Артем Кораблев - Охота на привидений
Мы снова сидели за столом на кухне и пили чай.
— Ну, рассказывай, Шерлок Холмс, раз уж оклемался, как ты в могилу к отцу Михаилу угодил, — закинул первым удочку Пал Палыч.
— А это его могила? — удивился я, вспоминая рассказ Максимыча о разрушенной церкви и пропавшей иконе.
— Она самая, — подтвердил старик.
— А я и не знал, — признался я.
— Ты что, туда за котенком полез? — опять спросил Светкин дядя.
— Нет, я туда просто свалился.
— А что ты на кладбище опять делал? Духов ловил?
Мне ничего не оставалось, как сознаться.
— Это Куделин тебя туда и завел, и столкнул, — убежденно утверждал Максимыч.
— Да не было там никакого Куделина, — возразил ему я. — Вот козу я опять видел и то под утро.
— Сколько ж ты там просидел?
— А черт его знает. Всю ночь. Я туда в одиннадцать пошел. Потом средь могил в темноте заблудился.
— У тебя ж фонарик был.
— Я не зажигал, боялся спугнуть того, кто нас из склепа пугал.
— Куделина напугаешь, как же, — опять заладил Максимыч.
— Да нет там никакого Куделина, — рассердился я, этот старик то и дело заводил меня. — Вот ведь ваш мелкий бес сидит перед вами, моется. И дух Куделина такие же сказки.
— А коза? — не унимался Максимыч. — Сам же говорил, что козу видел. Откуда коза-то взялась?
Что я мог ответить? Припер меня старик к стенке. Мне самому эта бестия не давала покоя. Про голос, звавший в ночи бабу Дуню, я и вовсе предпочитал молчать. Но тут я вдруг получил неожиданную поддержку.
— Коза как коза, — сказала Светка, — я ее тоже видела. Это Ивановых козочка из Андреевки. Они ее в коровник сдали. Держали там из жалости. Коза уже старая, молока и летом-то не дает, а тут зимой ее кормить нечем. Зарезать им жалко, привыкли, да и какое с нее мясо. А сейчас уж и коровам стало еды не хватать, решили все-таки резать. Баба Дуня пожалела ее и взяла к себе, только и всего. Она ведь всякую скотину привечает. А эта еще и тезка.
— Как так тезка? — удивился Пал Палыч.
— Так козу тоже Дунькой зовут. Вот и живут теперь две старые Дуни на пару.
Я расхохотался. Все стало на свои места. Так это не бабу Дуню звали потусторонние голоса, а сама баба Дуня козу кликала.
Максимыч сидел как оплеванный.
— Одного не пойму, — сказал тогда Пал Палыч, — кому понадобилось могилу попа раскапывать? Сволочи.
— Кому, кому, — оживился старик, — приезжим. Кому ж еще. Они там наверняка икону искали. Неспроста, ох, неспроста они тут появились. И Куделин поэтому бродит.
— Да брось ты, Максимыч, свои басни, — рассердился теперь Пал Палыч. — Куделин, икона, скажи еще, что они тут клад Наполеона ищут. Говорил же тебе Егор — реставраторы приехали, потому что роспись в церкви хотят сохранить, она какая-то ценная очень.
— Это все для отводу, — не унимался неутомимый спорщик Максимыч, — для отводу глаз. Чтобы никто не прознал, что они ищут. А они икону ищут, вот и Куделин бродит. Почуял недоброе дело и бродит…
— Тьфу, — прервал его полковник, безнадежно махнув рукой. — Вот заладил. Да когда это было? Да про твою икону уже забыли все давно. Забыли, Максимыч! Сейчас не те времена. Люди без всяких икон деньги делают, а ты все еще в прошлом веке живешь!
Старик обиделся.
— Ладно, Павлик, — сказал он, поднимаясь из-за стола, — я пойду. Я старый, ваше дело молодое, что я мешать буду?
— Сиди! — Полковник обхватил старика своими ручищами и усадил обратно. — Сиди и не обижайся. На вот еще чаю выпей. Светка, налей ему свежего. И вот колбасу ешь. Водки сегодня не будет, последнюю на растирку Шерлока Холмса извел, а чай пей и колбасу ешь, нам без тебя скучно.
Хоть и грубовато извинялся Пал Палыч, но Максимыча это успокоило, и он остался.
Разговор свернул в мирное русло. Я до-рассказал, как сидел в яме-могиле, как встретил там Ганнибала и как пытался оттуда выбраться. Рассказал я и о том, как меня коза с бабой Дуней напугали, тут уж все надо мной повеселились. Загадкой в этой истории оставалась курточка Ганнибала. Светка ее сняла и сожгла в печке, а зря, я ведь толком не рассмотрел, из чего она была сшита. И я уже знал не только из книжек, что для любого расследования мелочи — самое важное дело. А мне еще многое оставалось неясным. Светка утверждала, что на курточку пошла чья-то старая трикотажная кофта, вроде спортивной. И на том, как говорится, спасибо.
