Наталия Кузнецова - По следу невидимки
— Форточку надо открыть, — посоветовала Лешка и двинулась к окну. А у подоконника вдруг замерла.
— Без тебя разберусь, — буркнул Василий. — Уходи, я сказал!
— Ладно, до свидания.
Лешка взяла брата за руку и потащила к двери. Выйдя из подъезда, она обогнула дом и подвела его к окну кухни, за которым Василий все еще возился со своей картошкой.
— Смотри! — Кивком головы она указала на окно.
— На что? — не понял Ромка, уставившись на грязное стекло. Занавески были раздвинуты, между ними торчала пожухлая герань с тремя алыми цветочками.
Лешка ткнула пальцем в правый угол. Ромка пригляделся. На подоконнике стояла чашка, вернее, пиала белого цвета с красным орнаментом.
— А вдруг она из коллекции Матвея Юрьевича? Ты помнишь, как он нам о восточном ассортименте рассказывал? Посмотри на эти узоры! Я таких никогда не видела. Слушай, неужели Василий и есть вор?
— Сомневаюсь. По-моему, это самая обыкновенная пиала. — Увидев, что Василий вышел из кухни, Ромка ткнулся в окно носом. — Какая-то она некрасивая. И не новая. И потом, стал бы он украденную вещь на подоконник ставить, чтобы ее все видели?
— А кто видит? Я случайно заметила.
— Ну ладно, проверим твою версию.
Ромка вынул из кармана мобильник и бормоча: «Засниму-ка я и улику, и подозреваемого», навел его на пиалу, а потом дождался, когда в кухню войдет Василий, и сфотографировал и его тоже.
На уроках и Ромка, и Лешка сидели как на иголках, а потом понеслись домой разглядывать снимки на компьютере. Затем они их распечатали, и Ромка долго рассматривал самый лучший, хорошо увеличенный фрагмент фотографии, на котором сквозь грязное стекло тускло светилась поцарапанная чашка без ручки.
— И кому такая бесполезная вещь нужна? Да чтоб еще из-за нее на преступление идти? — искренне удивлялся он. — Мало их везде продается? То ли дело моя большая кружка с Попкой на боку! Нет, это точно не антиквариат.
Лешка тоже засомневалась:
— И все-таки давай покажем ее Матвею Юрьевичу. Мало ли что.
В палате у Кузнецова они снова появились втроем.
— Здрасьте. Это ваша чашка? — без предисловий спросил Ромка, протянув новому знакомому свежие фотографии.
Реакция коллекционера была мгновенной:
— Моя! Эта пиала — редкий экземпляр. Другую такую не найти. Откуда у тебя этот снимок? Где она находится?
— Вы только не волнуйтесь, — сказал Ромка, заметив, что у Матвея Юрьевича слегка дрожит рука, и подал ему другие снимки: со стоящим у плиты Василием. — Она стоит на окне вот у этого человека.
— Противный, правда? — перебила его Лешка, опасаясь, что брат начнет рассказывать, как и почему они познакомились с Василием, и нечаянно проговорится о Банге. — Мы к нему случайно зашли.
Сощурившись, потомок знаменитой династии вгляделся в фотографию:
— Знакомое лицо. Кажется, я его где-то видел. И не раз. Вот только где? Нет, не помню. Теперь весь день буду думать. И попробую связаться со следователем, который ведет мое дело. Неужели это и есть грабитель? И все остальное у него тоже?
— Мы должны сами доказать, что Василий — преступник! — покинув палату, воскликнул Ромка. — Эй, люди, давайте прямо сейчас снова к нему пойдем, потребуем отдать коллекцию или хотя бы заставим признаться, куда он ее дел. Припрем к стенке — он и расколется. И ничего он нам, всем троим, не сделает!
В который раз узрев перед собой знакомые и порядком надоевшие ему лица, Василий хотел сразу захлопнуть дверь, но Ромка ткнул в него, как пистолетом, своим телефоном, и заявил:
— Следователь уже в курсе. И мы тоже можем немедленно позвонить в милицию. Рассказать кое-что.
— Обрыдли вы мне! — пахнув перегаром и помойкой, заорал Василий. — Повадились! Ну что вам еще надо? Сказал же, что не нарочно ловил этого кобеля! Не знал, что он чужой, и где он теперь, понятия не имею!
— И вы хотите сказать, что никогда не видели Матвея Юрьевича Кузнецова? — с ехидством спросил Ромка.
— Какого еще Кузнецова? Того, что в больнице, что ль? Георгий мне о нем сказал, но сам я его никогда не видел. Я на этом участке недавно работаю.
Ромка усмехнулся.
— Значит, не видели того, кого обокрали?
Василий от возмущения поперхнулся и затряс головой:
— Ты что, малец? Это кого ж я обокрал, скажи? Сроду воровством не занимался!
— Да? — Ромка сочувственно покивал головой. — А что ж тогда у вас на окне стоит?
— На каком еще окне?
