу, а он тебя и задерет, или сам зверь удумает куда-нибудь залезть. Короче, упросили они мужиков медведя того застрелить. А мужики там все охотники, других нет. На медведя собралось идти чуть ли не все мужское население этого села во главе с председателем местного колхоза. Только всем Игнатьич идти не позволил, отобрал самых лучших и нас с капитаном позвал.
Сначала мы в сельсовете составили план, по которому собирались охотиться. Решили зверя заманить на рыбный склад, где кучей лежала мороженая навага, выловленная колхозниками, и стояли бочки с соленой горбушей, семгой, зубаткой и всякой другой рыбой.
Ох, семга у них хороша! Я такой больше нигде не то что не ел, даже не видел. Особенно малосолка. К зиме-то она уже не та, но все равно вкусная.
— Дядя Паша, дядя Паша, — перебила кулинарные воспоминания полковника его племянница, — ты давай не про семгу, а про медведя рассказывай.
— Так ведь медведя-то в рыбный склад заманить решили, а там семга. Вот я и говорю, уж больно хороша рыба. Она-то во всем и виновата. На склад мы пришли заранее, еще вечером, часов в одиннадцать, и двери склада, а они там широкие, трактор входит, оставили открытыми, ну, чтобы медведь рыбу учуял. На улице уже стоял мороз, на складе тоже. Все охотники, даже вместе с собаками, в помещении, где сторож сидит, сгрудились, и под семгу председатель водки поставил. Я же говорил, хороша у них семга. А народу-то много, закуска быстро идет. Одна рыбина кончилась, председатель колхозника на склад за следующей послал. И эту прикончили. Он его опять за рыбиной гонит. И так, не помню уж на какой по счету рыбине, тот, что на склад-то за семгой ходил, возвращается и еще одну за хвост держит, да и говорит: «А медведь-то там уже давно ест». Тогда, значит, запустили на склад собак. Медведь сразу на улицу выскочил и там всех собак разогнал, все разбежались. И сам тоже по улицам села рванул. Все, все собаки поотстали, лишь одна маленькая такая шавочка, — Пал Палыч наклонился со стула и показал ладонью от пола рост собачки (у него получилось сантиметров двадцать), — только она за медведем стелется, и по ее лаю мы определяли, где медведь по селу бегает. А медведь бегает быстро, зверь очень подвижный. Там один по весне на мотоцикле повстречал в тундре медведицу с медвежатами. Так она метров двести за мотоциклом шагах в пяти сзади гналась. Он потом Богу молился, что не упал и мотор не заглох. Ну, и этот медведь тоже очень быстро по селу бегал. И все так, что не выстрелишь. Ко всему прочему, все же среди домов происходило. Да и только мы на лай прибежим — все, шавочка уже на другом краю села лает. В конце концов все устали, надоело, перед сельсоветом встали и начатый на складе разговор доканчиваем.