Потом вспоминали, как хватились меня под утро, как искали по Ворожееву, как Светка услышала мои вопли и как Пал Палыч лазил за мной в могилу.
Когда все темы для воспоминаний были исчерпаны, Максимыч собрался уходить.
Провожать его сегодня не было нужды, и Пал Палыч остался дома. Максимыч уже вышел за порог, и полковник, проводивший его до дверей, вернулся и сел за стол, как дверь из сеней снова приоткрылась и в щель просунулась голова нашего гостя.
— Приезжие икону ишчут, — сказала голова, — а Куделин ее стерегет.
Оставив за собой последнее слово, Максимыч наконец удалился.
— Вот старый хрен! — любовно напутствовал его Пал Палыч. — Все у него в голове перемешалось.
Но я на этот раз не был так уж согласен с полковником. Разрытая могила протоиерея Михаила и исчезнувшая икона ложились в одну обойму. Однако свои предположения решил до поры хранить при себе.
Вслед за Максимычем убежал и Вовка, который вел себя в этот вечер неестественно тихо. Видно тоже переживал, что завтра его не берут на охоту.
Пока мы со Светкой мыли посуду, Пал Палыч под нашими завистливыми взглядами осмотрел и проверил одно из своих ружей, набил пояс патронами всех мастей, прицепил охотничий нож, найденный дядей Егором в снегу на краю могилы, и стал готовиться ко сну. Ему-то завтра охота предстояла, а нам было строго наказано из дома не отлучаться.
"Ну, это мы еще посмотрим", — подумал я, укладываясь спать опять на раскладушку.
Часть вторая
ОХОТА НА БЕСОВ
Глава VIII
ТАЙНА ОБОРОТНЕЙ
Меня разбудила Светка. Она шастала по комнате, чем-то гремела на кухне. Открыв глаза, я увидел, что уже рассвело и Светка одевается, чтобы выйти на улицу.
— Ты куда? — спросил я.
— Дядя Паша, уходя на охоту, просил в магазин сходить, в Андреевку. У нас хлеб кончился.
— Я с тобой, — сразу вскочил я.
— Тебя велено не брать, — отрезала Светка, — мы с Вовкой идем, он там все и всех знает.
— Что за чушь?! — возмутился я. — Почему это я буду сидеть дома? Фигня какая!
— Ты же еще вчера лежал в постели, — попробовала убедить меня Светка.
— Не вчера, а позавчера, так что нечего тут…
Я слез с раскладушки и стал одеваться.
— Ну, Саш, — перешла на просительный тон Светка, — меня Палыч ругать будет.
— А ты ему ничего не говори, вот он и не узнает.
Поняв, что спорить со мной бесполезно, Светка смирилась. Мы вместе вышли на улицу. Правда до этого попили чая.
Легкий морозец все еще держался. Интересно, думалось мне, сколько это протянется, ведь только начало ноября. Наверняка все это развезет, вот только когда?
По дороге мы зашли к Кулешовым, и к нам присоединился Вовка. Вернее, в дом заходила Светка, а я ждал их на улице, укрываясь за забором, меня ж вроде как не было, я ж должен был дома остаться. Прождал я их под забором прилично. Зато Вовка вытащил мне кусок пирога с малиновым вареньем, который испекла его мама. Оказывается, она их и задержала — заправляла на дорогу пирогом с чаем, а этот кусок велела передать мне, чтобы я дома один не скучал. Ну да я и не скучал, и пирог получил.
Пирога хватило как раз до конца Ворожеева.
— Зайдем, — предложил я, увидев впереди стены старой церкви.
— Знаешь что, — запыхтела Светка, — хватит. Это уже наглость!
— Гляди, гляди — приезжие, — перебил ее Вовка.
И правда, в церковь входили, вернее лезли через окно, два мужика, и один из них в той самой синей куртке, которую я прошлый раз успел приметить.
Больше я уже никого слушать не собирался, а сразу рванул к церкви, чтобы посмотреть, что они там будут делать. Светка даже окликать меня не стала. Я с ходу подпрыгнул и, навалившись животом на подоконник, просунулся внутрь церкви. Там никого не было…
Это так меня ошарашило, что я чуть не выругался в храме, пусть даже и разоренном. Еле удержался, увидев прямо у себя перед глазами картину Страшного суда На сей раз я действовал предусмотрительнее. Соскочив внутрь, я обежал все возможные выходы из церкви через другие окна и полузаваленный придел. Нигде не было свежих следов на снегу, никто из церкви этими путями ни сегодня, ни в ближайшем прошлом не выходил. Я выскочил на улицу — здесь вообще никого не было, даже Светки с Куличиком. Видать, Светка, рассердившись на меня, утащила Вовку в магазин. Я ничего не понимал. Куда деваются приезжие в церкви?