Оттеснив Василия в сторону, Ромка бесцеремонно протопал по немытому полу в кухню, миновал заляпанную газовую плиту и ткнул пальцем в пиалу на подоконнике.
— А это что?
Хозяин квартиры вытряхнул из пиалы окурок и оглядел ее со всех сторон.
— Старая чашка, и что?
— А откуда она у вас?
— Нашел. Она что, тоже ваша?
— Где нашли, хотелось бы знать?
— Как где? В мусоре. Я ж из того дома мусор выношу. — Василий показал рукой на дом, где жили Арина и Матвей Юрьевич.
— Как выносите? — не понял Венечка.
— А так. Из мусоропроводов. Вы думаете, он оттуда сам испаряется? Нет, приятель, чтобы его там не было, потрудиться надо. А потому валите отсюда. Раз ее выкинули, значит, она никому не нужна. Или ее тоже, как и пса, на время погулять отпустили?
Василий, оказывается, умел шутить, и Ромка почему-то снова ему поверил. Также до него дошло, отчего от мужика вечно несет помойкой.
— А когда вы ее там нашли? — миролюбиво спросил он.
— Давно. Уж и не помню, когда. Еще раньше, чем с кобелем вашим связался. Принес, на окно поставил и забыл про нее.
— Эта пиала из коллекции Матвея Юрьевича Кузнецова. Она очень дорогая. Его недавно обокрали, и он из-за этого даже в больницу слег, — принялась объяснять Лешка.
— Это я уже слышал. Но чашку ваш Кузнецов сам выбросил. Видите, она надбитая? Не вор я, ясно? — повторил мусорщик.
— Она и такая представляет собой большую ценность. И кто-то ж ведь его обокрал, — не сомневаясь больше в правдивости Василия, задумчиво проговорил Ромка. — Отдайте ее нам, мы отнесем ее Матвею Юрьевичу.
— Забирайте, и что б я вас здесь больше не видел!
Ромка схватил немытую пиалу и увидел, что к ней прилип кусок пенопласта. Кругленький, малюсенький такой кусочек. Они с Лешкой как-то крошили пенопласт под елку в качестве снега, и где только им потом эти шарики не попадались! Пенопласт ведь почти невесомый и очень легко крошится.
— Эта чашка, что ли, в пенопласте была? — спросил Ромка.
Василий, поняв, что к нему больше претензий нет, спокойно пожал плечами.
— Не знаю я, в чем она там была. Я еще мусор свой должен запоминать. А впрочем… — Он вдруг задумался. Видимо, понял серьезность происходящего и перестал на них злиться.
Молчал он долго, и Лешка дернула его за рукав:
— Ну? Вспомнили?
— Банки там были, бутылки всякие. Жена их сдает, — застеснявшись, сказал Василий. — И… И…
— Что? — Ромка был весь внимание. Лешка с Венечкой тоже затаили дыхание.
— Да так, ничего. Просто мусора в тот день почему-то мало было. Будто его до меня уже убирали. Я в тот раз в том подъезде с одной неполной тележкой управился, а обычно две ходки делаю.
Ромка насторожился:
— А открыть дверь мусорки легко?
Василий с негодованием взглянул на мальчишку:
— Ты что! Я там особые замки смастерил, от террористов и бомжей всяких.
— А тележка где стоит?
— Там же. За дверью, куда мусор падает.
— А где у вас ключ от мусоропровода?
Мужик указал на крючок в прихожей, на котором висела связка ключей.
— И он здесь всегда висит?
— Всегда. Где ж ему еще висеть-то? Иногда жена мусор вывозит, когда я не могу, так что он должен всегда под рукой быть. А кто его тут возьмет-то? — Василий вдруг снова задумался и удивленно покачал головой: — Странно все же, куда в тот день часть мусора подевалась?
Выйдя во двор, Ромка сунул Лешке антикварную пиалу.
— На, неси, не разбей только. Я уверен, что этот Васька ни при чем, хоть и жутко противный.
— Я тоже, — закивал Венечка.
— И я знаю, как вор украл сервиз! — торжественно объявил Ромка.
— И как же?
— А очень просто. Пришел туда с пенопластом, уложил в него чашки с блюдцами и что там еще было, и спустил все это в мусоропровод. А потом подобрал, прикинувшись уборщиком. Вы слышали, как Васька сказал, что мусора в тот день мало было? То есть вор до чашек добрался и увез тот мусор, что сверху был, а остальной оставил. А пиала эта, небось, потерялась, или грабитель счел ее недостаточно красивой. Надо это все на месте проверить.
Ромка позвонил Арине по домашнему телефону и услышал короткие гудки.
— Занято. Значит, она, наконец, дома. Идемте к ней.
Пушистый желтый свитер Арины прекрасно гармонировал с ее ковром цвета морской волны. «Прямо как солнышко над лугом», — подумала Лешка. Однако вид у девушки был усталым, хмурым и одежде не соответствовал.
